Коллекция Кледермана - Бенцони Жюльетта - Страница 12
- Предыдущая
- 12/70
- Следующая
– В самом деле! Признаю, что я не обратила на это внимания.
– А я обратила, потому что мне было совершенно нечем заняться в коридоре…
Они подъехали к гостинице. Служащий открыл дверцу такси, чтобы помочь маркизе выйти, пока Мари-Анжелина расплачивалась с водителем. Госпожа де Соммьер направилась прямиком к портье. После короткого диалога она присоединилась к План-Крепэн, ожидавшей лифт. Старая дама явно гневалась, но не считала нужным посвящать в ситуацию лифтера. Только когда двери их апартаментов закрылись за ними, она дала себе волю:
– Не желаете ли объяснить мне, что Лиза делает в психиатрической клинике?
– А?
– Вы правильно расслышали. Доктор Моргенталь, который ее возглавляет, известный психиатр. Он занимается только самыми сложными случаями. И, разумеется, его услуги ценятся невероятно высоко!
– Дом для очень обеспеченных умалишенных, я понимаю! Теперь мне становится понятно, почему Ги Бюто в Венеции не смог узнать названия заведения, где Лиза потеряла ребенка. Она совершила ужасное путешествие, чтобы передать выкуп, с ней грубо обращались в замке, она едва не сгорела вместе с Альдо, Полиной и Уишбоуном. Естественно, что после таких испытаний потеря ребенка могла серьезно подействовать на ее нервы, расшатанные изменой мужа.
– Да… Бедная Лиза! Я уже жалею о том, что так разговаривала с ней. Она заслужила более деликатного обращения!
– Я в этом не уверена. Вспомните о ее, можно сказать, равнодушии, когда мы сообщили ей о возможной смерти Альдо. И хорошо, что дети сейчас в Вене. Мы далеко от той Лизы, которая настолько любила Венецию, что даже не думала о том, чтобы жить где-то в другом месте. Интересно, что она ответит, когда дети спросят ее об их отце.
– Вы не слишком увлеклись?
– Возможно, но я не могу отделаться от мысли, в которой, я уверена, нет ничего нелепого: женщина, которую мы только что видели, – это не та Лиза, которую мы так любили. И я спрашиваю себя, не связаны ли эти перемены с этой… клиникой?
– Вы полагаете, что Лиза сходит с ума?
– Не совсем, но одному Богу известно, как за ней ухаживают, и какие лекарства заставляют глотать под удобным предлогом лечения нервного потрясения – реального, я в этом не сомневаюсь! – пережитого ею в Круа-От.
– О чем вы думаете? О наркотиках?
– Почему бы нет? У меня никогда не было безграничного доверия к заведениям подобного рода. Куда лучше было бы для Лизы после выкидыша поехать к своей бабушке, которую она обожает. Тем более что малыши уже там. Вместо этого ее помещают в невероятно гнетущую обстановку! Комфорт – да, но вокруг абсолютная тишина, и кузен Гаспар всем дирижирует! Мне показалось, что он чересчур надоедлив.
– Вы не одиноки в своем мнении. И я удивлена тем, что отец Лизы оставляет дочь в его полной власти. Банкир сейчас в Лондоне, согласна! Но почему так долго? Поездки человека его уровня редко длятся дольше двух-трех дней! Перезвоните в банк и узнайте, когда Мориц Кледерман должен вернуться.
Спустя несколько минут секретарь банкира ответил, впрочем, очень любезно, что ему это неизвестно.
– Передайте, пожалуйста, госпоже де Соммьер, что, к моему огромному сожалению, я не могу ответить на ее вопрос. Господин Кледерман может вернуться завтра, на следующей неделе или через две недели. Он занят сейчас очень важными делами. Я лично не жду его раньше следующей недели. Но так как речь идет о членах его семьи, то вы можете с ним связаться. Господин Кледерман всегда останавливается в гостинице «Савой», а на уик-энд он отправляется в Ньюкасл к своему другу лорду Астору.
– Вот так! – закончила План-Крепэн. – Не знаю, что мы об этом думаем, но я не представляю, как мы будем обсуждать все это по телефону…
– Об этом не может быть и речи! Все слишком серьезно, и я должна вам признаться, План-Крепэн, что чувствую себя совершенно сбитой с толку. Мы могли бы подождать пару дней, но дольше мы здесь оставаться не можем! И для чего нам оставаться? Чтобы умирать от скуки? Я почти уверена, что даже если мы вернемся в эту проклятую клинику, нам не позволят увидеть Лизу! С ней рядом не кузен, а сторожевой пес, который, как мне показалось, слишком уверен в себе! Не забудьте о том, что он влюблен в нее с отрочества, что он ненавидит Альдо, и я уверена, что он готов на все, чтобы отнять у него Лизу… И потом, мне не терпится увидеть нашего раненого!
– Итак, мы возвращаемся в Тур?
– Да, мы возвращаемся! Как бы я хотела поговорить обо всем этом с Адальбером… А пока я напишу записку Кледерману, раз мы не можем с ним поговорить.
– Чтобы рассказать обо всем, что мы видели в клинике?
– Нет, я напишу, что мне необходимо с ним поговорить, рассказать новости об Альдо и сообщить, что он вскоре – во всяком случае, я на это надеюсь! – поселится у нас, чтобы окончательно поправиться. Не более того. Есть вещи, которые можно обсуждать только при личной встрече. Вы пойдете и оставите мое письмо у его секретаря, господина…
– Вальтера Лайнсдорфа, – поторопилась подсказать Мари-Анжелина, которая знала, какое раздражение вызывают у маркизы эти внезапные – и редкие! – выпадения памяти.
– Благодарю. Есть подходящий поезд сегодня вечером?
– Есть поезд, который отходит как раз сейчас, и еще один в двадцать два часа тридцать минут. Но могу ли я сказать?
– Разумеется, можете! Как будто вы этого не знали!
– Не лучше бы нам было после таких испытаний постараться отдохнуть, хорошо выспаться в этой гостинице, которую Альдо так высоко ценит, а не мучиться в спальном вагоне, где нам наверняка не удастся заснуть? Мы приедем в Париж разбитые, помчимся на вокзал Аустерлиц, сядем в другой поезд и, наконец…
– Остановитесь, не предсказывайте, что я в слезах упаду в объятия Адальбера! Это совершенно не в моем стиле, но вы, возможно, правы. Мне просто необходимо успокоиться. Позвоните, чтобы подали мое обычное шампанское, а потом я напишу письмо, которое вы отнесете господину Лайнсдорфу. Я его запечатаю, чтобы быть уверенной в том, что его вскроет только Мориц. Заодно вы закажете нам билеты на поезд… Потом вы прикажете принести нам меню, чтобы мы могли спокойно поужинать здесь. У меня нет ни малейшего желания появляться на публике…
Спустя час План-Крепэн возвращалась из банка, где она выполнила поручение маркизы. В обычное время она отправилась бы туда пешком, но уже стемнело, пошел снег, и она взяла такси. Машина ждала ее, пока она передавала письмо. Такси уже направлялось к входу в гостиницу, когда мощная «Бугатти» оказалась на его пути. Таксисту пришлось резко затормозить, чтобы избежать аварии, и он разразился потоком ругательств, которые совершенно не подействовали на водителя болида. Он лишь пожал плечами, вышел из машины, отдал ключи служителю, чтобы тот поставил автомобиль на стоянку, и торопливо вошел в холл. Таксист не успокоился и призвал Мари-Анжелину в свидетели:
– Вы видели это, сударыня? И почему именно мне встретился этот грубиян?
– Он вам знаком?
– Нет, но легко догадаться, кто он такой: один из тех фанфаронов, которые считают, что им все позволено только потому, что они за рулем роскошного автомобиля, стоившего им баснословных денег! Мне еще повезло, что я его не задел! Держу пари, что виноватым оказался бы я.
– Несомненно, но, хвала Господу, вы великолепно управляете автомобилем. Забудьте этого грубияна!
Чтобы помочь ему в этом, Мари-Анжелина оставила щедрые чаевые и тоже вошла в гостиницу. Таксист проводил ее теплыми словами благодарности, которых она не услышала. Инстинкт подсказывал ей, что необходимо во что бы то ни стало выяснить, что здесь делает Гаспар Гриндель.
Войдя в вестибюль, План-Крепэн увидела, как он направился к бару, в котором в этот час было очень оживленно. Она помедлила секунду, не зная, стоит ли следовать за ним. Она боялась, что ее заметят, потому что там наверняка были одни лишь мужчины. Но она была одета так, что – в кои-то веки! – едва ли кто-то обратил бы на нее внимание! Ее пальто из плотной коричневой шерсти с бобровым мехом и шляпа такого же цвета были от хорошего портного, но не привлекали внимания. Сунув руки глубоко в карманы, так как сумочку она не взяла, Мари-Анжелина сначала заглянула в бар, сделала один шаг, потом другой. Там действительно было много посетителей, но все были заняты разговорами и не заметили ее. Тогда она сделала еще один шаг, поднялась на цыпочки, повернула голову направо, затем налево и наконец заметила спину того, кого искала. Он сидел за столиком в глубине бара и оживленно разговаривал с каким-то мужчиной. Мари-Анжелина увидела его лицо и прижала руку к губам, чтобы не закричать от ужаса. На какое-то мгновение она застыла, потом медленно попятилась, вышла в холл и села в одно из кресел, чтобы прийти в себя. План-Крепэн нелегко было застать врасплох, не в ее привычках было падать в обморок, но у нее так дрожали ноги, что она побоялась упасть на виду у всех этих людей…
- Предыдущая
- 12/70
- Следующая
