Шимпанзе горы Ассерик - Брюер Стелла - Страница 26

• Предыдущая
• 26/69
• Следующая

Через несколько минут Тина и Альберт, сидя друг возле друга, уже кормились листьями низкого кустарника. Читах подошел к ним и принялся осторожно обыскивать шерсть на плече у Тины. Альберт не возражал, Тина тоже, и Читах продолжал заниматься туалетом своей избранницы. Но вот Альберт встал и пошел прочь. Через несколько секунд и Тина побрела следом. Когда она поднялась, Читах понюхал ее розовую припухлость, но не сделал попытки спариться с ней. Потом все трое залезли на дерево и начали спокойно поедать фиги. На ноге у Альберта я заметила большую кровоточащую рану — по-видимому, след от укуса, полученного во время недавней драки.

На следующий день соперничество возобновилось. Когда Читах увидел, как Альберт, взобравшись на дерево к Тине, спаривается с ней, он опрометью бросился из своего гнезда вниз, издавая пронзительный писк. Однако Альберт не обратил на него никакого внимания. Читах остановился в нескольких метрах от парочки и уселся на ветку. Не прошло и минуты, как Альберт вторично спарился с Тиной, словно доказывая Читаху свое превосходство. Читах в упор смотрел на Тину и Альберта, и только — никаких агрессивных движений или звуков. Когда все было кончено, Читах просительно протянул руку к Тине, но та отодвинулась от него и перебралась на другую ветку. Альберт последовал за ней и начал ее обыскивать. Читах остался на прежнем месте. Он выглядел очень подавленным.

Постепенно у Тины исчезла розовая припухлость, и трое шимпанзе вновь сделались добрыми друзьями. Мы обнаружили огромные заросли фиговых деревьев, и всю пятую неделю своего пребывания в Ниоколо-Коба обезьяны занимались лишь тем, что до отвала набивали себе животы. Они научились сами отыскивать воду и обходились в этом деле без моей помощи. Настало время моего возвращения в Гамбию. Я могла уже с уверенностью сказать, что Тина, Читах и Альберт, еще совсем недавно жившие в Абуко на положении пленников, сумели приспособиться к независимой жизни в Ниоколо-Коба.

И все-таки мне было бесконечно жаль оставлять их. Я ушла от них в тот момент, когда они спокойно кормились на фиговом дереве. Удастся ли мне когда-нибудь снова увидеть их, моих старых добрых друзей?

Вскоре по возвращении в Гамбию я получила письмо от администрации парка, из которого узнала, что через десять дней после моего отъезда Читах появился в лагере и провел там четыре дня. По-видимому, он ушел от Тины и Альберта, а может быть, они сами прогнали его, так или иначе он был совершенно одинок. Лесничий парка отвез его поближе к горе Ассерик и оставил там. Несмотря на мою занятость в Абуко, я сразу же отправилась в Ниоколо-Коба и провела там неделю, безуспешно пытаясь найти Читаха и остальных шимпанзе.

На протяжении следующего года я неоднократно возвращалась в Ниоколо-Коба, но каждый раз обстоятельства складывались так, что я не могла пробыть там долгий срок и заняться тщательными поисками моих обезьян. Во время этих наездов мне так и не удалось обнаружить каких-либо следов их присутствия. Оставалось надеяться, что Читах в один прекрасный день встретился с дикими шимпанзе и побрел за ними, пока они не приняли его в свое сообщество. Что касается Тины и Альберта, то каждый из них имел поддержку хотя бы в лице другого.

Через неделю после моего возвращения отец уехал в Англию. В его отсутствие дела в Абуко должна была вести я. Мне предстояло открыть резерват для посетителей и завершить много неоконченных замыслов.

Служащие Абуко только что начали копать новый водоем для антилоп ситатунга в засушливой части резервата.

Следовало подумать, как отвести избыток воды от дорог во время дождей, скорее достроить возле озера новое укрытие для фотографирования, соорудить на заболоченной территории небольшой деревянный помост. Кроме того, нужно было заботиться об осиротевших животных, которых к тому времени у нас набралось довольно много: три теленка антилопы, еще две молодые гиены, три бородавочника, две обезьянки, четыре детеныша виверры и птенец светлоклювого филина. Каждому из них необходимы были специальная диета и молоко особого состава.

К счастью, это бремя забот легло не только на мои плечи. На место Джона Кейзи в Гамбию прибыл Найджел Орбелл, с которым я когда-то работала в Вуберне. Узнав о его приезде, я как можно быстрее привезла его в Абуко.

Прежде чем войти в Питомник молодняка, мы прошлись с Найджелом по тропе — мне хотелось показать ему красоту здешних мест. Увидев нас, шимпанзе начали возбужденно кричать и ухать, и я поспешила познакомить их с Найджелом. Хэппи и Пух, не теряя времени, вскарабкались на свое обычное место и, уже сидя у меня на руках, протягивали ладони Найджелу. Энн держалась поодаль, но находившийся рядом с ней Флинт, распушив шерсть и громко заухав, бросился к нам и обхватил Найджела за ногу. Отвечая на приветствие, Найджел нагнулся. И в этот момент Уильям, сидевший на высокой перекладине, прыгнул ему на спину. Найджел потерял равновесие и зарылся лицом в землю. Уильям, задыхаясь от смеха, снова забрался на перекладину — было видно, что шутка доставила ему массу удовольствия. Стараясь сохранять спокойствие, Найджел поднялся с земли, но Уильям молниеносно сорвал с него очки и пустился наутек. Я погналась за ним. Совершая очередной виток вокруг своей незадачливой жертвы, Уильям ухитрился вытащить бумажник из заднего кармана шортов Найджела. Столь легкий успех привел шимпанзе в полный восторг. Найджел был совершенно беспомощен без очков — взбешенный и униженный, он стоял посредине загона, моргая глазами и выплевывая землю изо рта.

На протяжении следующих недель Найджел старался проводить с шимпанзе как можно больше времени. Вскоре он уже выводил их на прогулку по резервату, если я в тот момент была занята какими-то другими делами. Познакомившись на собственном опыте с проказами Уильяма, Найджел никогда не давал ему возможности повторить спектакль, состоявшийся при их первой встрече. Найджел был строг, но справедлив, и Уильям быстро понял, что лучше не озорничать.

Однажды Найджел пришел из резервата с известием, что Хэппи и Флинт заболели: они выглядели вялыми, кашляли, у обоих текло из носа. В тот же вечер у них поднялась температура, и они отказались от еды. Я взяла их домой и положила в постель, предварительно дав каждому по полтаблетки аспирина и теплого молока.

Ночью их состояние резко ухудшилось. Видно было, что они заболели чем-то более серьезным, нежели обычная простуда. Они неподвижно лежали друг подле друга, дыхание их было частым и поверхностным, а температура оставалась очень высокой. Когда я разбудила их, чтобы дать теплого молока с медом, Хэппи на мгновение приоткрыл веки с длинными ресницами и глянул на меня печальными, лихорадочно блестевшими карими глазами. Увидев чашку, он отвернул голову и закрыл глаза, молчаливо отказываясь от питья. Флинт, несмотря на мои уговоры, сделал всего несколько глотков.

Хотя было очень поздно, я решила позвонить нашему другу, педиатру, доктору Брэдфорду. Он сказал, что немедленно выезжает в Юндум. Менее чем через час я услышала, как возле садовой калитки остановилась машина, и побежала навстречу врачу. По дороге в дом он внимательно выслушал мой рассказ о болезни Хэппи и Флинта. Осмотрев обезьян, доктор нашел, что у них вирусная пневмония, и рекомендовал мне тщательно следить за больными, давать им антибиотики и таблетки, облегчающие дыхание.

Утром мне показалось, что состояние Флинта улучшилось: он начал пить, и мы смогли дать ему горькие лекарства. Правда, он все еще сильно кашлял и оказывался от твердой пищи. Хэппи же не стало лучше: он весь обмяк и лежал почти без сознания, не соглашаясь выпить ни капли молока.

Днем доктор снова приехал и посоветовал нам заменить прием таблеток внутримышечными инъекциями. Хэппи едва вздрагивал, когда ему делали укол, с Флинтом было труднее справиться. Несмотря на свою болезнь, он сражался как демон и (принимая во внимание его небольшие размеры) обнаружил невероятную силу. Он кусался и кричал, пока я держала его, чтобы можно было сделать укол. Это сопротивление отнюдь не способствовало его выздоровлению, и мы опять стали давать ему лекарство через рот. Но уколы очень напугали его, и он потерял свое прежнее доверие ко мне. Когда немного позднее в тот же день я протянула к нему руки, то вместо его обычной реакции — вскарабкаться и прижаться ко мне — с огорчением увидела, как он отвернулся, скаля зубы и хныча в знак недоверия. Теперь мне приходилось подолгу уговаривать его, прежде чем он соглашался добровольно приблизиться ко мне, но и тогда наши контакты были такими непрочными, что сохранить их можно было, только соблюдая предельную осторожность. Убедить Флинта выпить лекарство, хотя и растворенное в сладком питье, становилось все труднее. Тем не менее нам все-таки удавалось дать ему положенную дозу.

• Предыдущая
• 26/69
• Следующая