Полеты во сне и наяву - Мережко Виктор Иванович - Страница 4

— Сегодня! Берите обходной — и скатертью дорога! А за первую половину дня я ставлю вам прогул!

— Низкое вам человеческое спасибо! — чуть ли не до самого пола поклонился Сергей. — Лучших подарков к юбилею и не придумаешь! — Вернулся на место и стал укладывать вещи в «дипломат». — «К сожалению, день рождения только раз в го-оду!..»

— Ай-я-я-я-яй! — опять покачала головой Пина Сергеевна. — А ведь мы вам поверили, Сережа. Я, например, чуть не расплакалась. А вы так обманули.

— Нервишки, Нина Сергеевна, нервишки… Если по каждому пустяку плакать, слез не хватит!

— Да какие же это пустяки, Сережа?! Ведь так расписали: мама, старенькая, одинокая, больная, никем не встреченная, — как же тут не заплачешь?! Знаете, что сказал Николаи Павлович, когда вы ушли?

— Что же сказал Николаи Павлович, когда я ушел?

— Какие же мы черствые, сказал он… Как нам не стыдно!

— А за что нам должно быть стыдно?

— За все!

— Вот те па! Сами заврались, а нам стыдно! Мне, например, теперь ни капельки не стыдно.

— А вообще?

— Что «вообще»?

— Вообще стыдно бывает? За что-нибудь и когда-либо?

— Представьте себе, не бывает! Я живу по иным законам, чем вы! И жизни в глаза смотрю прямо!

— Счастливый человек. И завидный! А Николаю Павловичу, как вы думаете, бывает стыдно?

— Не знаю, но думаю, что тоже не бывает.

— А вот я думаю, что бывает. Ему даже сейчас стыдно. Николай Павлович, неужели вам не стыдно?

— Я не желаю с вами разговаривать!

— Естественно… На нашем месте я бы тоже не желал. А ведь все равно должно быть стыдно. Вот меня, например, вы увольняете за вылазку на свидание в рабочее время, а себя за подобный факт даже не пожурили!

— Неправда! — гневно воскликнула Нина Сергеевна и даже привстала. — Вы не имеете права лить грязь на человека, которого здесь уважают!

— Меня трогает ваша святая вера в своего руководителя, но… Я все же имею право, Нина Сергеевна! Факты! А против фактов, как известно, не попрешь. Привести факты, Николай Павлович?

Начальник поднял голову, и было видно, как кровь прилила к его лицу.

— Вы вдвойне подонок!

— А может, даже втройне! — заложенным носиком прогундосила Светочка.

— В свободное время объединитесь и подсчитаете! Ну ладно… — Сергей быстро и резко вышел на середину комнаты, негромко хлопнул в ладоши. — Итак, факты! — Он выразительно посмотрел па Ларису, продолжавшую как ни в чем не бывало заниматься работой, повторил: — Факты! Лариса, можно тебя отвлечь?

Она оторвалась от бумаг, спросила:

— Что?

— Отвлечь, говорю, на минуту можно?

Лариса пожала плечами, отложила ручку.

— Ну…

— Но обещай, что будешь честной и искренней.

— Попытаюсь.

— В таком случае — вопрос!

— Послушай, ты… — не выдержал Николай Павлович. — Прекрати же, бога ради!

— Поздно, Коля. Теперь уже поздно! — развел руками Сергей. — Как говорится, понесло… — И снова обратился к Ларисе: — Так скажи, пожалуйста, красавица ты наша неувядающая, куда ты моталась два дня тому с нашим глубокоуважаемым Николаем Павловичем? В рабочее время!

Она. улыбнулась, спокойным тоном спросила:

— Вам, Сережа, это интересно?

— Интересно! И мне интересно, и всем интересно!

— А вот мне, например, это никак не интересно! Даже более того — противно! — Нина Сергеевна сгребла какие-то бумаги и с высоко поднятой головой направилась к двери.

— Мне, представьте, тоже! — поддержала ее Светочка. — Мне тоже… неприятно! — И тоже удалилась из отдела.

— Свидетели смылись, — сказал Сергей, — можем говорить откровенно и нелицеприятно… Так куда вы, голубки, отлучались на пару часов да еще в рабочее время?

— Вам действительно, Сережа, хочется это знать? — спросила Лариса.

— Очень!

— Зачем?

— Для общего развития.

— По ведь вы, по-моему, все знаете!

— Не все, но кое-что! Но мне сейчас важно, чтобы он узнал все!

— Он тоже знает. Во всяком случае, догадывается…

— Нет! — Николай Павлович решительно отодвинулся от стола, поднялся. — Я ничего не знаю и знать не желаю! И не догадываюсь! Это шантаж, и я не могу расценивать происходящее иначе! И особенно я удивляюсь вам, уважаемая Лариса Юрьевна!

— Простите нас, — сказала Лариса, усмехнувшись. — Такая дурацкая шутка… Это больше не повторится. Никогда в жизни… Я обещаю! — Села и снова углубилась в бумаги.

Сергей поднял крепко сжатый кулак, встряхнул им, на какой-то миг его глаза увлажнились от слез, он подскочил к Ларисе, припал к ее руке, схватил свой «дипломат» и, изобразив нечто наподобие полета, вывалился из отдела, чуть не сбив с ног Нину Сергеевну, которая, видимо, подслушивала…

Телефонная станция, где работала Алиса, находилась на самой окраине городка, и вокруг дыбились недавно построенные башни и дома-кварталы.

Сергей звонил из проходной, в авоське держал крупную дыню и говорил с хорошим среднеазиатским акцентом:

— Салам-алейкум!.. Але, дэвушка! Мне папраси, пожалюйста, Алис Суфорова… Кто спрашивает?.. Спрашивает ее дядя из Алма-Ата… Да, да, дядя… Приехал и, скажите, привез хароший парадок… То исть, не парадок, а падарок!.. Диня привез!.. Плехо знаю русский!.. Да, да, я на прахадной!

Повесил трубку, посмеялся собственной изобретательности, увидел молодую смазливую девушку, тут же подвалил к ней.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте… — она враждебно смотрела на него.

— Это вы?

— Нет.

— А кто?

— Что?

— Вы — где?

— Откуда я знаю!

— Может, поищем?.. Вместе!

— Кого?

— Вас… Допустим, в семь под часами?

— Не надоело?.. В третий раз пристаете!

— Пардон… — Сергей, смущенно посмеиваясь, отошел и тут увидел, что по широкой ковровой лестнице спускается Алиса.

Она тоже заметила его, остановилась. Стояли друг против друга, и Сергей пальцем поманил ее.

Она повернулась и пошла прочь.

— Алиса! — позвал он и бросился следом. — Алиса-а! — Вдруг схватился за сердце, замер и тут же, не глядя, рухнул на пол.

Дыня крутнулась и покатилась под стулья.

Кто-то ахнул, вскрикнул, стоявший вблизи мужчина в мгновение ока оказался рядом и, подставив колено под голову Сергея, уже расстегивал рубашку на груди пострадавшего. Какая-то старушка тащила дыню к месту происшествия.

— Это ко мне… Это со мной… — бормотала бледная испуганная Алиса и, стоя на коленях, ощупывала дрожащими руками лицо Сергея. — Пожалуйста, это мой…

— «Ко мне… со мной… мой!» — передразнил мужчина. — Сначала убегает, хвостом, понимаешь, крутит, а потом — мой… Беречь таких надо, а не гнать! — И обратился к собравшимся: — Разойдитесь, товарищи, дайте человеку воздуха!

Сергей чуть приоткрыл глаза, увидел Алису, попросил:

— Да, да, воздуха, пожалуйста… Лучше всего на улицу… Вот с ней, с женой… И дыню, пожалуйста, дыню…

Ему помогли подняться.

Мужчина, Алиса и еще какой-то гражданин с усами вывели Сергея во двор, усадили на скамейку, дыню примостили рядом, и мужчина на прощание посоветовал:

— Ты, парень, часок-другой оклемайся, а дома своей свистухе хвост накрути. Чтоб не виляла!

— Знаете что? — вспылила Алиса.

— Да я-то знаю, а вот тебе кое-что из арифметики разъяснить не мешало бы! — И ушел.

— Ну как? — посмотрела Алиса на Сергея.

— Что?

— Лучше тебе?

— Значительно… — Он улыбнулся, потянулся за дыней: — Это тебе подарок от всего казахского народа.

Она удивленно смотрела на пего:

— Ты что — обманул?

— А как я еще мог остановить тебя?

— Ну, знаешь…

Алиса попыталась встать, Сергей придержал ее.

— Сядь…

— Сейчас же пусти!..

— Сядь… Я ведь могу повторить.

— Знаешь что?

— Догадываюсь.

— Я ведь прибежала только потому, что подумала, что тебе действительно плохо.

— А мне действительно плохо.

— Я тебе больше не верю! Ни единому слову не верю!

— Плохо, Алиска… Честное слово.

— Тебе не стыдно перед людьми, которых ты обманул?