Последняя надежда - Плишота Анн - Страница 42

• Предыдущая
• 42/104
• Следующая

Бабуля Полок снова приобрела цветущий вид, который исчез некоторое время назад, когда на животе Оксы проявилась Печать, и снова стала жизнерадостной сияющей бабушкой Оксы, одетой в пышное длинное платье бирюзового цвета и суетящейся вокруг внучки.

— Я приготовила твои любимые сырники!

— Ой, ба, спасибо! Обожаю их! Но скажи, что это она делает?

Фолдингота в фартучке стояла на крошечном стульчике перед гладильной доской и со всех сил давила утюгом на маленький пакетик из фольги.

— Горячий сандвич с сыром и ветчиной, лапушка, — как нечто само собой разумеющееся сообщила Драгомира. — Горячий сандвич по «рецепту Фолдинготы», приготовленный при помощи утюга.

— С ума сойти!

— Знаешь, Фолдинготы очень изобретательны…

Драгомира налила Оксе чай, ее любимый, с кардамоном.

— Ну? Что новенького?

Окса отхлебнула из чашки. Говорить или не говорить — вот в чем вопрос…

— В общем, ба… Я получила восемнадцать из двадцати по математике и семнадцать по истории. Неплохо, а?

— Совсем неплохо, уверенно движемся к совершенству, браво!

Но глаза Драгомиры при этом смотрели на неловко забинтованное запястье Оксы… и на плохо выглядевшего Курбето-пуко, насупленного, с остекленевшими глазками.

— Ну, а помимо отличных оценок, ты часом, ничего от меня не скрываешь, а? Твоя совесть абсолютно чиста? — Драгомира почесала пальцем Курбето-пуко под крошечным подбородком, чтобы попытаться его успокоить.

— Ладно, сдаюсь… Но только обещай, что ничего не скажешь маме, ну пожалуйста, ба! — взмолилась Окса.

— Даже так? — нахмурилась Драгомира.

— Обещай!

— Хорошо, обещаю, что ничего не скажу твоей матери, но не обещаю, что не отругаю тебя как следует, если ты заслуживаешь!

— Уф, ну, это-то я точно заслужила… Я окатила водой Варвара, — призналась Окса, бросив на бабушку взгляд и смущенный, и веселый одновременно.

— Ты окатила водой Варвара? Да? Ну и?.. — светлые глаза Драгомиры слегка потемнели.

— Курбето-пуко изо всех сил пытался меня остановить, но я его не послушалась. Этот Варвар снова меня достал, откровенно надо мной смеялся, ну и я сделала водяной ком. Вот и все…

Драгомира провела рукой по лицу и огорченно вздохнула.

— Это точно все?

— Да… Ну, в общем, не знаю… — Окса закусила губу. — Мне показалось, что Зоэ каким-то образом поняла, что это мои проделки.

— Зоэ? Та девочка, что пришла с Зельдой на твой день рождения?

— Да, она.

— А почему ты решила, что она поняла, что это ты?

— Не знаю. Просто мне так показалось, и все. Может, из-за того, как она на меня смотрела.

— А знаешь, у нее ведь действительно такая манера, — сказала Драгомира, будто размышляя вслух. — Тогда, на твой день рождения, я заметила, что она с большим интересом и вниманием следит за всем, что происходит… Но вернемся к нашим баранам. Как ты понимаешь, хвалить тебя не за что. Я ничего не скажу твоим родителям. Во-первых, потому что только что тебе это пообещала, а во-вторых, потому что очень хочу, чтобы ты поехала к Леомидо и приступила к обучению. Но я не знаю, отдаешь ли ты себе отчет…

— Ой, я знаю, ба! Прости меня! — горячо воскликнула Окса. — Мне правда жаль…

Драгомира сурово поглядела на внучку, но все же не так сурово, как ей самой хотелось бы.

— Врушка! — Глаза бабушки выдавали, что ей все же немножко смешно. — Нисколько тебе не жаль! Пожалела бы несчастного Курбето-пуко, который старался вправить тебе мозги. А теперь нам не остается ничего другого, как снова поставить его на ноги.

Драгомира встала, вынула из заставленного разными склянками стеклянного шкафа синенький пузырек и смочила указательный палец налитой в нем маслянистой жидкостью.

— Это что? — поинтересовалась Окса.

— Специальный бальзам на основе гребешка Простофили, — ответила Драгомира, тихонько втирая бальзам в крошечный череп существа-браслета.

— Гребешок Простофили? — переспросила Окса.

— Только это может привести в норму твоего Курбето-пуко, — продолжила Драгомира, не ответив на вопрос Оксы. — Игнорирование его предупреждений приводит его в состояние ступора, представь себе. Именно так на него действует неудача. Словно он провалил свою миссию.

Курбето-пуко, прикрыв глазки, начал довольно урчать, сияя улыбкой. Действие бальзама было потрясающим! Вот бы заполучить его немножко для МакГроу… Хотя массировать голову гадского препода… Бэ-э-э-э…

— А что думает по поводу всего этого твой друг Гюс?

— Ой, ба! — возмутилась Окса.

Подразумевалось, что кроме семейства Поллок и Беглецов из Эдефии, никто не должен был знать о событиях последних недель. Гюс в том числе.

— Ой, Окса Поллок, я тебя умоляю! Только не говори мне, что он не в курсе! Мне-то хоть голову не морочь! — иронично заметила Драгомира, пристально глядя своими синими глазами в глаза внучки.

— Вечно ты все знаешь! Это просто бесит! — выдохнула Окса, сдаваясь. — Как тебе это удается?

— Секрет фирмы, детка, секрет фирмы… Скажи-ка лучше, окажешь мне маленькую услугу?

— Все, что угодно!

— Сходи, приведи родителей, пожалуйста!

Окса приросла к месту, скованная дурным предчувствием. Должно быть, запоздалая реакция на чувство вины…

— Не дрейфь, — успокоила ее Драгомира с ехидной улыбкой. — Сходи за ними…

Через несколько минут все четверо сидели у камина в апартаментах Драгомиры. Оксу снедало тревожное любопытство. Несмотря на успокаивающие заверения бабули, не предстоит ли ей дорого заплатить за свою выходку?

Слово взял отец.

— Доча, мы получили твой табель с оценками. Ты отлично потрудилась!

— Поздравления Юной Лучезарной! — хором провозгласили Фолдинготы, жующие свой сандвич, поджаренный на утюге.

— Мы этим не удивлены, — продолжил Павел Поллок, — но это не мешает нам тобой гордиться. Отзывы твоих преподавателей о тебе очень высоки, кроме отзыва месье МакГроу. И тут, я должен сказать, мы не очень понимаем… У тебя нет ни одной оценки ниже восемнадцати, а он твердит лишь о плохом почерке и прочей ерунде, и это довольно странно.

— МакГроу? Да он дурак и вообще никакой не препод! Он психопат! — взорвалась Окса со свойственной ей катастрофической горячностью.

— Что, настоящий психопат? А это не очень резкое суждение, а? — заметила ее мать. — Он и впрямь кажется несколько странным. Но почему ты говоришь, что он не препод?

— Потому что он секретный агент ЦРУ… — пробормотала Окса и тут же пожалела о своих словах.

Воцарившееся молчание никоим образом не успокоило девочку. Мать сперва улыбнулась, но улыбка быстро сменилась озабоченной гримасой. Она быстро глянула на мужа и на Драгомиру, чье беспокойство тоже было весьма заметным.

— Почему ты так решила? — ровным тоном спросила Мари Поллок.

В этот миг Оксе захотелось оказаться за тысячи километров от апартаментов бабушки. Ну зачем, зачем она это ляпнула?

«Может, у меня и хорошие оценки, но в плане сперва подумать, а потом уже раскрывать рот, я полный дуб…» — мысленно обругала себя девочка.

Мысли смешались у нее в голове. Чтобы объясниться, ей придется рассказывать все с самого начала, то есть о приступе в первый учебный день, о «не падении» флакона, об имеющихся у МакГроу подозрениях насчет нее, о гипотезе насчет червяков, управляющих мозгом кузнечиков, об уликах, которые они с Гюсом добыли… А рассказать про «улики на МакГроу» означает сказать про «визит в кабинет Бонтанпи, вертикальную левитацию во двор колледжа среди бела дня и обыск чужого бумажника». С тем же успехом можно сразу помахать ручкой каникулам у Леомидо…

И Окса, пожираемая в глубине души угрызениями совести, услышала свои слова:

— Да нет, я пошутила! Мы любим с друзьями пофантазировать… И обожаем воображать, что МакГроу тайный агент.

Облегчение, которое мгновенно испытали трое взрослых, было видно невооруженным глазом. Окса мысленно вздохнула, глядя на них честными глазами.

— Значит, у нас есть все основания думать, что ты себя хорошо вела, да? — продолжила мать. — Никакого Магнито? Нок-Бамов? Публичных полетов?

• Предыдущая
• 42/104
• Следующая