Клич Айсмарка - Хилл Стюарт - Страница 41

• Предыдущая
• 41/92
• Следующая

Прошло полчаса, а ничего не изменилось, и Фиррина уже начала сомневаться в правоте Оскана и его мула. Но тут слабое дуновение всколыхнуло гриву ее лошади, и девочка услышала звук, похожий на шум волн, ударяющихся о берег во время шторма. Она огляделась по сторонам, однако приближение ветра нельзя было увидеть. Снег смерзся в ледяную корку, и по полю даже не мела поземка, а деревьев, которые бы согнулись под порывом ветра, и близко не было.

Но звук приближался, становился громче, заунывнее, превращаясь в высокий пронзительный вой… А потом ветер обрушил на них сразу всю свою мощь. Если бы Фиррина могла дышать, она бы ахнула от ужаса. Воздух мгновенно сделался ледяным, и уже никакая одежда не спасала от холода. Фиррина накинула капюшон и скорчилась в седле. Кожаные поводья прямо у нее на глазах задубели и сделались жесткими, и ни за какие коврижки она бы не прикоснулась к своим доспехам или мечу без рукавиц — пальцы в миг примерзли бы к ледяной стали.

Ветер продолжал терзать маленький отряд до конца дня. Одна из вьючных лошадей упала и не смогла подняться. Пришлось разделить ее ношу между остальными и оставить бедняжку на верную погибель. Когда жизни всего отряда висят на волоске, приходится жертвовать слабыми. Тщетное сострадание лишь вымотает силы, которые и без того на пределе, и тогда они все замерзнут до смерти. Фиррина с ужасом думала о предстоящей ночи. Если они не дойдут до границы или заблудятся, то придется вновь разбивать лагерь. Устанавливать палатки среди бушующей вьюги… Брр! Даже представить страшно…

Они из последних сил тащились по едва различимой тропе, вьющейся среди крутых скалистых склонов. Впереди, словно крошащиеся зубы, торчали Волчьи скалы, и Фиррине оставалось только молиться, чтобы отряд не пропустил поворот к перевалу. Ветер смел снег с черных каменных глыб, обступивших людей со всех сторон. Никакой зеленью тут и не пахло, земля была бесплодной и мертвой, точно пустыня, вместо песка засыпанная снегом. Фиррине подумалось, что граница с владениями оживших мертвецов, наверное, и должна быть такой — безжизненной и жуткой. Хотя если бы сейчас было лето, то она бы обнаружила, что в глубоких ущельях, куда не достает ветер, кишмя кишат ящерицы, мыши и прочее зверье, которое осенью впадает в спячку до возвращения солнца.

Неожиданно, будто камнепад в горах, на них обрушился снег — острые, колючие, невыносимо холодные ледышки. Отряд оказался в непроницаемом белом мешке, откуда не вырваться, сколько ни старайся. Не стало ни юга, ни севера, ни запада, ни востока, и только благодаря земному притяжению люди еще знали, где верх, а где низ. Фиррина предвидела нечто подобное и велела всем обвязаться веревками, чтобы никто не потерялся. Если уж теряться, так всем сразу. Но теперь это мало успокаивало ее. Они шли, как слепые котята, каждый закутанный в свой снежный кокон, за пределами которого не видно ни зги. Фиррина не могла разглядеть даже Оскана, хотя они едва не цеплялись стременами, и не слышала ничего, кроме пронзительных воплей ветра.

Девочка остановилась. Веревка, связывающая ее с остальными, натянулась и ослабла — все тоже встали. Впрочем, королеве нечего было сказать людям. Если идти дальше, они точно собьются с пути, а если остановиться, замерзнут насмерть. В такую пургу не получится даже распаковать палатки, не то что установить их.

Несколько минут они просто ждали в надежде, что снег прекратится, но тот продолжал неумолимо засасывать их в свою белую шелковую воронку, отбирая последнее тепло. Фиррина чувствовала, что смерть подобралась уже совсем близко, и ее охватило настоящее отчаяние. Она уже представила, как королевой Айсмарка станет ее тетя Элемнестра. А ведь она назвала ее своей преемницей, только чтобы загладить размолвку, когда пригласила на военный совет мужчин вопреки гиполитанским традициям. Девочка не сомневалась, что, едва взойдя на трон, Элемнестра распространит гиполитанскую систему на все королевство. Фиррине чудились гражданские войны: бароны и баронессы возьмутся за оружие, но не позволят навязать себе чуждые обычаи. То-то Сципион Беллорум посмеется, увидев, что ему попались противники настолько глупые, что затеяли междоусобные распри, когда у ворот чужеземный враг.

Не сдержавшись, Фиррина закричала от отчаяния, и ей ответил вой ветра, будто зло передразнивая ее крик. Так мог бы завывать мертвец, почему-то подумалось ей. Она прислушалась, и ей показалось, что в этом вое можно разобрать слова и даже дикую зловещую мелодию. А потом ветер запел как-то иначе, его голос стал более… земным, наполнился почти живой теплотой, и девочка невольно обернулась на этот новый звук. Он раздался снова, перекрывая ветер, вырастая то справа, то слева.

И вдруг из снежной мглы перед ней возникла огромная волосатая морда.

— Сюда! — прорычал могучий голос.

Фиррина тронула поводья, и ее конь неуверенно поковылял вперед.

Несколько минут люди и лошади брели, не разбирая дороги, а потом снег вдруг остался позади, и они очутились в каком-то просторном, задымленном помещении, наполненном светом и благословенным теплом. Фиррина смахнула с ресниц иней и осмотрелась. Они были в пещере, и их окружали большие лохматые существа. Увидев королеву, они вскинули головы и громко завыли.

Люди-волки нашли их.

Вервольфы едят очень много мяса. Сырое или жареное — им все равно. Правда, они быстро догадались, что Фиррина и ее люди не любят вгрызаться в кровоточащую плоть, так что скоро перед гостями появились груды подгоревших, но аппетитных кусков, зажаренных на камнях у огня.

Все солдаты очень проголодались и жадно набросились на угощение, потихоньку отогреваясь у костров. Почувствовав, что застывшая было кровь вновь побежала по жилам, Фиррина встала на ноги и обошла солдат. Как ни странно, обошлось без сильных обморожений.

Другое дело, что солдаты явно чувствовали себя не в своей тарелке. Это и неудивительно: хоть вервольфы теперь и союзники, но союз заключен лишь недавно, а много веков они были врагами людей. Кое-кто из дружинников поглядывал вокруг с опаской и держал оружие под рукой, но в основном воины держались неплохо.

Даже лошади очухались и смирно стояли в загоне из деревянных шестов, жуя грубый корм из сухой травы, орехов и лишайника, которым питались бизоны, встретившиеся отряду по пути к горам. Сначала и кони побаивались вервольфов, шарахались и фыркали, стоило тем подойти ближе, но когда люди-волки задали им корма и перестали обращать на животных внимание, те успокоились.

Фиррина пришла в себя достаточно, чтобы наконец попытаться понять, куда они попали. Пещера была поистине гигантская — размером почти с главную залу в ее родном замке, разве что здесь было восемь очагов, а не один. Огонь поддерживали, похоже, постоянно. Вокруг каждого очага грелась своя семья вервольфов — так, по крайней мере, показалось Фиррине. Самым большим был центральный очаг, возле него сидели особенно крупный вервольф в серебряном ошейнике и дюжина его приближенных, которые приносили отборные куски мяса или выполняли еще какие-нибудь распоряжения.

Этот очаг, по-видимому, был средоточием пещерной власти. Собравшись с духом, Фиррина не откладывая отправилась туда, прихватив по дороге Оскана. Когда большой вервольф заметил ее приближение, то встал и… присел в грациозном реверансе!

— Приветствую вас, госпожа Фиррина Фрир Дикая Северная Кошка из рода Линденшильда Крепкая Рука, королева Айсмарка. Я — баронесса Лишнок Грозный Оскал из Грозных Оскалов Волчьих скал. Возможно, вы слышали о моем роде?

Фиррина все еще не могла прийти в себя после реверанса и чуть было не захихикала, но быстро взяла себя в руки и ответила предельно вежливо:

— Приветствую вас, баронесса Грозный Оскал. Я и весь мой отряд обязаны вам жизнью, и род Линденшильда Крепкая Рука никогда этого не забудет. К несчастью, мне не доводилось слышать про ваш славный род, и я очень сожалею об этом. Извинением мне может служить враждебность, что некогда существовала между нашими народами. Но с этого дня и поныне о роде Грозных Оскалов узнают во всем Айсмарке.

• Предыдущая
• 41/92
• Следующая