Паутинка Шарлотты - Уайт Элвин Брукс - Страница 23

• Предыдущая
• 23/26
• Следующая

Но зрителям его выступление очень понравилось. Все дружно зааплодировали. Окруженный плотным кольцом зевак, которые смотрели на его ужимки во все глаза, Эвери сам себе казался знаменитым клоуном. Шалун заметил, что в ведерке на донышке еще осталась капелька воды. Он схватил ведро, поднял его над головой и, продолжая корчить рожи, вылил остаток воды на себя. Дети в толпе завыли от восторга.

Наконец все угомонились. Вильбура погрузили в машину. Мать увела Эвери с площадки и усадила его в кабину грузовика сохнуть. Мистер Эрабл завел мотор, и грузовик медленно потащился обратно к загончику. На сиденье от мокрых штанов Эвери расплывалась огромная лужа.

Шарлотта и Вильбур остались одни. Взрослые, взяв с собой Эвери, отправились искать Ферн. Темпльтон крепко спал. Поросенок, устав от напряженного дня с церемонией вручения приза, отдыхал, лежа на боку. Медаль все еще висела у него на шее. Скосив глаза, он мог разглядеть свою награду.

— Шарлотта, — спросил Вильбур, помолчав немного, — а почему ты так тихо сидишь?

— А зачем мне шуметь? Я всегда была тихоней, — ответила паучиха.

— Да, но сегодня ты какая-то особенная. Ты что, себя плохо чувствуешь?

— Наверное, я немного устала. Но на душе у меня спокойно. Ведь твой сегодняшний успех на выставочной площадке — это и мой успех тоже. Будущее твое обеспечено. Теперь ты в полной безопасности. Никто тебе не грозит, Вильбур, и никто тебя не обидит. Скоро осенние дни станут короче, придут холода. С деревьев облетит листва и ляжет на землю. Придет Рождество и с ним — вьюги и морозы. Но ты будешь жить! И ты увидишь, как красив снег зимой, потому что ты очень дорог мистеру Цукерману и он не поднимет на тебя руку. Пройдет зима, дни станут длиннее, растает лед на пруду радом с пастбищем. Прилетят и зачирикают воробьи, проснутся лягушки, и снова подует теплый ветер. И ты своими глазами увидишь, как придет весна, и услышишь пение птиц, и вдохнешь свежий запах трав, и будешь счастлив, ибо все это — для тебя… О, дивный мир! О, золотые дни!

Шарлотта замолчала. У Вильбура по щеке скатилась слеза.

— Шарлотта, дорогая! — воскликнул он. — Ты знаешь, когда я увидел тебя в первый раз, я подумал, что ты свирепая и кровожадная.

Едва справившись с охватившим его волнением, Вильбур снова заговорил:

— А почему ты так старалась ради меня? Я этого не заслужил. Ведь я-то никогда ничего для тебя не сделал.

— Ты — мой друг, — отвечала Шарлотта, — что само по себе немаловажно. Я вплетала слова в свою паутину, потому что хотела помочь другу. И что такое жизнь? Мы рождаемся на свет, живем и умираем. Пауки существуют лишь для того, чтобы ловить и пожирать мух. А помогая тебе, я пыталась хоть как-то оправдать свое существование, придать ему большой смысл. Небу известно, что каждый должен сделать в своей жизни что-то хорошее…

— Послушай, — сказал Вильбур. — Я не умею произносить цветистые фразы, я не такой златоуст, как ты. Но ты спасла меня, Шарлотта, и я, в свою очередь, с радостью отдам свою жизнь за тебя.

— Я в этом и не сомневалась. Спасибо за доброе отношение ко мне.

— Шарлотта! — снова позвал ее Вильбур. — Сегодня мы едем домой. Ярмарка кончается. Как прекрасно снова оказаться дома, в сарае, где гуси и овцы! А тебе разве не хочется домой?

Несколько минут Шарлотта молчала. Потом она заговорила, но так тихо, что Вильбур едва слышал ее.

— Я не вернусь домой, — прошептала она.

Вильбур вскочил на ноги:

— Как это не вернешься? Что ты такое говоришь, Шарлотта?

— Я умираю, — отвечала она. — Через несколько дней меня уже не будет с вами. У меня не хватит сил даже на то, чтобы вползти в твою клетку. В моих железах не осталось паутины, и я не смогу опуститься до земли.

При этих словах Вильбур в отчаянии бросился на землю. Тело его содрогалось от рыданий. Он всхлипывал и горестно хрюкал, страдая от того, что остается один.

— Шарлотта! — заливался слезами Вильбур. — О, Шарлотта! Мой дорогой, верный друг!

— Ну, ну, только без истерик, — сказала паучиха. — Успокойся, Вильбур. Сейчас же прекрати реветь.

— Но я этого не переживу! — продолжал рыдать Вильбур. — Я не брошу тебя здесь одну! Если остаешься ты, остаюсь и я.

— Не говори ерунды, — возразила Шарлотта. — Ты никак не сможешь остаться со мной. Мистер Цукерман, мистер Эрабл, Лерви и все остальные придут за тобой с минуты на минуту. Тебя посадят в клетку, и ты поедешь домой, хочешь ты этого или нет. Кроме того, тебе нет никакого смысла оставаться. Здесь тебя никто не будет кормить. Ярмарка кончится, и скоро тут не будет ни души.

Вильбура охватила паника. Он метался по загону из угла в угол. Внезапно его осенила идея: он вспомнил про мешочек, в котором лежало пятьсот четырнадцать яиц. Ведь из каждого должен был вылупиться маленький паучок! Если сама Шарлотта не в состоянии добраться до дому, то по крайней мере он увезет с собой ее будущих деток!

Вильбур бросился к загородке. Передними копытцами он оперся о верхнюю планку и осмотрелся. Вдалеке он увидел мистера и миссис Цукерман и мистера и миссис Эрабл с детьми. Они шли по направлению к загончику. Поросенок понял, что нужно торопиться.

— Где Темпльтон? — спросил он.

— В углу, спит под соломой, — ответила Шарлотта.

Вильбур бросился в угол, сунул свой крепкий пятачок под кучу соломы, подхватил крысенка и подбросил его в воздух.

— Темпльтон! — закричал Вильбур. — Да проснись же ты наконец!

Крысенок, который еще не вполне пришел в себя, очнувшись от глубокого сна, казался удивленным и обиженным одновременно.

— Это что за шутки?! — оскалился Темпльтон. — Нельзя прилечь, чтобы тебя тут же не разбудили…

— Послушай! — закричал Вильбур. — Шарлотта тяжело больна. Ей осталось жить недолго. Она не может ехать с нами домой, потому что плохо себя чувствует. Поэтому мне совершенно необходимо взять с собой хотя бы ее мешочек с яйцами. Но я не могу до него дотянуться. Я не умею лазать, как ты. Значит, ты — единственный, кто может достать мешочек. Нельзя терять ни минуты. Сюда идут люди. Еще немного, и они будут здесь. Ну пожалуйста, Темпльтон, умоляю тебя, полезай и достань мешочек.

Крысенок зевнул. Потом покрутил усы. Затем посмотрел на мешочек с яйцами.

— Ну вот… — брюзжал он. — Чуть что не так — давай, Темпльтон, помогай, Темпльтон… Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что… То беги на мусорную кучу за обрывком газеты, то достань веревочку…

— Ну скорей, Темпльтон, — молил Вильбур. — Поторопись, пожалуйста!

Но крысенок и не думал спешить. Он начал передразнивать Вильбура.

— Так ты говоришь: «Скорей, Темпльтон!» — издевался он. — Ха-ха-ха! А что мне за это будет? Интересно знать… Ведь мне никто никогда словечка доброго не скажет. Слышу только замечания, да окрики, да брань. Бедный, бедный я крысенок! Никто меня не любит, не приголубит…

— Темпльтон! — в отчаянии закричат Вильбур. — Если ты сейчас же не прекратишь свою болтовню и не займешься делом, будет поздно! У меня из-за тебя сердце лопнет, и я умру на месте! Ну прошу тебя, полезай наверх!

Темпльтон улегся обратно на солому. Он заложил передние лапки за голову, а задние скрестил в коленях, приняв расслабленную позу.

— «Сердце лопнет! Умру на месте!» — передразнивая Вильбура, кривлялся Темпльтон. — Как трогательно! Боже мой! А к кому вы обращаетесь, когда что-нибудь нужно? К бедняжке Темпльтону. Но что-то я не замечал, чтобы обо мне хоть кто-нибудь так беспокоился! Никому до меня, несчастного, дела нет…

— Вставай сейчас же! — рявкнул на него Вильбур. — Хватит валять дурака!

Темпльтон ухмылялся, не двигаясь с места.

— А кто по сто раз бегал на мусорную кучу? Ваш покорный слуга Темпльтон. А кто спас Шарлотте жизнь? Кто сохранил старое тухлое яйцо, запах которого заставил вредного мальчишку, сына Джона Эрабла, убраться восвояси? Опять-таки ваш покорный слуга Темпльтон. А кто укусил Вильбура за хвостик и привел его в чувство, когда он грохнулся в обморок прямо перед зрителями? Снова Темпльтон! Скажите, а вам не приходило в голову, что мне надоело быть у вас на побегушках? Я для вас — в каждой бочке затычка. Вы что, думаете, я нанялся к вам в услужение?

• Предыдущая
• 23/26
• Следующая