Следы на воде (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 42

      А потом вдруг все миры сошлись в одной точке, и Алина радостно засмеялась, поняв, что ей надлежит сделать. Поняв, что она может.

      Радуга! воскликнула она, смеясь и плача, простирая руки в небо. Если для этого нужно вернуться, то черт побери, она согласна! Ее путешествие окончилось, наконец-то. Стать собой снова

      Радуга!

      Ее слезы падали на остывающие щеки мальчика.

      Ее голова кружилась от невероятной смеси боли и восторга.

       Именем неба, прошептала Алина, положив руку на узкий холодеющий лоб. Именем неба говорю тебе: встань.

      Часть вторая. Кирилл

      Колдунья устроилась в точности так же, как и ее товарки. Двухкомнатная квартира в хрущобе, отремонтированная под офис, в одной комнате секретарская, в другой приемная, на кухне лаборатория, сортир по назначению. Простенько и со вкусом. Я бы даже сказал, стандартно.

      Посетителей по раннему времени было немного. У стены жались дурно накрашенная девица (приворот парня), замотанная дама средних лет (отлучение мужа от пьянства, сына от наркотиков), дама же, но помоложе, побогаче одетая (порча) и мужичок весьма встрепанного вида (чирей).

      Я уже научился определять их проблемы с первого взгляда.

      Судя по бормотанию из-за двери с надписью Госпожа Альмагль процесс охмурения идет вовсю. Что ж, не будем врываться посреди какого-нибудь особо важного заклинания, а то несчастный страдалец разобидится вусмерть.

      Как вчера.

      Клиенты смотрели на меня исподтишка. Девица оценивающе, замотанная дама устало, дама богатая с вызовом, мужичок с опаской. Конечно, я же на голову его выше.

       Я последняя, заявила девица. За мной будете.

      Глубокомысленно кивнув, я принялся изучать икону Николая Угодника над дверью кухни-лаборатории. Смотрите, люди, у нас все по-честному. Силой родовой, молитвой Божией, за ваши денежки. А икона хорошая, не из газетки вырезана. Почти как у моего непосредственного начальника.

      Колдунья взвывает так, что я содрогаюсь. Процесс охмурения подошел к концу. Сейчас клиент расплатится (или тут по предоплате?) и довольный отправится домой. Я же отодвину следующего по очереди, войду к госпоже Альмагль (Альмагель) и побеседую с ней по душам. Очередь будет зело недовольна, а делать нечего. Банально говоря, такая профессия. Служебный долг.

       Когда меня в очередной раз прогнали из газеты, я мыкался без дела и денег три недели. Впрочем, дело-то как раз нашлось: приехал из деревни кум, привез сала и ведро самогона. Это ведро я уговаривал до тех пор, пока не стал галлюцинировать: мне казалось, что я на пять лет старше и все-таки усыновил детей жены, став таким примерным папашей, что хоть по телевизору показывай. Именно сей факт и повлиял на решение завязать со спиртным навеки, а утром того дня, когда я вылил остатки самогона в унитаз, нашлась и работа

      Дверь приемной открывается и в коридор натуральным образом вываливается старая перечница в нелепом брючном костюме и бейсболке. На лице умиление, сравнимое разве что Представьте, что вы накушались мясных деликатесов и сладостей, а потом Вам явился Бог и пообещал райские кущи, примерно так.

      Я профессионально оттираю от заветной двери девицу (гражданин с чирьем слабенько вякает Э, мужик!) и вхожу к колдунье. В коридоре бурно выражаются в мой адрес. Ну и на здоровье. Попробуйте пойти следом и вытащить меня за воротник.

      Приемная оформлена с тем дешевым шиком эзотерических магазинов, который вызывает вздохи восторга у наивных лохов и презрительную усмешку у профи. Хрустальный шар, стеклянные пирамидки, поющие ветра полный набор, и еще целый иконостас на стене. Все правильно: молодым экзотику, ортодоксам догму. Колдунья, разумеется, в черном, с тридцатью перстнями на десятью пальцах, на шее анкх, молот Тора и православный крест из золота граммов на десять.

       Ну что, яхонтовый, сладенько мурлычет она, даже не глядя в мою сторону, сразу ясно. Жена ушла?

       Как знаете? любопытствую я, присаживаясь в кресло.

       Вижу, просто отвечает колдунья. Сегодня утром ты проснулся, а она уже далеко. Прости-прощай, завтрак в холодильнике. Ну ты и к Альмагль кинулся, золотой. Правильно кинулся.

       Поможете?

      Иронии она не замечает. Тасует замасленную колоду Таро пухлыми пальчиками с акриловыми ноготками. Я терпеливо жду.

       Помогу. Все в моей власти.

      Теперь моя очередь производить впечатление.

       Кирилл Каширин, епархиальный следственный отдел, представляюсь я и жестом фокусника предъявляю документы.

      Что делается с колдуньей! От розового благодушия не остается и следа, она смотрит на меня с совершенно животной ненавистью, с трудом удерживая желание вцепиться ногтями в морду. Вполне естественное желание, как я уже успел убедиться.

       Инквизитор пожаловал, вместо мурлыканья из алых уст госпожи Альмагель (Альмагль) вырывается натуральный шип по-змеиному. Что же ты, еврей, в инквизицию подался? Или выкрестом заделался?

       Хохол я, хай вам грець, холодно отвечаю я, хотя вовсе не уверен на этот счет. Родителей, знаете ли, не видел никогда, с детства по приютам и так далее. К вам на прием две недели назад приходила Семенова Екатерина Андреевна. Хотела узнать судьбу. Помните?

      Колдунья равнодушно дергает плечом. Бросает карты на стол и вынимает из шуфлядки початую пачку дорогих сигарет.

       Их тут знаете сколько ходит судьбу узнавать?

      Снова на вы. Таки очень хорошо.

       К сожалению, знаю. Позавчера в милицию обратилась мать девушки, дело передали нам. Видите ли, госпожа Фролова, Катя покончила с собой. Не дожив двух дней до шестнадцати лет.

      Семенова-старшая за несколько дней из цветущей ухоженной женщины превратилась в старуху. Я смотрел ей в глаза пустой, давно пересохший колодец, который перестал питать родник. Дочь, умница, отличница и красавица, была для нее всем. Собиралась поступать в институт

       На приеме вы предсказали, что она не доживет до дня рождения, я с трудом сохраняю каменное выражение лица. И Катя, девушка нервная и внушаемая, поверила. Вам. Рекламе в Интернете, что вас хвалит до небес. Отзывам тех придурков, которые не знают, куда деть деньги. И двадцать первого июля выбросилась из окна. Умерла по дороге в больницу, делаю выразительную паузу и добавляю: Матери она оставила записку: Альмагль не ошибается. А как мы с вами знаем, госпожа Фролова, вы ошибаетесь и очень часто.

      Колдунья багровеет. Пальцы нервно мнут сигарету; она сама не замечает, что табак сыплется на стол.

       Я увидела ее смерть, глухо шепчет Фролова Ирина Петровна (а туда же Альмагль!), увидела и сказала. А за чужую дурь я ответственности не несу. И из окна эту дурочку не толкала. Так что нечего

       Да будет вам! перебиваю я. Увидели вы, как от меня жена утром ушла Вы арестованы по обвинению в доведении несовершеннолетнего до самоубийства, госпожа Фролова. Государство представит вам

      Вот уж не думал, что эта толстушка окажется такой резвой, словно ей каждый день приходится спасаться бегством от представителей моего ведомства. В лицо мне летит полная миска магического порошка (соль, мята, любистик); Фролова выскакивает из-за стола с грохотом (кресло упало) и кидается к двери, решив, что я, ослепши от растительной дряни, ей теперь не противник. Ну да.

      Я ставлю ей подножку, и колдунья валится на пол. В тот же миг раздается треск выбиваемой двери, и я слышу:

       Кирилл Александрович, эта?

      Группа захвата поспевает как всегда вовремя. Почему-то у меня создается впечатление, что я попадаю в дешевый боевик. Всем на пол, руки за голову, ха-ха три раза.

       Наш клиент, говорю я. Судя по заклинаниям, которые громогласно извергает Фролова (проще говоря, она матерится, аки извозчик), ее берут под белы рученьки и выводят из квартиры. В коридоре ахают посетители, не успевшие вкусить благодати, а у меня глаза режет.