Пробуждение: магическая печать (СИ) - "Скорпианна" - Страница 54

-- Что ты делаешь? -- прошептала Эмма.

-- Собираюсь насладиться спектаклем! -- он поднес бутылку к носу и вдохнул. -- И кто разливал это сокровище в такую дешевую тару?

Эмма тихо вздохнула. Она злилась на Альгадо, но это раздражение, которое он вызывал, было отличным щитом от нарастающего волнения.

-- Будешь? -- предложил он, приблизив горлышко слишком близко.

-- Просто заткнись! -- бутылка вернулась обратно по траектории.

Прикрыв нос рукой, Эмма прислушалась.

Через щель в дверях можно было различить силуэты двоих мужчин. То, что это мужчины, она поняла только после того, как они начали разговор. А пока, один из них взял что-то и поставил на пол, по звуку и последующим действиям она догадалась, что это стул.

-- Так о чем ты хотел поговорить, Диего?

Голос Соболева -- абсолютно спокойный и ровный, произвел обратное впечатление на Демиена. Услышав имя, он чуть было не подавился коньяком. Эмме пришлось закрыть ему рот рукой, дабы его кашель не выдал их с головой. Убрав её руку, он сделал еще глоток и превратился вслух. И, следующее, что они услышали и узнали, был голос Диего Альгадо -- отца парня.

-- Меня беспокоит твое отношение к некоторым студентам, Роман, -- сказал он. -- И к студентам вообще.

-- Что ты имеешь ввиду? Говори, не стесняйся: я всегда готов выслушать претензии в свой адрес и исправить то, что действительно того требует.

-- Меня интересует ответ на один вопрос: почему ты воспринял в штыки мою помощь с охраной академии? И, более того, почему все, что я предлагаю для повышения уровня безопасности, приводит тебя в откровенную оппозицию? Чем были плохи камеры в общественных зонах?

-- Ничем, пока ты не назвал общественной зоной личные комнаты студентов, -- прозвучал ответ.

-- Это детали, -- отмахнулся Альгадо старший. -- Я же вижу, что ты чем-то недоволен. И это началось еще несколько лет назад, когда в академию поступили студент с потока моего сына. В чем дело, Роман? Ты ведешь себя так, будто не доверяешь мне! Или дело в чем-то другом?

Эмма и Демиен сидели и не смели шелохнуться. В голосах взрослых звучали странные нотки. Она не знала, заметил ли Альгадо, но это и не было важно, -- Эмма просто слушала и запоминала.

-- Почему ты зациклился на "Созвездии"? -- внезапно спросил Диего.

Услышав упоминание об их группе, девушка вздрогнула, что не укрылось от сидящего рядом. Демиен сделал очередной глоток.

-- Я не "зацикливаюсь", как ты выражаешься, -- заметил Соболев. -- Но как ректор я обязан быть в курсе всех объединений студентов во вверенном мне заведении. Это моя работа.

-- Твоя работа следить за их учебой, а не за ними самими, -- парировал Альгадо старший.

Почувствовав на своей щеке теплое дыхание, Эмма быстро развернулась и уткнулась носом в нос парня.

-- Что за "Созвездие", Керн? -- прошептал он, глядя ей в глаза.

Надо заметить, что уже тогда в них появился первый отблеск пьяного огонька.

-- Тихо! -- прошептала она в ответ, стараясь отодвинуться как можно дальше.

За завесой продолжали:

-- Моя работа, Диего, включает в себя намного больше обязанностей, чем ты предполагаешь!

-- И, помогать создавать новые семьи -- одна из них?

Было видно, как силуэт Диего Альгадо поднялся со стула и приблизился к шкафу. Теперь он находился не более чем в тридцати сантиметрах от них. Инстинктивно Эмма вжалась в парня.

-- Хотя, -- продолжал Диего, -- здесь возможен и личный интерес, не так ли?

-- О чем ты?

-- Надо признать, -- в голосе послышалась усмешка, -- эта рыжеволосая нимфа и на меня произвела впечатление!

Трясущимися руками Эмма рванула бутылку на себя и сделала длинный глоток.

-- О ком это он? -- нервно спросил Альгадо.

Эмма не ответила, но это сделал Соболев:

-- Причем здесь Джессика Керн?

Бутылка коньяка быстро перекочевала обратно к парню.

-- Хватит пить! -- зашипела Эмма, пытаясь вырвать сосуд из его рук.

-- Лучше заткнись, Керн! -- прошипел он в ответ.

И, не смотря на то, что она не знала, что её больше пугает: быть рядом с опьяневшим Альгадо или быть пойманной, -- она выбрала последнее и прекратила попытки.

-- Вот видишь, -- усмехнулся Диего. -- Мне даже не пришлось уточнять!

-- Я не понимаю ход этого разговора, -- Соболев приблизился к шкафу за завесой. -- Но не думаю, что это важно и требует обсуждения сейчас. У меня внизу идут танцы, и твой брат в одиночку следит за порядком, так что я попрошу меня извинить...

-- Конечно, Роман! -- согласился Альгадо. -- Я никогда не перестану восхищаться твоим энтузиазмом в работе, и все же, -- он сделал паузу, и Эмме показалось, что она прозвучала как предупреждение, -- я бы хотел, чтобы ты не выделял кого-либо из учащихся академии. Они все одинаковы!

Диего откланялся, а Соболев продолжал стоять на месте.

-- Одинаковы, -- повторил он. -- Как бы не так!

Это воспоминание пролетело перед ней за пару секунд.

-- Я солгала тебе о том, -- повторила Эмма, -- что было после того, как ушел Диего Альгадо. Мы с его сыном просидели в этом чертовом шкафу еще минут двадцать. Соболев не хотел уходить, он, кажется, отослал сообщение с пейджера и ждал. Через десять минут, или около того, в кабинет постучали, и он открыл: пришел мужчина. Они говорили в самом кабинете, но нам все равно было слышно.

-- Роман, что случилось? -- встревоженный голос пришедшего не был знаком Эмме, однако, по тому как застыла бутылка у лица Альгадо, она поняла, что ему он известен хорошо.

-- Не знаю, я не уверен.

-- Ты послал экстренный код! -- заметил мужчина. -- А еще, я встретил на лестнице Диего Альгадо.

-- Он тебя заметил?

-- Нет, я спрятался в нише, и, судя по тому, что ты спрашиваешь -- я правильно сделал.

-- Да, -- ответил Соболев. -- Мне кажется, он подозревает меня.

-- В чем?

-- Он намекнул -- ему не нравится то, что я наблюдаю за членами "Созвездия".

-- Он нам-мекнул?

Голос мужчины пропустил паузу, давая понять его реакцию на слова ректора.

-- Волнуется, гад! -- зашипел Альгадо.

Эмма сидела молча, она так ничего и не понимала. Но напряжение, которым был пропитан воздух помещения, упорно поддерживало в ней беспокойство.

-- Что будем делать? -- спросил Соболев. -- Он может помешать нам, если узнает.

-- Он не просто может, -- поправил второй мужчина, -- он сделает это наверняка. Ты бы не сделал на его месте то же самое?

-- Нет, меня это не волнует! -- жестко ответил ректор. -- Меня волнует только то, что если он, или кто-либо догадается, мы не сможем сделать исчезновение восьми студентов незамеченным! Что мы будем делать, Борис? -- повторил он свой вопрос.

Эмма, в очередной раз отняла бутылку у парня.

-- Кто такой Борис? -- спросила она у Альгадо.

-- Борис, -- сказал он, -- это преподаватель с лингвистического факультета -- Борис Громов -- отец Виктора Громова.

-- Что?

-- Молчи, и не мешай слушать!

Из кабинета ничего не доносилось, и они уже было подумали, что мужчины ушли, но тут раздался голос Громова старшего:

-- Выход один: если он что-либо предпримет, мы должны остановить его первыми, иначе он сорвет наши планы и тогда -- все, мы уже не сможем...

-- Он не знает, это точно, -- перебил Соболев. -- Но он понимает -- что-то не чисто. Нужно быть осторожными. Ты ничего не говорил Виктору?

-- Что? Нет! Я не уверен, что сделать это сейчас -- хорошая идея.

-- Послушай, Борис! -- сказал ректор. -- Время идет, а у нас сплошные пробелы. Если мы не найдем эти сокровища, то все кончено!

-- Мы найдем! -- твердо сказал Громов. -- И, спустя столько веков, мы приведем все к логическому завершению. Это сделаем мы.

Рассказ был окончен. Она постаралась передать все в точности так, как оно было на самом деле.

-- Ты понимаешь, что это значит? -- Эмма с волнением посмотрела на подругу.

-- Мы все в еще большем дерьме, чем предполагали, -- констатировала Лилиан, и Эмма распознала напряжение сквозившее в её голосе.