Опасный обольститель - Мортимер Кэрол - Страница 12

Шарлотта вполне может повторить ее собственную судьбу. При этой мысли Женевьева содрогнулась от отвращения. Нет, нельзя допустить, чтобы это юное невинное создание страдало так же, как когда-то она.

– Почему вы молчите? Да, я говорил, что меня утомила ваша пустая болтовня, но не имел в виду, что вы должны вообще замолчать, – сказал Бенедикт.

Заплатив за вход, они прошли в сад через большие ворота и теперь неспешно прогуливались по дорожкам, посыпанным гравием. Сад был ярко освещен фонариками. Все это время Женевьева пребывала в глубокой задумчивости. Бенедикт сгорал от любопытства, гадая, в чем причина ее рассеянности. В сегодняшнем происшествии или в чем-то другом?

Вернувшись к реальности, Женевьева виновато посмотрела на него.

– Господи! Как красиво! – воскликнула она.

Ее глаза заблестели от восторга, когда она огляделась. На деревьях были развешаны разноцветные фонарики, вдали играла музыка и журчали фонтаны. Люди весело смеялись и вполголоса переговаривались.

Бенедикт не случайно пригласил ее сюда после наступления темноты. Он знал, что цветные фонарики вызовут у молодой женщины настоящий восторг. Но теперь, почувствовав сильнейшее возбуждение, причиной которого стал поцелуй, Бенедикт уже не считал посещение сада поздним вечером такой уж хорошей идеей. Среди зарослей и деревьев было множество укромных уголков. Он боялся, что не справится с вожделением и позволит себе что-нибудь лишнее с Женевьевой. Ему не хотелось обманывать доверие этой наивной не по годам женщины. Время от времени в саду тут и там слышались чьи-то сладострастные стоны и нежное воркование. Судя по всему, некоторые парочки воспользовались укромными уголками сада для любовных утех.

Но, похоже, Женевьева ничего не замечала. Она доверчиво взяла его под руку и ласково улыбнулась:

– Боже мой, как красиво! Я всегда знала, что это такое прекрасное место! Но увиденное превзошло все мои ожидания. Давайте пойдем к колоннаде. Я слышала, там такие великолепные фонтаны. И еще я хотела бы послушать уличных музыкантов. А потом…

– Вы опять начинаете болтать, Женевьева, – устало проговорил Бенедикт.

Он был рад, что его друзья Данте и Руперт, которые прошли мимо них, не узнали его. Они были поглощены разговором со своими спутницами и не замечали ничего вокруг. Если бы они увидели его в эту минуту, бог знает, чем мог закончиться этот вечер.

Присутствие Женевьевы кружило ему голову, желание обладать ею становилось нестерпимым. В этот вечер она была особенно хороша. Плащ распахнулся, и он увидел пышную грудь в глубоком вырезе платья. Легкий аромат цветочных духов, исходящий от нее, сводил его с ума.

Больше всего Бенедикту хотелось уединиться с Женевьевой в каком-нибудь укромном уголке сада и повторить поцелуй. Перейти границы, дать наконец выход вожделению. Но он пересилил себя и, отогнав эти мысли, продолжил чинную прогулку по дорожкам.

– Подумать только! Я нахожусь в прекраснейшем саду с самым красивым и обаятельным мужчиной во всей Англии, – восторгалась Женевьева.

Бенедикт посмотрел на нее с легким ироническим прищуром.

– Если надеетесь соблазнить меня с помощью лести, у вас ничего не выйдет, – усмехнувшись, предупредил он. – Однако вы сможете добиться моего расположения, если все же откровенно расскажете, что с вами сегодня произошло.

– Вы такой зануда, Бенедикт, – нахмурилась Женевьева. – Сколько можно к этому возвращаться?

– Да, вы совершенно правы, я ужасный зануда, – со смехом согласился он. – Итак, что произошло с вами сегодня?

– В этом действительно нет ничего интересного, – тяжело вздохнула она.

– Все равно расскажите мне об этом, – не отставал Бенедикт. – И позвольте мне самому решить, интересно это или нет.

Женевьева опять тяжело вздохнула:

– Ну хорошо, я расскажу вам о сегодняшнем происшествии, если вы так настаиваете. Утром ко мне приходил мой пасынок.

– Уильям Форстер? – презрительно прищурившись, уточнил Бенедикт.

– Да.

– И что было дальше?

– Ничего. Просто мы терпеть не можем друг друга. Вот и все, – со вздохом произнесла она.

– Вот и все? Но зачем тогда он к вам приходил? – усмехнулся Бенедикт. Он почувствовал, как задрожала рука Женевьевы. Та самая, которую она якобы прижала дверью.

– По воле случая мы стали родственниками, хотя терпеть друг друга не можем. Я его мачеха.

– Я знаю, что вы его мачеха, Женевьева, – перебил Бенедикт. – Но я также знаю, что Уильям Форстер вовсе не из тех людей, которые наносят визиты вежливости.

Женевьева резко остановилась и недоверчиво взглянула на Бенедикта.

– Вы знакомы с Уильямом Форстером? – спросила она.

– Нет, но наслышан о нем, – поморщился он. – Судя по слухам, он нехороший человек.

Бенедикту вспомнились гнусные истории об Уильяме Фостере, которые рассказывали в фешенебельных лондонских клубах. Говорили, что он – частый гость в самых грязных притонах и захудалых борделях Лондона и любитель гадкого изощренного разврата.

Женевьева немного успокоилась:

– Согласна с вами. Его действительно трудно назвать приятным человеком. Тем не менее мы родственники и не должны опускаться до взаимных оскорблений. Вот почему я ни с кем не хочу обсуждать его недостатки. Кстати, завтра у него помолвка с дочерью графа Рамси. Наверное, об этом напишут во всех лондонских газетах. В следующем месяце они собираются пожениться.

– Интересно, он пригласит вас на свадьбу?

– Боже мой, надеюсь, нет! – Эти слова вырвались у Женевьевы совершенно непроизвольно. Ей сразу стало стыдно за это свое восклицание, щеки залила краска стыда. Она вырвала у Бенедикта руку. Навстречу им шла компания гуляющих, пришлось посторониться, чтобы их пропустить. – Я не то хотела сказать. Уильям пришел ко мне сообщить, что в следующем месяце после его свадьбы я официально становлюсь вдовой герцога.

– Неужели? И это все?

– Конечно. Зачем еще ему было ко мне приходить?

– Не знаю. И надеюсь, вы мне об этом расскажете сами.

Женевьеве не хотелось рассказывать Бенедикту о визите Уильяма Форстера. Воспоминания о тех унижениях и оскорблениях, которые он нанес ей, до сих пор причиняли почти физическую боль. А говорить об этом было еще более невыносимо. Женевьева боялась, что, заговорив об этом с Бенедиктом, она расплачется. А ей не хотелось показывать слабые стороны своего характера этому привлекательному и умному мужчине.

– Мне нечего рассказывать. Ничего особенного не произошло, – твердо заявила она. – Он просто сообщил мне о своей свадьбе и ушел.

– И все? Мне кажется, вы что-то недоговариваете, скрываете от меня?

– Ну вот вы опять! Мы так хорошо проводим время. Гуляем по прекраснейшему саду. Зачем портить такой замечательный вечер? – Голос ее звенел от волнения.

– Значит, вы не хотите говорить со мной о Форстере? – язвительно улыбаясь, уточнил Бенедикт.

– Да, я вообще больше ни о чем не хочу говорить, – резко оборвала Женевьева. – Я хочу спокойно прогуливаться вместе с вами и наслаждаться садом.

– Но до этого вы без умолку болтали о графе Суффолке, который пригласил вас прокатиться на лошадях завтра утром, – невозмутимо констатировал Бенедикт.

– Значит, вы все-таки вслушивались в мою болтовню? – удивилась Женевьева.

– Да, ловил каждое ваше слово, хотя, признаться, это довольно утомительно.

– Иногда вы бываете таким злым, Бенедикт.

– Может быть. Но лучше быть злым, чем глупцом. И должен предупредить, намерения графа Суффолка в отношении вас не так уж безобидны, как может показаться на первый взгляд. Думаю, при первой же возможности он заманит вас в рощу и сделает с вами все, что пожелает.

Глаза Бенедикта в призрачном свете луны сверкали поистине дьявольским огнем.

– Неужели вы считаете, что все мало-мальски привлекательные мужчины из высшего общества думают только о том, чтобы обманным путем затащить женщину в постель?

– Я не говорил, что все привлекательные мужчины из высшего общества такие, – пожав плечами, возразил Бенедикт. – Просто счел своим долгом предупредить вас относительно Сэндхерста и Суффолка. Судя по тому, что я о них слышал, эти негодяи именно так и поступают. У них одна цель – разврат. И они ни перед чем не останавливаются. А для такой наивной женщины, как вы, они представляют реальную угрозу.