Захватчики под парусами - Эмар Густав - Страница 38

• Предыдущая
• 38/64
• Следующая

— Хорошо, сын мой.

— А теперь, монах, прощайте — или, лучше сказать, до свидания, потому что мы, вероятно, скоро увидимся.

— Вероятно, сын мой. До свидания, и да будет с вами милосердный Господь!

— Да будет! — с ироническим смехом ответил флибустьер.

Он махнул на прощание рукой, набросил ружье на плечо и удалился, но через несколько минут остановился и поспешно возвратился назад. Францисканец все это время не двигался с места.

— Еще одно слово, отец мой, — взволнованно произнес Монбар.

— Говорите, сын мой, я вас слушаю, — ответил монах кротким голосом.

— Послушайте меня, используйте все ваше влияние на эту даму, чтобы уговорить ее отказаться от этого свидания, последствия которого могут быть ужасны.

— Я употреблю все силы, сын мой, — заверил его монах. — Я буду молить Бога, чтобы Он позволил мне уговорить мою духовную дочь.

— Да, — продолжал Монбар мрачным голосом, — может быть, для нее и для меня лучше, чтобы мы не виделись никогда…

Повернувшись спиной к монаху, флибустьер твердым шагом отправился по тропинке и скоро исчез.

Когда фрей Арсенио удостоверился на сей раз, что авантюрист ушел, он тихо приподнял полог палатки и вошел внутрь. Там на голой земле стояла на коленях женщина, закрыв лицо обеими руками и молясь с приглушенными рыданиями.

— В точности ли исполнил я полученные от вас приказания, дочь моя? — осведомился монах.

Женщина приподнялась, обратив к нему свое прекрасное и бледное лицо, орошенное слезами, и прошептала тихим и дрожащим голосом:

— Да, отец мой, да благословит вас Бог за то, что вы не оставили меня в моей горести.

— Это тот самый человек, с которым вы желали говоритьI

— Он самый, да, отец мой.

— И вы непременно желаете видеться с ним?

Она колебалась с минуту, трепет пробежал по ее телу, и едва слышным голосом она прошептала:

— Это необходимо, отец мой.

— Надеюсь, что вы все обдумаете до тех пор, — продолжал монах.

— Нет, нет, — сказала она, печально качая головой, — если бы даже этот человек вонзил мне кинжал в сердце, я должна иметь возможность объясниться с ним в последний раз.

— Да будет ваша воля! — сказал он.

В эту минуту послышался легкий шум. Монах вышел, но почти тотчас вернулся.

— Приготовьтесь, — сказал он, — за нами пришли с корабля. Вспомните последний совет, который дал мне этот разбойник, — поедем как можно скорее.

Ничего не ответив, дама встала, закуталась в мантилью и вышла. Через час она оставила остров Невис в сопровождении фрея Арсенио Мендосы.

Монбар давно уже добрался до острова Сент-Кристофер.

Все время пути от острова Невиса до Сент-Кристофера Монбар находился в сильном волнении. Разговор, который состоялся у него с монахом, разбередил в его сердце глубокую рану, смягченную, но не излеченную временем, которая после первых слов обагрилась кровью и причиняла боль, как в первый день.

Каким образом эта женщина, которую он не хотел назвать, о присутствии которой в Америке он не знал, от которой бежал, скрывшись среди флибустьеров, успела за такое короткое время не только раздобыть сведения о его присутствии на островах, но даже отыскала его? С какой целью отыскивала она его? Для чего она так сильно желала его видеть?

Все эти бесконечные вопросы, которые Монбар задавал себе, оставались без ответа и только увеличивали беспокойство флибустьера. В течение нескольких минут он думал засесть в засаду в проливе между Невисом и Сант-Эстатиусом — двумя островами, между которыми находился остров Сент-Кристофер, — напасть на испанский корабль, захватить его и пытками добиться сведений, которые монах отказался ему сообщить. Но он тотчас отказался от этого плана, — ведь он дал честное слово и ни за что на свете не изменил бы ему. Между тем наступила ночь, пирога все скользила вперед. Монбар направил ее на свой люгер, и когда легкая лодочка подплыла к нему, флибустьер закричал громким голосом:

— Эй!

Тотчас человек, черный силуэт которого обрисовался на темно-синем фоне горизонта, наклонился вперед.

— Это ты, Тихий Ветерок? — спросил Монбар.

— Я, — отвечал тот.

— Мигель на люгере?

— Да, капитан.

— А, ты меня узнал?

— Еще бы не узнать! — ответил бретонец.

— Вы караулите моего пленника, не правда ли?

— Будьте спокойны, я ручаюсь за него.

— Только не притесняйте его понапрасну.

— Хорошо, капитан, мы будем вежливы.

— Прыгун на люгере?

— Я здесь, — тотчас ответил второй голос.

— А! — с удовлетворением заметил флибустьер. — Тем лучше. Ты мне нужен, сходи на берег.

— Прямо сейчас?

— Да, прямо сейчас.

— Подожди.

Прежде чем флибустьер угадал намерение кариба, послышался плеск тела, падающего в воду, и минуты через три индеец ухватился обеими руками за край пироги.

— Я здесь, — сказал он.

Монбар не мог не улыбнуться, — с такой быстротой дикарь повиновался его приказанию. Он протянул ему руку и помог взобраться в лодку.

— Для чего ты так торопишься? — спросил его Монбар с мягким упреком.

Индеец отряхнулся, как мокрый пудель.

— Ба! — отвечал он. — Вот я и готов.

— Индеец у вас? — спросил Тихий Ветерок.

— Да. Теперь прощайте, до завтра.

— До завтра.

— Отчаливай, — сказал флибустьер своему работнику. Тот склонился над веслами, и пирога продолжила путь. Через десять минут она достигла того самого места, где

Монбар подобрал ее, собираясь в Невис. Три человека сошли на берег, толкнули пирогу в море и направились к дому Монбара.

Они шли по городу сквозь толпы флибустьеров, отмечавших пением, криками и возлияниями последние часы свободы. Дорогой все молчали. Когда они дошли до дома Монбара, флибустьер зажег восковую свечу и осмотрел дом с величайшим вниманием, чтобы удостовериться, нет ли там посторонних, после чего вернулся к своим спутникам, ждавшим его перед домом.

— Входите, — коротко сказал он.

Они вошли. Монбар сел на стул и обратился к карибу:

— Мне нужно поговорить с тобой, Прыгун.

— Хорошо, — ответил индеец. — Стало быть, я нужен тебе.

— Ты этим доволен?

— Да, я этим доволен.

— Почему?

— Белый человек добр и великодушен, и я хочу доказать ему, что не все карибы свирепы и неукротимы, они умеют быть признательными.

— — Я обещал тебе позволить вернуться к своим, не правда ли?

— Да, ты мне это обещал.

— К несчастью, так как я назначен командующим экспедицией, которая, вероятно, будет продолжительной, я не могу теперь проводить тебя на Гаити.

При этих словах лицо индейца омрачилось.

— Подожди, не огорчайся и выслушай меня внимательно, — продолжал флибустьер, от которого не ускользнула перемена в лице индейца.

— Слушаю.

— Я дам тебе возможность, и ты сделаешь то, чего не могу сделать я.

— Я не совсем понимаю, о чем говорит бледнолицый вождь. Я всего лишь бедный индеец со слабым разумом. Мне нужно объяснить все подробно, чтобы я понял. Правда, когда я понял, я уже не забываю.

— Ты — кариб и, стало быть, умеешь управлять пирогой?

— Умею, — ответил индеец с гордой улыбкой.

— Если я дам тебе пирогу, как ты думаешь, доберешься ты до Гаити?

— Большая земля очень далеко, — проговорил кариб печальным голосом, — путь очень далек для одного человека, как он ни храбр!

— Согласен, но если я положу в пирогу не только провизию, но и сабли, топоры, кинжалы и четыре ружья с порохом и пулями?

— Бледнолицый вождь сделает это?! — недоверчиво вскричал кариб. — Когда Прыгун будет так вооружен, кто посмеет ему сопротивляться?

— А если я сделаю еще больше? — продолжал флибустьер с улыбкой.

— Вождь шутит, он очень весел. Он говорит себе: индейцы легковерны, я посмеюсь над Прыгуном!

— Я не шучу; напротив, я говорю очень серьезно. Я дам тебе все, о чем упомянул, а для того, чтобы ты спокойно добрался к своим, я дам тебе товарища, человека храброго, который будет твоим братом и защитит тебя в случае надобности.

• Предыдущая
• 38/64
• Следующая