Увертюра ветра (СИ) - Элер Алиса - Страница 34

   Нэльвё качнулся к последнему, шпиону, но не успел достать - он скрылся за дверью. Отрекшийся распахнул ее ногой. Я дернул Камелию за руку, потащив за собой.

   Мы вывалились во двор и бросились к конюшне. Шпиона нигде не было. Счет шел на секунды.

   Двоих стражников, стоящих у конюшни, Нэльвё обезоружить успел, но прорваться внутрь мы не смогли: вход загородила приведенная шпиком подмога. Мы прянули назад - и натолкнулись на вторую часть отряда.

   Нас окружили.

   - Бросайте оружие, - прозвенел холодный, как горный ручей, голос соглядатая. Командных ноток в нем не было - только ледяное спокойствие. Он сообщал, не приказывал.

   Отрекшийся напряженно замер, готовый сорваться в бой.

   Стражников, обступивших нас, было всего семеро. Семеро - и шпион, от которого стоит ждать чего угодно. Атаковать первым Нэльвё не мог, только парировать удары, иначе неминуемо подставил бы нас. Колдовать тоже: дотянуться до всех просто невозможно, а не до всех - чревато.

   ...Ему - чревато.

   Я сжал руку Камелии.

   "Парализуй их, немедленно!"

   Девушка вздрогнула и вскинула голову, не понимая, откуда пришла эта чужеродная, принадлежащая не ей мысль. Я перехватил ее взгляд - потемневший, испуганный, растерянный. И повторил - жестче, злее:

   "Парализуй!"

   "Я... я не могу!"

   Испуганное, слабое. Сквозь слезы, уже блестящие на глазах.

   "Что?!"

   Взметнулась дорожная пыль, заскрипели под ногами мелкие камушки - и звон скрещивающихся клинков ушел ввысь. Переливчатая песнь аллевьерской стали дрожала, срываясь на диссонансы.

   "Я не могу! Они же... им же..."

   "С ума сошла?! - грубое, злое. Пальцы сильнее сжали ее запястье. - Не сделаешь - убьют!"

   Камелия побледнела, задрожала, качнулась было в их сторону - и тут же отшатнулась, зажмурившись.

   "Нет! - отчаянное, жалобное, но непоколебимое. - Я не могу, не могу, не могу! Не..."

   Она осеклась и коротко вскрикнула, когда я с силой и злостью дернул ее за руку, притягивая к себе. Ее глаза в ужасе распахнулись - и в них я увидел собственное отражение. Искаженное, злое, страшное, со вспыхнувшим колдовской зеленью взглядом. Его единственного хватило, чтобы сломить ее волю и подчинить себе.

   Камелия мучительно изогнулась и медленно стала заваливаться назад. Я удержал ее, как мог, вцепившись в предплечье и не отпуская. Взгляд девушки, еще мгновение назад лучисто-лазурный, игристо яркий - потух.

   Щедро зачерпнув силу через Камелию, я выбросил едва сформированное заклинание, доплетая его на ходу и подкрепив срывающимся:

   - Замри!

   Стражники застыли чудовищными изваяниями. Лица искажены в муке судорог, мышцы окаменели в момент напряжения. Они застыли в последнем движении - занеся меч для удара, парируя, уворачиваясь или уходя в сторону... Я смотрел на них всего миг, ровно настолько, чтобы убедиться - и отвел взгляд. Потому что и без того знал, что оно сработает. Просто не могло не сработать.

   Камелия, ослабевшая, едва держащаяся, чтобы не упасть земле, побледнела еще больше, но не закричала и не заплакала. Только вздрогнула и вскинула голову.

   И при виде ее глаз - мятущихся, испуганных и растерянных - во мне что-то дрогнуло. Злость на нее ушла, уступив место... чему? Жалости? Сочувствию?

   Понять я не успел. Щеки Камелии коснулась - и разбилась капелька крови.

   Еще одна расцветила ее посеревшую от усталости кожу. Еще - и еще одна... Три алые дорожки, прочерченные точно алыми слезами.

   Я медленно поднес руку к носу и отер кровь, даже не пробуя ее остановить. В голове шумело. Слабость подкашивала ноги, а эйфория, опьянение чистой и хрустальной песней волшебства гуляло по венам.

   Тихо зашелестел вгоняемый в ножны меч.

   - Идемте, - негромко позвал Нэльвё. Его голос звучал твердо, жестко, но не жестоко. - У нас нет времени.

   Я молча протянул руку Камелии, помогая подняться - и пошатнулся сам. Девушка отчаянно уцепилась за меня тоненькими, как у котенка, коготками, лишая остатков равновесия. Безнадежно всплеснув свободной рукой, я чудом уцепился за что-то. "Чем-то" оказался ящик с цветами. Он натужно скрипнул, накренился под нашей тяжестью, и я но не сорвался вниз.

   Протяжно скрипнули створки ворот, зашуршала солома под мягкой поступью Нэльвё. Кое-как совладав со слабостью, я нетвердым шагом направился к конюшне, придерживая Камелию за плечи.

   Глаза не сразу привыкли к гостившему в помещении полумраку, и я едва не споткнулся об распластанное на полу тело.

   - Спит, - с облегчением сказал я, разглядев опутывающую его за Гранью колыбельную. Не то что бы меня волновала жизнь конюха. Но для и без того перенервничавшей Камелии это стало бы слишком сильным потрясением, а успокаивать ее было некогда.

   Я огляделся. Нэльвё маячил где-то в конце помещения, обыскивая дальние стойла. Мальчишки-конюшего видно не был. "Не зря заподозрил", - со злостью подумал я. Хотелось ругаться. Грязно. Одна маленькая вихрастая пакость - и столько забот!

   Язык так и чесался наградить мерзкого мальчишку малоприятным "пожеланием". Но ему отчаянно везло: в тот момент, когда я уже готов был поступиться своими принципами и выдать что-нибудь эдакое, Нэльвё отыскал лошадей. "Не судьба", - легко согласился я, и выкинул его из головы, зашагав навстречу Нэльвё.

   В четыре руки мы впихнули слабую Камелию в седло, вспрыгнули сами. Тишина, стоящая на улицах города, еще больше подгоняла, вселяя тревогу. Это была тишина не спокойная, а мятежная: так море затихает в преддверии шторма.

   - Не успеем выбраться раньше, чем поднимется переполох - нам конец, - ровно сказал Нэльвё, и от его спокойного тона меня пробил озноб.

   Отрекшийся подхлестнул лошадь, трогаясь с места. Мы сорвались за ним. Закатное солнце ударило по глазам искристой волной, ослепив на мгновение.

   - Чисто!

   "Куда?" - билась одна-единственная мысль. Не знаю, чья.

   Нэльвё резко потянул за поводья и круто забрал вправо. Я, не раздумывая, повернул за ним. Запоздалое: "Вправо"? За конюшню? Зачем?" - догнало меня только спустя три удара сердца.

   Ответ пришел почти сразу: thas-Elv'inor хотел уйти переплетением узких улочек, которые прячутся за фасадами главных кварталов - задний двор трактира вплотную примыкал к одной из них. Отделял их только низкий, но крепенький заборчик, который Нэльвё рассчитывал перемахнуть. И перемахнул бы, если бы лошади не заартачились.

   Стрелочка замедлилась, перешла с рыси на шаг - и вовсе остановилась, упершись всеми копытами и несуществующими рогами. Заборчик - смешной, едва ли метр высотой - казался ей неодолимой преградой.

   - Ах ты, скотина! - зло выплюнул Нэльвё, когда так и не смог совладать с упертой кобылицей ни уговорами, ни угрозами. - Мерзавка!

   - Возвращаемся! - сухо бросил я, рывком потянув за поводья и разворачивая лошадь.

   Я чувствовал, как играют на лице желваки. План - еще мгновения назад такой надежный и обещавший спасение - пеплом рассыпался прямо в руках. Проклятые лошади!

   Минута, которую мы потеряли, сыграла против нас. У трактира уже вовсю гремел топот тяжелых военных сапог, отрывисто взвивались в воздух командные крики, изрядно нервируя, подгоняя, точно смоченный в соли хлыст, вынуждая делать ошибки...

   Или отваживаться на безрассудства.

   Чувствуя, что делая несусветную глупость, я первым вылетел на узкую площадку перед трактиром. Стражники прянули в стороны серо-зеленой волной. Только один юнец-оруженосец сдуру преградил было нам путь, но, поняв, что излишком благородства господа не страдают, шарахнулся в сторону. Хлюпнула плещущаяся в канаве грязь, и я успел увидеть, как его щегольские русые кудри потемнели. Брызги, поднятые купальщиком, окатили круп и ноги коней.