Лилит - МакДональд Джордж - Страница 37

• Предыдущая
• 37/67
• Следующая

– Я предупреждал вас! – каркнул кто-то мне в ухо.

Я вытер воду с глаз и увидел ворона, стоящего на кромке огромного валуна, который находился посреди бассейна. Его оперение поблескивало холодным отраженным светом; он стоял и невозмутимо смотрел на меня сверху вниз. Я лежал на спине в воде, над которой, опершись на локти, я только что приподнял лицо. Я находился в чаше бассейна огромного фонтана, который построил когда-то мой отец посреди лужайки. Высоко надо мной сверкала толстая, поблескивающая стальным блеском струя воды, вздымающаяся и расплескивающаяся в воздухе на высоте около сотни футов пенным цветком.

Меня раздражал холодный взгляд ворона, и я сказал:

– Вы меня не предупредили!

– Я сказал вам, чтобы вы не делали ничего, о чем вас попросит некто, не заслуживающий доверия!

– Ну!.. Как это может запомнить смертный?

– Зато вы никогда не забудете последствия, которые стали результатом вашей забывчивости, – ответил мистер Рэйвен, который стоял на дорожке у края чаши бассейна и протягивал мне руку через кромку.

Я воспользовался его помощью и немедленно оказался рядом с ним, на лужайке, мокрый, как курица.

– Вам надо немедленно переодеться! – сказал он. – Конечно, слякоть не имеет большого значения, когда выберешься из такой передряги, вообще все это довольно необычно и может доставить некоторые неудобства и в этом мире.

Он снова был вороном, и шел важной походкой к раскрытой настежь двери дома.

– Да мне почти нечего менять! – засмеялся я, я ведь сбросил почти всю свою одежду перед тем, как начать карабкаться на дерево.

– А мне еще очень долго ждать, прежде чем я сменю оперение, – сказал ворон.

В доме, казалось, все спали. Я отправился в свою комнату, нашел халат и спустился в библиотеку. Когда я вошел, библиотекарь как раз выходил из кабинета. Я развалился в кресле. Мистер Рэйвен взял стул и сел рядом со мной. Минуту-две никто не произносил ни слова. Я был первым, кто нарушил молчание.

– И что же все это значит? – сказал я.

– Хороший вопрос! – ответил мистер Рэйвен. – Никто не может знать, чем на самом деле является что-то, человек может только узнать, что это что-то может значить! А то что он будет делать дальше, зависит от того, какой урок он извлечет из этого.

– Пока мне не удалось извлечь из всего этого какую-нибудь пользу!

– И впрямь немного, но вы теперь знаете, что могли бы, а это уже неплохо! Множеству людей не хватает жизни на то, чтобы усвоить; что они ничего не знают, а делают они и того меньше! В конце концов у вас осталась еще надежда на то, что от вас будет какой-то прок.

– Я хотел сделать что-то для детей – я имею в виду чудесных Малюток.

– Я знаю, что вы хотели – и выбрали неправильный способ!

– Я не нашел правильного.

– И это тоже правда, но вы виноваты в том, что не нашли.

– Я готов поверить всему, что вы говорите, если только мне удастся понять, что это значит.

– Если бы вы приняли наше приглашение, вы бы узнали правильный путь. Если человек не может выполнить свою работу там, где должно, ему придется пройти долгий путь затем, чтобы обнаружить это место.

– Несомненно, я неплохо прогулялся, но пришел в никуда, так как мне не удалось обнаружить, что же я должен сделать! Я оставил детей, чтобы понять, чем я могу им помочь, а узнал только, что им грозит опасность!

– Когда вы были с ними, вы были как раз там, где могли для них что-то сделать, а вы оставили свой пост, чтобы это узнать! Большая мудрость нужна человеку, чтобы понять, когда он должен уйти, зато глупость может подсказать, когда нужно сразу же вернуться.

– Значит ли это, сэр, что я мог сделать что-то для Малюток, если бы остался с ними?

– Могли ли вы чему-то их научить, оставив их?

– Нет; но как я мог их учить чему-то? Я не знал, с чего начать. К тому же, они сильно меня обогнали!

– Это правда. Но вы не являетесь тем мерилом, с помощью которого можно это установить. Конечно, если бы они знали все, что знаете вы, не говоря уже о том, что вы должны бы были знать, они обогнали бы вас в развитии, далеко обогнали бы! Но вы ведь видели – они не растут или же растут так медленно, что в них еще не созрело даже само понятие о необходимости вырасти! Они даже боятся расти! Вы ведь никогда не видели детей, которые всегда оставались бы детьми!

– Но я ведь не могу заставить их расти!

– Вы могли бы устранить некоторые препятствия, которые им мешают вырасти.

– И что это за препятствия? Я ничего о них не знаю. Я думал, это из-за того, что они не пьют воду.

– Конечно же, из-за этого! Им же нечем плакать!

– Я бы с радостью уберег детей от всего, что заставляет их это делать!

– Вне всяких сомнений, вы бы постарались – это цель всех идиотов-филантропов! Почему, мистер Уэйн? Ведь ваш мир никогда не найдет пути к спасению, если в нем не будут плакать. Вы сознались, что вы думали, что дети хотят пить, так отчего же вы не выкопали для них колодец-другой?

– Это никогда не приходило мне в голову!

– Даже тогда, когда шум воды под землей достигал ваших ушей?

– Я думаю, это все же случилось однажды. Но я боялся, что тогда до них доберутся великаны. Это было именно то, что заставляло меня так долго терпеть их издевательства.

– Конечно же, вы всегда учили благородные маленькие создания бояться глупых Мешков! И пока они кормили, ухаживали и восхищались вами, все это время вы вынуждены были быть слугой жестоких людей! И все это время баловни видели, как их герой превращается в труса! Хуже вы не могли их обмануть. Они открыли вам свои сердца, а вы должны отдать им свою душу! К этому времени вы должны были бы заставить Мешков рубить лес и таскать воду для Малюток!

– Боюсь, то, что вы мне сказали, правда, мистер Рэйвен! Но правда и то, что я боялся, что избыток знаний будет им вреден – они станут не такими невинными, не такими милыми.

– Они не могли дать вам повода для этого страха!

– Но разве недостаточное знание не опасно?

– Это самая обидная ложь вашего мира! Имеют ли какое-то преимущество большие знания одного человека перед меньшими – другого? Или могут ли они из-за этого быть опасными? Иллюзия, что такое знание, которое само по себе – великая вещь, может иметь какое-то преимущество над другим знанием, опаснее, чем какое угодно невежество. Даже знание всего на свете не добавит человеку величия.

– По крайней мере, все это я делал ради любви к Малюткам, а не из трусости, из-за которой я служил великанам.

– Благодарю покорно. Но должны-то вы были служить Малюткам, а не великанам! Вам нужно было дать малышам воду, а они тогда научили бы великанов своему правильному мировосприятию. Между тем, и сами вы могли бы срубить два-три мерзких дерева, чтобы освободить для нежных малышей толику места. С Малютками вы свой шанс упустили, мистер Уэйн! Вместо того, чтобы помочь им, вы о них рассуждали!

Я сидел и молчал, и мне было стыдно. То, что он говорил, было правдой – для Малюток я не был мудрым соседом!

Мистер Рэйвен продолжил:

– Но вы также ошибались и на счет глупых созданий. Для них рабство было бы прогрессом. Те несколько уроков, которые вы могли бы преподнести им с помощью палки, отломанной от их собственного дерева, могли оказаться неоценимо важными.

– Я не знал, что они трусливы!

– А что за разница? Человек, действия которого зависят от трусости другого, сам, по существу, трус. И я боюсь, что из-за этого могут произойти более неприятные вещи! До этого времени Малютки были вполне способны защитить себя от принцессы сами, не говоря уже о великанах – с ними они всегда достаточно легко справлялись, потому что смеялись над ними! Но теперь, после ваших с ней разговоров…

– Я ее ненавижу! – закричал я.

– Вы что же, дали ей как-то знать, что ненавидите ее?

Снова мне пришлось прикусить язык.

• Предыдущая
• 37/67
• Следующая