Мыс страха (Палачи) - Макдональд Джон Данн - Страница 3

• Предыдущая
• 3/35
• Следующая

– Лучше не делают. Мерилин не особо храбрая, но такая милая. Посмотри на нее.

Мерилин, разбуженная воплями и барахтаньем купающихся детей, полезла в воду. Она была стерилизованным сеттером с прекрасной шерстью и красивыми формами. Урча, повизгивая от радости и возбуждения, она гонялась за плавающими детьми.

– Сейчас, когда я расстроил тебя, – сказал Сэм с сердечностью, которой сам не почувствовал, – я собираюсь перейти к светлой стороне дела. Даже несмотря на то, что старые добрые Доррити, Стетч и Боуден имеют дело с компаниями, недвижимостью и налогами, у меня есть друзья в полиции. Сэма Боудена достаточно хорошо знают в нашем маленьком милом городке на сто двадцать пять тысяч и, возможно, уважают. Достаточно для того, чтобы казалось, что однажды я смогу баллотироваться куда-нибудь.

– Пожалуйста, перестань.

– Я пытаюсь сказать, что я – один из тех ребят. А ребята заботятся о своих. Вчера я обедал с Чарли Хоппером, нашим блестящим молодым адвокатом. И рассказал ему все.

– Готова спорить, ты подал это как шутку.

– Руки у меня не дрожали, я не выглядел загнанным зверем, но я дал ему понять, что озабочен. Чарли же, похоже, не слишком озаботился. Он записал имя и приметы. Помнится, он красиво выразился насчет того, что ребята «приподнимут его». Это значит, что, кажется, законники найдут столько возможностей в законах допечь нежелательного гражданина, что он отбудет в более безопасные места.

– Но как же мы убедимся в том, что он уезжает и уже никогда не вернется обратно?

– Лучше бы ты не спрашивала об этом, дорогая. Это как раз то, о чем я сейчас думаю.

– Почему бы не засадить его в тюрьму?

– За что? Боже мой, было бы прекрасно, если бы ты смогла это сделать, правда? Абсолютно новая система законов. Сажать людей за то, что они могут сделать. Нью-Эссекс становится тоталитарным. Послушай, родная. Кажется, я всегда выражаюсь доходчиво, говоря о юриспруденции. Все мы, нынешние, стыдимся даже намека на увлеченность. Но я верю в закон. Это скрипящая, неуклюжая, приводящая в бешенство структура. В ней имеются несоответствия. Иногда я удивляюсь, как наша юридическая система умудряется выжить. Но она – это базис, это нравственная основа. Она строится на ненарушении свободы каждого гражданина. И, черт, она действует гораздо чаще, чем отказывает. Множество маленьких людей пытались придать ей новую форму в середине века, но упрямый старый монстр отказывается меняться. За всеми перегруженными повестками дня, заработавшимися судьями и неработающим законодательством стоит солидная основа равенства перед законом. И мне нравится это. Я живу этим. Я люблю это так, как человек может любить старый дом. Он дорого обходится, трещит, требует массу топлива, но стены такие же крепкие, как и в день постройки. Возможно, это – суть моей философии, а дело Кейди можно уладить законными методами. Если закон не сможет защитить нас, значит, я посвятил себя мифу, и мне лучше будет проснуться.

– Кажется, я должна любить тебя таким, как ты есть. Или, может быть, именно потому, что ты такой, старый крючкотвор. Мы, женщины, более оппортунистичны. Я способна взять это твое ружье и сбить его выстрелом со стены, если бы он когда-нибудь вернулся.

– Ты только так думаешь. А не стоит ли этим двум старичкам влезть в воду вместе с молодежью?

– Ладно. Но не начинай снова подшучивать над Пайком. Ты заставляешь его завиваться узлами.

– Буду просто веселым отцом его подружки. Они пошли к воде. Кэрол посмотрела на него и сказала:

– Не замыкайся в себе снова, Сэм. Давай мне знать, как идут дела.

– Я дам знать. И не беспокойся. Я просто суеверен. Слишком уж все у нас хорошо.

– У нас все очень хорошо.

Когда они вошли в воду, Нэнси карабкалась по корме «Красотки». Капельки воды блестели на ее голых плечах.

Ее бедра, еще недавно такие худые, стали наливаться женственными формами. Она поймала равновесие и чисто нырнула…

Кэрол тронула Сэма за руку.

– Та девочка… Сколько ей было?

– Четырнадцать. – Он взглянул Кэрол в глаза, взял ее за руку и слегка придержал. – Послушай. Прекрати думать об этом. Прекрати сейчас же.

– Но ты ведь думал о том же.

– Только минуту, когда ты пришла к своему решению. А сейчас мы оба отбросим эту больную мелкую мысль.

– Да, сэр. – Она улыбнулась. Но улыбка выглядела не такой и появилась не так, как обычно. Они еще мгновение смотрели друг на друга, а потом вошли в воду. Он плыл изо всех сил, но не мог уплыть от маленьких липких щупалец страха, присосавшихся к сердцу.

Глава 2

В следующий вторник утром Сэм Боуден сидел в своем офисе вместе с молодым адвокатом по имени Джонни Кэрик, который работал на «Доррити, Стетч и Боуден» меньше года. Они просматривали опекунский отчет «Нью-Эссекс Бэнк энд Траст Компани», когда позвонил Чарли Хоппер и сказал, что он здесь поблизости: удобно ли будет зайти на пару минут?

Сэм быстро закончил с Джонни и отправил его в каморку писать резюме по отчету. Он позвонил Элис на коммутатор и попросил портье, чтобы мистера Хоппера направили к нему, как только тот появится.

Чарли пришел через несколько минут и закрыл за собой дверь офиса. Это был тридцатилетний мужчина с добродушным некрасивым лицом, весьма энергичный и честолюбивый, с намеренно вялыми манерами.

Он сел, достал сигареты и сказал:

– Темные панели, приглушенные голоса и фолианты, берущие начало от кодекса Хаммурапи. А также тихий шорох и сильный запах денег. Такой шут-работяга, как я, должен входить сюда на цыпочках. Я между делом и позабыл, как вы, учтивые клоуны, заставили свое дело выглядеть почти респектабельным.

– Ты умрешь от скуки, Чарли. Я провел полжизни, тщательно оттачивая карандаши.

Чарли вздохнул.

– Я там, в самом вихре жизненной кутерьмы, посещаю все заседания Общего совета. Управления по распределению и Управления по планированию. Честный милый Сэмюэль. Скажи мне, почему ты больше не заходишь в «Таверну у суда» Джила Брейди?

– Не было никаких дел в суде последнее время. А это – признак умения.

– Знаю, знаю. Ну я запустил машину в отношении твоего старого дружка. Он живет в меблированных комнатах в доме 211 по Джекел-стрит на углу Маркет. Вселился пятнадцатого мая, заплатив вперед до конца июня. Сейчас только одиннадцатое, и, значит, он думает еще ненамного остаться. Наши ребята в форме частенько проверяют там правильность регистрации. Он ездит на сером «Шевроле» с западно-виргинскими номерами, которому уже лет восемь. Вчера его выдернули из бара на Маркет-стрит. Капитан Марк Даттон говорит, что он не поднимал шума. Отнесся ко всему спокойно и терпеливо.

– Его отпустили?

– Им пришлось это сделать, больше ничего не оставалось. Они проверили Канзас и выяснили, что его Выпустили в прошлом сентябре. Его заставили объяснить, где он взял деньги и машину, потом проверили и это. Он приехал из небольшого провинциального городка возле Чарльстона, Западная Виргиния. Освободившись, он вернулся туда. Его брат работал в Чарльстоне и содержал дом. Когда Макс вернулся, они продали его и разделили деньги. Он получил около трех тысяч долларов и носит их в поясе. Он оказался чистым в Чарльстоне, так же как и в Вашингтоне. Регистрационные бумаги и лицензия на машину в порядке. Они обыскали машину и комнату, Оружия нет. Ничего необычного. Поэтому пришлось его отпустить.

– Он назвал какую-то причину, почему он сюда приехал?

– Даттон устроил все таким образом, что, как мы и решили, ему пришлось. Твоего имени не впутывали. Кейди сказал, что ему понравились виды города. Даттон сказал, что его слова звучали очень спокойно и правдоподобно.

– Ты дал Даттону понять ситуацию?

– Я не знаю. Думаю, что да. Даттон хочет, чтобы этот тип здесь шлялся, не больше твоего. И поэтому они будут присматривать за ним. Если он плюнет на тротуар, это обойдется ему в пятьдесят долларов. Если он превысит скорость хоть на одну милю в час, ему придется заплатить. Его заберут как пьяного, если увидят выходящим из бара. До него дойдет. И он съедет. Они всегда съезжают.

• Предыдущая
• 3/35
• Следующая