Мастера детектива. Выпуск 5 - Кристи Агата - Страница 101

• Предыдущая
• 101/182
• Следующая

— Попытаюсь у него узнать, — сказал Ходжес.

— Пойми меня правильно, Роджер, могут пройти недели, пока мы вырвем из него полное признание, — сказал Ходжес. — Нам чертовски повезло, что он так быстро назвал Маркуса Барринга. Возможно, он уже знает, что Барринг скрывается. Он не может отрицать, что напал на Моррисон. Возможно, я сумею вывести его на чистую воду, но для этого мне придется применить китайские трюки, а это нельзя делать в спешке.

Когда Ходжес замолчал, Роджер сказал:

— Извини, что я прервал тебя.

— Я говорю правду, Красавчик, нажим здесь не поможет.

Роджер улыбнулся.

— Не будь идиотом, конечно, нет.

— Вот что, — вмешался Люк Шоу, который не любил долго молчать. — Теперь, Фред, когда ты знаешь, с чего начать, постарайся выжать из Ву Хонга и из его друзей в притоне все, что можно. И обо всем надо предупредить компанию «Голубой флаг». Если понадобится, мы будем держать связь по радиотелефону.

— Хорошо, — согласился Ходжес. Он кивнул полицейским. — Уведите его. И не давайте ему порошок. Без него он может расколоться скорее.

— Порошок? — переспросил Шоу.

— Опиум.

— Ты так говоришь, будто опиум можно купить, как аспирин.

— Да. Опиум–сырец они здесь так и покупают, — сказал Ходжес. — Часто мы бросаем всю работу, чтобы помешать очищать опиум и переправлять его в США. В следующий раз, когда ты будешь в Гонконге, — напомни мне, что бы я рассказал тебе об опиуме. — Он посмотрел на часы и улыбнулся. — Мы можем задержать самолет Красавчик.

— Нет, не нужно, — сказал Роджер. — Чем быстрее мы прилетим в Австралию, тем лучше.

— Понемногу начинаешь вникать, — улыбнулся Шоу,

— В следующий раз приезжай с женой, я вас встречу как следует, — серьезно сказал Ходжес. — Чертовски обидно, что ты не смог ничего посмотреть. Но тебе предстоит великолепное зрелище— вид ночного Гонконга с самолета фантастичен.

Роджер прильнул к иллюминатору и смотрел на сверкающие звезды; точнее, на огни, которые были похожи на звезды, переливающиеся сотнями цветов. Мигали и мерцали, отражаясь в воде, огни кораблей и паромов. Сияли огни Коулуна, Фары двигающихся машин освещали шоссе, огненной лентой опоясывающее остров… Словно падающие звезды, отраженные в зеркале. Впервые после нападения на Дорин Роджер забыл о деле.

И Дорин тоже впервые почувствовала себя спокойно. Она как зачарованная смотрела на это волшебное царство.

— Правда, это прекрасно, Бен, — сказала она тихим голосом.

— Прекрасно, — отозвался Лимм.

Пока самолет набирал высоту, она прижималась к нему. Его правая рука скользнула ей на талию. Она молча посмотрела ему в глаза. Он медленно поднял руку и осторожно коснулся ее груди. Она улыбнулась и еще теснее прижалась к нему. Помолчав, она сказала:

— Бен, ты ведь никогда не дашь меня в обиду, правда?

— Никогда. — пообещал он.

На палубе «Кукабурры», огибавшей южный мыс Целебеса и направлявшейся к Тиморскому морю со скоростью 16 узлов, стояла, облокотившись о перила, Джилл Пэрриш в легком платье. Ночь выдалась звездная, спокойная и очень теплая. Джек Пэрриш стоял рядом, нежно обнимая жену. Казалось, они не могут жить друг без друга.

Она прижалась к нему щекой.

— Одно лишь плохо, — сказала Джилл мягко.

— Все хорошо, моя дорогая.

— Нет, не все. Нам осталось всего шесть дней.

— Но это же целая вечность, — прошептал Джек Пэрриш.

— Да, но так никогда больше не будет.

— Ты даже не представляешь себе, сколько романтики на банановых плантациях, — сказал Пэрриш, и она засмеялась. Он обладал чудесным свойством; всегда умел заставить ее смеяться, всегда делал так, что она ежеминутно получала удовольствие от жизни.

Какой–то пассажир прошел мимо с сигаретой во рту.

— Добрый вечер.

— Добрый вечер, — отозвались они. Пэрриш еще раз обнял жену и сказад:

— Может быть, спустимся вниз?

— Не–е.

Она смотрела на вздымающуюся темную поверхность моря, пока он медленно и нежно не повел ее в каюту.

Старый Сэм Хэкит лежал в постели.

Он знал, что молодость прошла, и чувствовал себя ужасно усталым — просто выжатый лимон. Но в то же время он был очень, очень спокоен! Странное чувство для человека, который большую часть жизни провел в движении и ни минуты не мог сидеть без дела.

Он наблюдал за Терезой.

Ей было тридцать пять лет, и он понимал, что для него она слишком молода. Он любовался ее фигурой с тех пор, как впервые встретил ее в ночном клубе Парижа, где она работала. Теперь он восхищался ее телом, упругим и крепким. Она не стеснялась его и держалась с ним просто.

Он хотел предложить ей выйти за него замуж.

Но по двум причинам он никак не мог решиться на это. А вдруг она откажется. Это был бы для него тяжелый удар: он считал, что она любит его. Поначалу ему не верилось, но потом он стал привыкать к этой мысли и боялся подвергнуть ее проверке. О второй причине ему не хотелось даже и вспоминать.

А стоит ли ему жениться на ней? Он более десяти лет был вдонцом и привык делать то, что ему вздумается, и ездить, куда ему хочется. Однако эта молодая женщина восхищала его. И пока ему хотелось иметь ее рядом. Она отвернулась от стола, где варила кофе в электрическом кофейнике. На ней был коротенький халат с большим декольте, открывшимся еще больше, когда она несла две полные чашки, вытянув вперед руки. Она села в соломенный стул с мягкими подушками. Одну из чашек она протянула ему.

— Тебе это необходимо, старичок, — сказала она. — Это поможет тебе сделаться мужчиной. Ее глаза смеялись.

Он тоже засмеялся.

А что она скажет, если он попросит ее выйти за него замуж? Может быть, она опять засмеется? Но знала ли она, как он богат? И что скажут его друзья, если он привезет новую жену в Австралию?

«Боииг–707» подлетал к Сиднею. Небо на востоке окрасилось золотом, переходившим в глубокий красный цвет по мере того, как поднималось яркое утреннее солнце. Заря заливала спящий город, заставляя вспыхивать окна высоких новых домов, теплой красотой лаская прозрачные спокойные воды гавани. Пляжи, окаймленные пенящимся прибоем, уходили вдаль, пропадая из виду. А мост, по которому уже двигались автомобили, напоминал огромную игрушку,

— Наше новое здание будет вон там, — показал Люк Шоу. — Но мы еще не переехали. Хотя после переезда мы все равно не сумеем там разместиться полностью. Смешно, миллионы тратят на различные предприятия и оперные театры, а когда дело доходит до полиции, ей дают старую фабрику. А вон то новое, серебристое, высокое, узкое здание — это Оушен–Хаус. В двух верхних этажах размещается компания «Голубой флаг». Директора и секретарши находятся на самом верхнем, четырнадцатом этаже. Помнишь, я говорил тебе, что компанию возглавляет Раймонд Флэг, а его брат Грэгори — директор–распорядитель. Они оба — австралийцы.

— А секретарь Мортимер, их кузен, — англичанин, который живет здесь уже пятнадцать лет, так? — спросил Роджер. — Я сейчас вспоминаю, ты действительно говорил мне об этом.

— Ты же мог забыть, — сказал Люк, хитро улыбаясь. Потом неожиданно крикнул: — Смотри, смотри, вон там, внизу. Видишь, около доков, если смотреть вдоль бухты от моста! Видишь этот пароход? Не пойму, он входит или выходит из порта?

Роджер вытянулся и сразу заметил трубу и нарисованный на ней голубой флаг. Затем, когда самолет медленно пошел на вираж, корабль исчез из виду.

— Не знаю, что делать, — продолжал Шоу. — Предупредить капитанов всех пароходов или не надо? Лично я за то, чтобы предупредить. Я сказал об этом верховному комиссару. Сегодня вечером мы собираем совещание, на котором и решим, как поступать.

— А что думает шеф? — спросил Роджер.

— Понятия не имею. Никогда не знаешь, что у него на уме, но если он решит не сообщать, то скажет об этом.

Роджер молчал, глядя на раскинувшееся внизу зеленое поле аэропорта Кигсфорд–Смит.

— Мне кажется, Красавчик, — начал Шоу, — что ты за то, чтобы предупредить всех. Правда, пока ты этого не сказал.

• Предыдущая
• 101/182
• Следующая