Все будет хорошо - Батхен Ника - Страница 11

14:59

…видишь, как оно бывает?..

В кармане заерзал мобильник, поставленный на виброрежим.

Не глядя, Чисоев сбросил вызов. Ему звонили уже раз двадцать — с того момента, как менты доложились про Вику. Телефон завибрировал снова. Артур попытался сунуть руку в карман — выключить чертов мобильник на хрен! — но что-то мешало. Как выяснилось, пустой бокал, который Артур машинально продолжал сжимать в пальцах. Захотелось влепить бокал в стену — чтоб стеклянные брызги, чтоб звон, острей бритвы. От коньячного аромата мутило. Говорят, так пахнут клопы. Наверное. Артур понятия не имел, как пахнут клопы. У них никогда не было клопов.

— Еще капельку?

— Хватит.

— Ну, как хотите…

Поставив бокал на стол, Чисоев отключил телефон.

— Я пойду. Буду ждать там.

Он тяжело поднялся. Ноги держали.

— Может, все-таки останетесь у меня?

— Нет.

— Вас проводить?

— Нет.

С трудом, словно толкая камень в гору, он заставил себя добавить:

— Спасибо.

На обратном пути он заблудился. Промахнулся где-то, спустился на этаж ниже, чем следовало. Этот коридор, казалось, проходил под всеми корпусами навылет и терялся в бесконечности. Цементный пол, неровные стены, выкрашенные до уровня глаз в темно-зеленый цвет. Выше — обшарпанная побелка. Под потолком, через каждые десять шагов — тусклые желтые лампы накаливания, забранные металлической сеткой. Изредка справа и слева попадались закрытые двери.

Куда он забрел?

Одна из дверей лязгнула и открылась. В коридор, дребезжа, выдвинулась медицинская каталка. На каталке лежало тело, накрытое простыней с бурыми пятнами. Торчала босая нога; на щиколотке, привязанный суровой ниткой, болтался клеенчатый ярлык. Труп, понял Артур. Как молотом в висок, ударило: «Вика!» Уймись, сказал он себе. Вика, расхохотались из темноты. Они скрыли, решили тебя не волновать, ты и так психуешь… Он до хруста сжал кулаки. Вика наверху, в операционной. Главный сказал, еще долго. Часа два, не меньше. Главный знает, что говорит...

Следом за каталкой объявился знакомый амбал-медбрат. Сейчас он был без медицинской шапочки, и Чисоев разглядел: амбал — крашеный. В косматой шевелюре цвета выгоревшей соломы пестрели черные «перья» — точь-в-точь пропалины. Вроде, не пацан, подумал Артур. За сорок мужику. И на педика не похож.

Просто придурок.

Придурок запер дверь и покатил каталку с телом в сторону Артура. Чисоев посторонился, брезгливо прижавшись к стене. Иначе было не разминуться. В двух шагах от него медбрат остановился, полез в карман, словно решив закурить — и уставился на Чисоева. Взгляд его привел Артура в бешенство. И рожа небритая, и «перья», и...

Он сам не заметил, как присел на полусогнутых, втянув затылок в плечи. Памятный холодок пробежался по спине. Мышцы словно наэлектризовали. Давай, подсказали из темноты. Чего ждешь?

— Ты смотри, — вдруг сказал медбрат. — Ты осторожней, да?

— Смотрю, — кивнул Артур.

— Ты на дорогах смотри. Тачка, небось, крутая?

— Крутая.

— Ну вот и смотри. Видишь, как оно бывает?

Медбрат кивнул на труп под грязной простыней. Тело было большим, оно никак не могло принадлежать Вике, но Чисоева все равно затрясло. Не от страха за жену, а от внезапно нахлынувшей ненависти: беспричинной, ослепляющей. Скользнуть вдоль стены на сближение, левую — под подбородок, правую — на затылок...

— Водила это. С аварии на Полтавском.

— Какой еще водила?

— А такой. Грудная — в хлам, голова — всмятку. Ты смотри, не зевай...

Медбрат умолк, толкнул каталку и проследовал мимо Артура.

— Эй? — крикнул ему вслед Чисоев. — Как к нейрохирургии выйти?

— Иди прямо, по первой же лестнице, какую увидишь.

— А дальше?

— На третий этаж…

Лестница обнаружилась через полсотни шагов. Третий этаж встретил Артура больничным амбре, и Чисоев, как ни странно, вздохнул с облегчением. Все лучше, чем подземный лабиринт, по которому возят трупы. Авария на Полтавском, сообразил он. Водила...

Тот самый?!

— Доктор, скажите...

— Я не доктор.

Сухонькая старушка в больничной пижаме отшатнулась от Артура, как от дикого зверя. С усилием опираясь на костыль, она спешно заковыляла прочь. Чисоев сунулся к дежурной медсестре, сидящей за столом у входа в нейрохирургию:

— Не выходили еще?

— Нет.

— Скажите, девушка…

— Ждите. Когда закончат, вам сообщат.

— Артур Рустамович!

Он обернулся.

10:18

…это я ваш отель вскрывал…

Сеня Волчик был медвежатником.

На его визитке было написано синим по желтому: «ЧП «Медвежатники» предлагает услуги по вскрытию сейфов и замков. Работаем круглосуточно! Прибытие мастера в течение 30 минут!» Сегодня Сеня примчался за четверть часа. Шеф сказал: бекицер, Сеня! На колеса и бегом! Когда шеф говорил: «бекицер», Сеня в уме переводил из Высоцкого: «Меня к себе зовут большие люди…»

И ни разу не ошибся.

Вскрывать отель ему довелось впервые. Сеня чувствовал себя неловко. За спиной топтались «маски-шоу»: броники, шпа̀леры, морды, обтянутые дешевым трикотажем. Один все время заглядывал Сене через плечо. Если бы не он, Сеня уболтал бы замок ногтем на мизинце. А так пришлось ломать комедию. Сеня пыхтел, сопел, звенел инструментом. В шортах до колен, в футболке навыпуск, в шлепанцах на босу ногу, с желтым рабочим чемоданчиком, медвежатник выглядел тем еще жлобом. Внешность не раз спасала Сеню: там, где человеку с двумя дипломами давно начистили бы сурло, Волчик проскальзывал, как с вазелином. Даже с учетом своей кандидатской степени. О степени вспоминала только мадам Волчик, два раза в год: на Сенин день рождения и в день смерти ее папы, Сениного научного руководителя.

— Быстрее можно? — спросили Сеню с нажимом.

— Уже, — согласился он.

Замок клацнул. В отель пошла часть «масок» и двое чинов. Сеня с первого взгляда назвал их: г-н Горсовет и г-н Облсовет. Он редко ошибался в оценке руководящих половых органов. Собирая инструмент в чемоданчик, Сеня разглядывал отель. Три звезды; ремонтируют под четыре. Место хлебное, центр города; рядом — парк. Он прикинул количество номеров, перемножил на сто баксов в день (для круглого счета), мысленно положил эту сумму себе в карман, вздохнул и направился к верному Россинанту. Тот, жалкий и облезлый, уже бил землю передним колесом.

— Ж-ж-жжжихх!

Едва не снеся Россинанту бампер, рядом встал породистый, злой «мерин». Из салона прянул г-н Адвокат. Движения новоприбывшего г-на были нервными и суетливыми, как у собачки чихуахуа. Вокруг запахло дорогим одеколоном.

— Я! — вскричал Адвокат. — Что здесь происходит?!

Две маски загородили ему дорогу.

— Я — представитель владельцев отеля! Я хочу знать…

Сене стало грустно. Он тоже много чего хотел бы знать. Например, где спит счастье. Но жизнь научила Сеню: не трогай г-но, не будет вони. Лучше покури, брат, табачку. Прислонившись к чахлому клену, он сосал мятую сигарету, пыхал дымом и наблюдал, как г-н Адвокат бодается на улице с вернувшимся г-ном Горсоветом.

— …конкурс! В 2008-м…

— Хозяйственный суд… удовлетворив иск прокурора…

— …сорок с половиной миллионов…

— …своим решением признал недействительным…

— …свидетельство на право собственности…

— …договор купли–продажи…

— …в рамках действующего законодательства…

— …целостного имущественного комплекса…

— …кассационная жалоба!..

В окне музшколы пиликала скрипочка. Галдели воробьи, ссорясь с голубями за хлебные крошки. Сеня позвонил шефу, спросил: ждать ли денег? Шеф отключил связь. Минутой позже он прислал СМС: «Забыть и насрать!» Затем позвонила мадам Волчик: напомнила Сене, что он идиот, и велела купить хлеба. Молочный батон и кирпичик «Бородинского». Сеня глянул в сторону булочной. Там стоял здоровенный оглоед — на таком пахать отсюда до Сахалина — и пялился на Сеню. Волосы оглоеда были выкрашены забавным образом: светлые, вроде липового меда, с черными «перьями». Мадам Волчик говорила, что так красят через специальную шапку.