Лекарь (СИ) - Федосов Алексей Анатольевич - Страница 7
- Предыдущая
- 7/69
- Следующая
Салим, поднял вверх руку, останавливая наш маленький караван, Юсуф, подъехал ближе, переговорил о чем-то с проводником и, развернувшись, поскакал в нашу сторону.
— Он говорит, что к вечеру мы дойдем, здесь сейчас кочуют его родственники, так что осталось совсем немного. Скоро будет большой отдых.
После того как я отказался немедленно выезжать, сославшись на здоровье Латифы, Юсуф изменил движение, мы вставали, когда на небосклоне горели звезды, а на востоке, над далекими горами прочерчивалась узкая полоска рассвета. При свете костра собирали свой немудреный походный скарб, рассаживали наших женщин по отведенным местам и отправлялись в путь, встречая утро в дороге. На первой стоянке я проверил самочувствие больной, её слегка лихорадило, но держалась она бодро. Дав пару советов, отозвал Джабиру в сторону, — Старайся разговаривать с ней, если она долго не отвечает, на твои вопросы громко кричишь, подзывая меня, расспрашивай её о здоровье, о прошлой жизни, обо всем что было, не молчи. Если с ней, женщина, — Я наклонился к самому лицу, заглянув ей в глаза, — хоть что-то случится, ты уйдешь за ней. Ты меня поняла? — Получив в ответ утвердительный кивок головой, отпустил, собирать госпожу в дорогу.
Пока верблюды не тронулись, я прошел до того, который вез самый ценный груз,
— Джабира! — Позвал я служанку, дождавшись, когда выглянет из-под накидки, спросил как госпожа, получив заверения, что всё идет нормально, вернулся к своему кораблю пустыни.
Это ленивая скотина, лежавшая на песке, обладала истинным характером шайтана.
Первое что он сделал, после того как мне его дали. Сбил меня с ног своей пустой башкой, ударив в спину. Когда я встал, отряхнулся и посмотрел, на него он с невинным выражением морды разглядывал стену караван сарая. Всем видом показывая, что он здесь не причем. Но когда я упал на землю во второй раз, то эта тварь получила сапогом в брюхо. Бодаться он перестал, но всякие мелкие гадости, вроде отдавленной ноги, продолжал совершать. Вот и сейчас при попытке сесть на него он стал отползать от меня, Я подбежав перехватил его за недоуздок, вздернул вверх его голову, заглянул в глаза, — Слушай меня, свинья горбатая, или ты меня будешь слушать или я куплю другого верблюда, а из тебя устрою для друзей Юсуфа, отличный ужин, знаешь под каким соусом тебя подадут? Молчишь? Ничего сказать не хочешь? И это правильно. — закончив с угрозами я притяну голову к земле, ударил его по уху, когда он попытался вскинуться, повторил это с другим ухом. — Я каждый раз буду бить тебя по ушам, пока ты не станешь умным и послушным, — Подумав, исправился, — Хотя — бы послушным. Он посмотрел на меня, я не увидел в его взгляде раскаяния, но прочел, что врага я себе приобрел.
«Ну что за жизнь! О, Аллах, ну почему мне так не везет с животными. Скотина, знает же тварь, что я с ним ничего делать не буду. Стоит, наверное, хоть раз в жизни, взять и зажарить» Я скорчил жуткую гримасу, пытаясь напугать верблюда. Посмотрев на меня, он стал отворачиваться и когда я успокоенный его поведением отпустил недоуздок, закинув поводья на седло, сделал шаг в сторону что б сесть на него, это не благодарное животное ударило меня, в плечо, сбив с ног. Хрипло заревев, вскочил и стал топтаться на том месте, где я стоял. Поднявшись с земли, хотел огреть его плетью, когда увидел на песке слабо шевелящийся хвост втоптанной в песок змеи. Как стоял, так и сел. — О Аллах, позволь мне тебя поблагодарить, хотя ты глухой и не слышишь меня.
На вопли верблюда и мои причитания подъехал, Юсуф, — Господин Мухаммад с вами все хорошо?
— Да, Хвала всевышнему, — Я наклонился и поднял с земли растоптанную змею, — Это гая, показал Юсуфу, — Этот верблюд спас мне жизнь, он сбил меня с ног, я чуть не наступил на неё. Отшвырнув аспида в сторону, пошел к верблюду спокойно стоящему в стороне, — Глубоко и много уважаемый, вы спасли мне жизнь, я не буду вас отдавать, родственникам Салима, и просить у них другого вашего собрата. — Высказав благодарность, взяв его уздечку, повел в сторону от этого места.
Мне вспомнился осел, который у меня был, редкой, черной окраски с серой полосой по широкой спине с большими ушами, он напоминал степную лисицу, вот уж кто был упрямой и хитрой тварью. Жаль бегал плохо, сожрали его. Я тогда чудом уцелел, если бы он не побежал, скинув меня на землю, гиены растерзали бы нас обоих, а так только его, два дня на дереве просидел.
Наш караван продолжил путь и в сумерках мы дошли до поселения бадауинов.
Крохотные язычки пламени скользили по веткам, перескакивая с одной на другую, сплетались в стремительном танце огня и растворялись крохотными искорками в темном небе усеянному холодными звездами. На углях, стоял, источая ароматный пар, кофейник.
Сидящий рядом со мной Алим, протянув руку, налил себе крохотную чашку напитка. Подержав в морщинистой руке, чуть приподнял, показав всем сидящим у костра, и поднеся к губам, отпил глоток. После этого повернул голову в мою сторону, посмотрел на меня и слегка кивнул. Я налил себе кофе, так же показал всем, отпил и поставил перед собой, вдыхая чудесный запах свежее сваренного кофе. Темная, почти черная ночь, низенький столик с поздним ужином, неспешная беседа, приятные собеседники.
«Как мало человеку в жизни надо, только сегодня днем, упрямая скотина спасла жизнь, переживаний хватило на два десятка шагов. Вот и сейчас сижу у костра пью кофе, ем козлятину, запеченную в углях с овощами. День прожит, все тревоги и горести остались в прошлом, хотя еще предстоит поработать. Так бы сидел и смотрел на пламя, тихое спокойное, на завораживающий бесконечный танец огня. Но придется вставать и идти, больной ребенок, не знаю смогу ли чем помочь»
— Уважаемый Алим, Я благодарю вас за оказанное гостеприимство, но мой долг лекаря, зовет меня, дозвольте мне осмотреть Шамси. Алим посмотрел на меня своими подслеповатыми глазами, пожевал губы и важно кивнул. Я встал поклонился всем сидящим, вместе со мной встал брат маленького Шамси, Ильяс это он рассказал мне о беде постигшей его. В потемках мы дошли до кхиана. Встретившая нас женщина, одетая в черную одежду с богатым украшением на груди из серебряных и золотых монет, наброшенная поверх бурка скрывала голову и лицо, оставляя открытыми только кисти рук с замысловатыми рисунками. — Это Абия, моя мать, — Ильяс повернулся к женщине, — Мама, это лекарь Мухаммад, я попросил, что бы он посмотрел Шамси, — Ильяс взглянул на меня, — Подождите.
Я прошел к матерчатой стене сшитой из полосок шерстяной ткани, за тряпичной перегородкой были слышен негромкий разговор, прошло совсем немного времени, полог откинулся и из-за него вышел Ильяс несущий на руках маленького мальчика. Положил ребенка на шкуры, постеленные в углу, отошел в сторону, приглашая меня подойти.
Я попросил Ильяса и женщин стоявших рядом посветить мне при осмотре. Зажглись маленькие светильники, наполненные верблюжьим жиром. Я указал, как им встать, что бы они не мешали, и приступил к осмотру. Откинув покрывало укрывавшее ребенка, я увидел перед собой исхудавшее тельце мальчика лет шести, черноволосый, смуглая кожа, расширенные в испуге глаза глядевшие на меня, — Тебя как зовут малыш? — Спросил я его начиная разговор, он помотал головой и показал на свой рот, помотав головой.
— Господин, он не умеет говорить, он немой, — это Ильяс стоявший позади, подал свой голос. — Вчера, Шамси ходил с другими детьми собирать хворост и как они рассказали, он упал с большого камня.
«Да, что-то мне везет на сломанные ребра отбитые внутренности, но в этом случае кажется, все обошлось, сейчас проверю …»
— Шамси, какое хорошее имя, так и кажется, что тебя назвали в честь солнца, — Солнечный ты действительно малыш весь светишься, сейчас я тебя буду трогать здесь, здесь и здесь, — Я указал на припухлости на его теле. Прощупал руки, ноги, следя за его лицом, промял живот.
«Ф — ух, слава Аллаху, всё удачно»
- Предыдущая
- 7/69
- Следующая
