Лес потерянных - Плишота Анн - Страница 3

• Предыдущая
• 3/75
• Следующая

Но МакГроу мертв. Абакум, мужчина-фей, распылил его на миллиард частиц, швырнув в него Экзекуту, беспощадный Гранок, Гюс видел это собственными глазами. Но именно благодаря МакГроу он оказался в этой ловушке.

Юноша отлично помнил, как этот злобный тип повесил чертову картину в кабинете естествознания колледжа Святого Проксима! В тот день Окса сильно постаралась — в очередной раз! — с помощью своих способностей вывести МакГроу из себя. При этом воспоминании Гюс вздрогнул, и его внимание переключилось на лес.

Прислонившись к огромному дереву, ствол которого будто приспособился под форму его тела, мальчик принялся рассматривать свое окружение. Лес казался бесконечным! Огромные деревья возносились в небо на чудовищную высоту, верхушки их крон были так высоко, что их невозможно было разглядеть. У Гюса внезапно закружилась голова, и он опустил глаза.

У подножья зеленых гигантов вилась дорожка, по сторонам которой росли растения необычной формы и цвета. Гюс пригляделся к ближайшему из них — с длинным стеблем, покрытым клейкими волосинками, и вычурным цветком с изящными лепестками, настолько ярко-красными, что казалось, они вот-вот вспыхнут. А потом его внимание привлекло соседнее растение — круглое и пониже остальных, оно походило на ярко-синий футбольный мяч. «Мяч» рос прямо из земли, и из него торчали восемь стеблей, придавая ему сходство с толстой медузой.

Но самым странным в этом лесу были не размеры деревьев и формы растений. Самым необычным был свет, пробивавшийся сквозь густую листву древесных крон. Свет казался… темным! Отовсюду лились сиреневые лучи, словно небо тут освещало огромное темное солнце. Один из лучей падал прямо у ног Гюса.

Мальчик протянул руку, и луч прошел сквозь его ладонь, будто та была прозрачной!

— Ух ты!

С ладони слетела невесомая блестящая пыльца и с едва различимым треском упала на мох. Это был первый звук, услышанный Гюсом с момента приземления.

Снова воцарилась мертвая тишина. Гюс откинулся на ствол и мгновенно подскочил: тот стал мягким! Юноша осторожно повернул голову и увидел, что кора дерева стала какой-то странной: она будто состояла из тысяч лепестков, переливающихся всеми оттенками коричневого и золотистого.

Заинтригованный, Гюс медленно встал, как если бы ствол был животным и он не хотел его спугнуть, и коснулся кончиками пальцев этой удивительной коры. Потрясающе! Каждая чешуйка ствола на ощупь напоминала шелковистую кожу. Гюс приблизил к ней лицо, испытывая непреодолимое желание погрузиться в это удивительное вещество.

Кора начала вибрировать, с едва слышным шорохом с нее сорвалась туча бабочек и закружилась вокруг него. Гюс глазам своим не верил: оказывается, на стволе сидели тысячи и тысячи крылатых красавиц! То, что он принял за лепестки, не имело никакого отношения к флоре… Круговерть, которую устроили роскошные летуньи, была пугающей, но все же более поразительного зрелища Гюс не видел. Он глаз не мог отвести от разноцветного хоровода, а в ушах стоял шорох множества невесомых крыльев.

Хоровод кружился все быстрее и быстрее, приближаясь к нему. Гюс, отшатнувшись, упал навзничь на мох и ощутил, как страх снова начинает вытеснять с трудом обретенное им мужество.

— Перестаньте! — пробормотал он, вытягивая руку в тщетном желании отпихнуть бабочек.

И тут он увидел, как огромная черная бабочка отделилась от круга, подлетев к нему так близко, что он почувствовал на щеке касание ее крылышек.

Гюс напрягся и затаил дыхание, глядя на нее краем глаза. Через пару мгновений бабочка вернулась в хоровод, и разноцветная тучка с тихим шорохом взмыла вверх, к сиреневому небу.

Придя в себя, Гюс сел, упершись кулаками в землю, и вдруг что-то почувствовал. Что-то двигалось. Копошилось. Шевелилось. Что-то живое! Да когда же это кончится-то?!

— Эй, а поосторожней нельзя? Вы меня сейчас раздавите, позвольте вам сообщить!

Голос шел от земли!

Гюс с воплем одним прыжком оказался на ногах.

— Ну, и поглядите, на что я теперь похож?! — продолжил голос.

У перепуганного Гюса было лишь одно желание: поскорее удрать! Но прежде чем он успел хоть что-то предпринять, его нога зацепилась за вьющийся по земле корень. Не совсем обычный корень. Точнее, совсем не обычный, поскольку его торчащий из земли кончик венчала крошечная головка! В довершение всего неожиданно весь лес ожил, будто до этого момента просто затаил дыхание!

Папоротники шевелились, мох вздымался и опускался, будто дышал. Но Гюс ничего этого не замечал, настолько его поразило то, что он увидел.

Раскачиваясь на кончике длинного корня, крошечная головка возмущенно взирала на юношу. Внезапно она издала свист, и у подножья дерева возникли еще несколько увенчанных головам корней. Тот, которого Гюс придавил, приблизился, и он смог подробно рассмотреть крошечное личико: не совсем человеческое и не совсем звериное; размером с кулак, оно напоминало одновременно маленькую веснушчатую девочку и белку с хитрющими глазками.

Головка, любознательная, но доброжелательная, рассматривала Гюса, потом понюхала его и потянула маленькими зубками за подол рубашки. И вдруг воскликнула пронзительным голоском:

— О-ля-ля! Он будет недоволен!

Остальные головы-корни закачались на кончиках корней, нервно переговариваясь, хотя смысла сказанного Гюс не уловил.

Крошечные глазки устремились к сиреневому небу, следя за приближением какой-то величественной птицы. А потом так же быстро, как появились, корни с головками мгновенно ушли в землю, оставив Гюса в состоянии полного недоумения.

Птица увеличивалась на глазах, и оказалось, что это огромный ворон с черными блестящими крыльями. Усевшись на ветку на уровне головы Гюса, он невежливо фыркнул, брызнув слюной из золотистого клюва. Затем, продолжая ворчать, сложил крылья и укоризненно воззрился на Гюса. Мальчик, растерявшись, дал птице приблизиться настолько, что ворон смог его клюнуть.

А потом птица удивленно попятилась.

— Кто вы? Что вы тут делаете? — суровым тоном прокаркал ворон. Из его клюва вырывался темный парок.

— Э-э-э… Я не знаю… — пробормотал Гюс.

— Вы не знаете, кто вы? — изумился ворон. — Ну, во всяком случае, я точно знаю, кем вы не являетесь!

— Да нет! То есть… Я знаю, кто я такой! Я Гюс Белланже, — ответил мальчик, выбитый из колеи таким приемом. — Но я не знаю, что тут делаю. А вы? Вы знаете?

— Ну, совершенно очевидно, что вас вкартинили! — раздраженно буркнул ворон. — Но вы совсем не тот человек, которого мы ждали!

Ворон вздохнул, снова выпустив в воздух клубок темного пара.

— Хуже не придумаешь… — с отчаянием добавил он.

— Меня вкартинили? — ошарашено переспросил Гюс. — Но что это значит? Что я сделал?

Ворон издал тихий огорченный стон. Его перья приподнялись, с них слетали ледяные капли.

— Вы? Вы ничего не сделали, — с толикой презрения ответила птица. — Это все он! Это его вина!

— Вы о ком?

— Да о том, кого должны были вкартинить, естественно! — сообщил ворон. — Это он виноват в коматозном состоянии Сердцеведа!

— Вкартинить? Сердцевед? — окончательно растерялся Гюс.

Ворон, явно обуреваемый сильными чувствами, отвернулся, словно стараясь скрыть слезы.

— Сердцеведа после ошибочного вкартинивания одолевают Вредоноски, — продолжил он, игнорируя вопрос Гюса. — Все ориентиры утрачены, и Вкартинивание утратило свой глубинный смысл.

— Ничего не понимаю, — вздохнул Гюс. — Объясните, пожалуйста!

— Сердцевед — стержень Вкартинивания, — ответил ворон, взглянув на мальчика. — С тех пор как тот, кого должны были вкартинить, спровоцировал нарушение процесса, Зло поглощает Добро и доминирует в моем мире. И это Зло породило Вредоносок. Несмотря на всю свою мудрость, Сердцевед не смог предотвратить их появления и распространения. Они расползаются как эпидемия, и по мере пожирания всего живого и смертного их силы растут.

— А что с этим можно сделать? — озабоченно спросил Гюс.

• Предыдущая
• 3/75
• Следующая