Современный венгерский детектив - Череш Тибор - Страница 45

Когда Шалго и Хубер остались вдвоем, Хубер с обидой сказал:

— Вы по-прежнему не доверяете мне?

— Вы имеете в виду микрофон? Так ведь этой мудрой предусмотрительности вы обязаны своей жизнью. До свидания!

— До свидания! — И Хубер проводил Оскара Шалго на веранду. — Еще минутку, господин Шалго. Вы уже знаете, кто убил Виктора Меннеля, не так ли?

Шалго вынул сигару изо рта. В глазах его светилась улыбка.

— «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным…» Евангелие от Луки, глава восьмая, стих семнадцатый, — сказал он, спускаясь по ступенькам террасы.

Хубер долго с удивлением смотрел ему вслед и не заметил, как за его спиной в гостиную вошла Бланка. Увидев ее, он медленно приблизился к ней и крепко взял за руку.

— Больно! — тихо вскрикнула Бланка. — Отпусти. — Хубер отпустил руку. — Уезжай! — прошептала она. — Я даю тебе добрый совет: уезжай, пока не поздно!

Хубер отошел на шаг.

— Это угроза? Или действительно только совет?

— Совет. — Бланка повернулась, подошла к двери и посмотрела в сад.

— Виктору Меннелю ты советовала то же самое?

— Да, то же самое, — ответила Бланка, не оборачиваясь. Она не хотела встречаться с ним взглядом. — То же самое. Но он не послушал моего совета.

Хубер закурил сигару.

— Ну, а если и я не последую твоему совету, меня тоже прикончат? — спросил он холодным, бесстрастным тоном.

— Не переиначивай мои слова, — устало проговорила Бланка.

— Я не переиначиваю… — Хубер приблизился вплотную к ней, но потом, словно передумав, отошел, сел на кушетку и неожиданно спросил: — Кто убил Виктора? И почему?

Бланка нервно покрутила на пальце кольцо с крупным топазом. Лицо ее было бледным.

— Если бы я даже и знала это, то все равно не сказала бы тебе.

— Ну, мне-то как раз ты можешь сказать.

— Никому. И тебе тоже.

— Шалго подозревает в убийстве тебя, а полковник Кара — твоего сына.

— Шалго идиот. Кару я не знаю. — Она подняла взгляд на спокойное лицо Хубера. — Не понимаю только, на каком основании Шалго может подозревать меня?

— Ты чуть не потеряла сознание, увидев меня здесь. Это вышло очень некстати. Кроме того, он не мог не заметить, что ты намеренно меня избегаешь…

— Но ты же сам велел мне быть осторожной, предупредил, что у нас в доме установлен подслушивающий аппарат.

— Я не говорил, что в доме. Выражайся точнее. Я хорошо помню, что говорил. Здесь, в гостиной, сказал я, установлен тайный микрофон… Но я часами гулял по берегу. При желании ты могла бы туда прийти ко мне. Трижды я ездил в Балатонфюред. Ты знала, что я был там на кладбище…

Бланка не отвечала. Нервничая, она снимала и вновь надевала кольцо.

— Ты уверен, что сейчас здесь нет микрофона? — спросила она.

— Можешь не опасаться, — сказал Хубер. — Но повторяю, Шалго подозревает тебя. — И, многозначительно посмотрев на Бланку, добавил: — Возможно, не без основания…

— Виктора убила не я, — тихо возразила Бланка. — Кто-то сумел опередить меня. Когда Меннель сказал мне, чего он хочет, я решила убить его. В ту же ночь я зашла в кабинет Матэ и украла у него из аптечного шкафа ампулу с цианистым калием. А утром чуть свет помчалась в Фюред исповедаться и покаялась своему старому духовнику в этом намерении. Бедного старца чуть удар не хватил. Разумеется, я не открылась ему, кого и почему хочу убить. Я просила только об отпущении греха до его совершения. И конечно же, он отказал мне в отпущении. Вот ты и знаешь все.

Хуберу стало жалко ее. Он понимал, почему она рассказала ему обо всем. Нет, не в порыве откровенности. Она хотела, чтобы он увидел ее готовность на все, вплоть до убийства, если он попытается действовать, как Меннель. Хубер стряхнул пепел с сигары.

— Перед моим отъездом мы еще поговорим с тобою об этом деле, — спокойно сказал он.

— Когда ты уезжаешь?

— Надеюсь, сегодня вечером или завтра утром.

— И мы никогда больше не встретимся?

— Никогда. Ты ведь сама так хотела.

— Да. И ты оставишь меня в покое?

— Ты не веришь мне?

— Я уже и самой себе не верю, — призналась Бланка.

Хубер нахмурил брови. «Если она больше не доверяет мне, — подумал он, — все мои усилия напрасны…»

— Странный ты человек, Бланка, — задумчиво проговорил Хубер. — Я выдал венгерским органам безопасности двенадцать агентов. Несколько минут назад я выдал им Тибора Сюча и Беату с кучей важных шпионских материалов. Неужели ты не видишь, что я действительно сжег за собою все мосты? Неужели и это для тебя не доказательство? Чего тебе еще от меня нужно?

— Я верю тебе, — сказала Бланка. — Но я помню и свои страдания. Ты не знаешь, сколько мне пришлось выстрадать. — На глаза у нее навернулись слезы. — Не знаешь, — прошептала она. — И не можешь этого знать.

Хубер потянулся через стол, чтобы пожать руку Бланке, но она отдернула руку.

— Я сожалею об этом, Бланка. Поверь, я не хотел причинять тебе страданий. И никогда не просил тебя о помощи. Я только сообщил тебе, что со мной. Ты же сама помогала мне. Меня радовала твоя помощь, но я никак не мог предположить, что под конец все так получится… Наверное, ты не должна была мне помогать.

— Не в этом дело, — перебила его Бланка, — тем более что я сама согласилась тебе помогать… — Горестная усмешка пробежала у нее по лицу. — Как ты сказал только что? «Я никогда не просил тебя о помощи». Будто ты не понимал, что достаточно мне было услышать, узнать, что с тобой, и я жизнь готова была отдать… И ты очень хорошо знал, что я всегда отдавала всю себя, свое сердце, душу. Да, ты действительно не просил. Но ты принимал мою помощь как должное… А я, кого же я могу сейчас в чем-то обвинять? Я сама избрала этот путь, прекрасно представляя себе, что делаю, и зная, что однажды наступит час расплаты и расплачиваться за все придется мне самой.

Хубер вынул сигару изо рта и потушил ее в пепельнице. Хмурым взглядом окинув залитую солнцем террасу, он проворчал:

— Я умолял тебя после смерти Греты приехать ко мне.

— Умолял? Но ведь ты знал, что я не смогу оставить брата и сына. И наконец, есть же и у меня хоть капля гордости.

— О, эта проклятая гордыня! — пробормотал Хубер. Он еще что-то хотел добавить, но спохватился и замолчал.

— Теперь уж все равно. Так случилось, — продолжала Бланка. — Вечером ты уедешь, через несколько дней увидишься со своим сыном и начнешь новую жизнь. И я тоже попробую. Хотя и не верю, что мне это удастся…

— Тебе, Бланка, как раз удастся, — убежденно проговорил Хубер. — А вот удастся ли мне, не знаю… Мне еще предстоит долгий путь. И для этого нужно еще кое-что сделать… В частности, продолжить то, что начал Меннель…

— И не говори мне об этом, — замахала руками Бланка, а ее лицо стало суровым и непреклонным.

— Нет, мы должны об этом поговорить, дорогая.

— Ты думаешь заставить меня?

— Меня тоже заставляют, Бланка. Мы все — жертвы принуждения.

— Ты не сможешь заставить меня. И никто не заставит. До какого-то рубежа я еще готова была идти. Но дальше — нет. Дальше я не пойду. Обречь себя на гибель я могла. Это было мое право. Но стать причиной гибели других людей я не могу. Не имею права. И ты не имеешь права. А если ты все же попытаешься совершить это безрассудство, мы оба погибнем.

Хубер ясно видел, что слова ее — не пустая угроза. Но он продолжал:

— Мы не погибнем, Бланка. Теперь уже нет. И если ты все трезво обдумаешь, то поймешь, что это и в твоих интересах…

Бланка протестующе подняла руку.

— Я все обдумала. Еще когда Меннель посвятил меня в свой адский план.

— Это не план, а решение руководства «Ганзы».

— План или решение — мне все равно.

— Бланка, я очень прошу тебя, не вынуждай меня…

— Ты мне угрожаешь? Но теперь я уже не боюсь твоих угроз.

— Дело не в нас с тобой, — уговаривал Хубер. — От твоего ответа зависит судьба всех, в том числе Матэ и Казмера.

— Что ты хочешь этим сказать? — настороженно спросила Бланка.