Аальхарнская трилогия. Трилогия (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 38

— Потрясающе, — промолвила Софья еле слышно. — Я не знала, что так бывает.

Шани понимающе улыбнулся и повел поводьями, разворачивая лошадь обратно на тропу.

— Добро пожаловать в Залесье, — сказал он. — Любопытное место.

Залесье, самый крупный и самый глухой регион страны, действительно имело двойственную славу. Насколько хороша была здешняя природа, настолько странные тут вершились дела. Из Залесья происходили многие аальхарнские подвижники и великие святые — а также и самые злостные колдуны и еретики. Шани не верил в колдовство: его знаний хватало, чтобы объяснять чародейство довольно-таки обыденным знанием людской психологии и лекарственных растений, однако в Залесье он всегда чувствовал, что в мире есть нечто большее, чем физика и медицина. После истории с Кругом Заступника и предсказанием смерти Хельги он почти что поверил в существование тех загадочных вещей, с которыми боролся по долгу службы.

Тропинка, по которой они ехали, становилась все уже, а лес все глуше. Стройные стволы сосен постепенно оставались позади, сменяясь мрачным ельником. Здесь, несмотря на яркий, летний почти день, царил сонный полумрак, и Софье чудилось, что деревья пристально следят за двумя всадниками, пока не делая им ничего дурного, но и добра тоже не желая. Следуя за ему лишь известными приметами, Шани свернул на едва заметную стежку в траве, которая то пропадала среди зарослей острой осоки, то появлялась вновь. Воздух здесь уже не был таким ароматным и свежим, как на вершине холма: тяжелый, спертый, он словно сжимал грудь влажными лапами.

— Смотри-ка, — внезапно сказал Шани и, протянув руку, указал на один из стволов. — Гогуль!

Софья увидела растрепанную соломенную куклу-скрученку, старательно привязанную к дереву. Это была самая обычная сельская самодельная кукла, только почему-то при взгляде на нее Софью пробрало холодом. То ли от того, что из соломенного тельца торчал кривой ржавый гвоздь, то ли потому, что круглое безглазое лицо было измазано чем-то, подозрительно похожим на кровь. Софья поежилась и спросила:

— Это и есть гогуль?

— Он самый, — ответил Шани. Он рассматривал куклу без страха и с искренним любопытным азартом исследователя. — Встречается такое по деревням. Поверье гласит, что гогуль, обмазанный человеческой кровью, способен удержать ведьму в пределах отведенного ей места и не выпустит ее к людям. Да, давненько я гогулей не видел. А этот смотри-ка, свеженький. Красавец какой, надо же…

Софья зажмурилась и отвернулась. В животе ворочался отвратительный липкий ком не страха даже — панического ужаса. Отдышавшись, Софья отважилась открыть глаза и тотчас же увидела еще один гогуль, запачканный кровью посильнее первого.

— Вон там, — пролепетала она. — Гогуль…

Шани посмотрел туда, куда указывала дрожащая рука Софьи, и пренебрежительно хмыкнул.

— Не бойся. Он тебя не укусит. Если ты не ведьма, конечно. А ведьм ему положено кушать. Сырыми и без соли…

Подозрение в ведьмовстве оскорбило Софью до глубины души. Она нахмурилась и промолчала.

Соломенные куклы попадались и дальше: расположенные вдоль тропы, они словно стояли на карауле, не пропуская лесную ведьму к людям. Окровавленные головы смотрели вслед всадникам, и Софья всей шкурой ощущала их слепые тяжелые взгляды. Спустя час пути живой лес потихоньку стал умирать: всадникам все чаще и чаще попадались иссохшие погибшие деревья. Чья-то злая сила искривила их стволы и выпила соки: теперь коряги тянули ветви к тропинке, будто пугали и грозили. Гогулей стало еще больше: видимо, жители лесного поселка потратили немало времени и сил, чтобы отвадить ведьму от своих домов: страх, который она им внушала, был сильнее страха перед мертвым лесом.

— Зачем мы туда едем? — робко спросила Софья.

— К ведьме, — коротко ответил Шани. — У меня к ней есть разговор.

— Неужели вы разговариваете с ведьмами? — выпалила Софья. — Я думала, что вы их сразу же посылаете на костер.

Шани усмехнулся.

— На костер это обязательно, но я вообще люблю поговорить…, - он остановил свою рыжую лошадку, которая, в отличие от Софьи, никак не беспокоилась относительно присутствия чародейства, и спрыгнул на землю. Софья последовала его примеру. Привязав лошадей к одному из деревьев, Шани прикинул, куда идти, и уверенно отправился в самую чащобу, напролом через кусты. Подхватив подол дорожного платья, Софья последовала за ним.

Когда колючие ветви и сухие сучья почти полностью изодрали ее чулки, наградив уймой кровоточащих царапин, то лес неожиданно кончился: путники вышли на небольшую поляну, сплошь усеянную разноцветными искрами цветов. После пути сквозь мрак здесь было чудо как хорошо; Софья хотела было что-то сказать своему спутнику, но вдруг с изумлением и ужасом обнаружила, что тот бесследно исчез. Только что, мгновение назад, он стоял чуть впереди, небрежно закинув на плечо вещмешок и жуя какую-то травинку, но теперь его не было.

Да и леса уже не было. Спустя несколько секунд Софья и не помнила о нем. Она сидела в углу своей спаленки в приюте Яравны, тряслась от страха и сбивчиво молилась. Ее искали по всему дому: одному из подвыпивших гостей, молодому генералу в расшитом золотом мундире, очень приглянулась милая кудрявая девочка. Напрасно Яравна говорила, что эта воспитанница пока не может быть отдана покровителю — Заступник великий и всемогущий, да ей и четырнадцати еще нет! — но генерал хлестнул Яравну по щеке и отправился на поиски приглянувшейся ему девочки с тем же рвением, с каким ходил на маневры.

Сжавшись в углу, Софья слышала визг и грохот в соседней спальне. Еще чуть-чуть, еще совсем немного, и ее обнаружат, а Яравна, получившая оплеуху, не станет вмешиваться, потому что получит еще и деньги: генерал был богат и щедр… До Софьи донесся звук очередной пощечины, и визг оборвался. Хлопнула дверь, и на какое-то время стало тихо. Потом Софья услышала шаги: генерал шел к двери ее спальни.

— Пожалуйста, — прошептала Софья, закрывая голову. — Шани, пожалуйста… Помогите мне.

Сквозь ковер на полу прорастали мелкие белые и розовые цветы с легким сладким ароматом. А под цветами — теперь Софья видела это отчетливо — были кости. Человеческие кости. Софья завизжала от ужаса, и именно в это время генерал схватил ее за шиворот и куда-то поволок.

Когда стоявшая рядом Софья исчезла, то Шани даже не успел удивиться. Вскоре он забыл, кто такая Софья: он шел по лесу, переведя боевую пистоль в руке в рабочее положение и вглядываясь в гогулей: на сей раз они были вывешены не только для того, чтобы отваживать ведьм, но и чтобы указать дорогу инквизитору. Впрочем, ведьмы сейчас не было: в ее бывшей избушке теперь обитал то ли беглый каторжник, то ли какой-то местный бандит, а брант-инквизитор Торн, как единственный представитель законной власти в этой части Залесья решил взять поимку преступника на себя.

Он не был новичком: ему уже не раз и не два приходилось иметь дело с уголовниками. Он очень хорошо стрелял и не учел лишь одного: запах растения кабута, в обилии водившегося в этих краях, притуплял внимание и погружал в сон.

Шани не ожидал еще и того, что бывалый бандит не хочет становиться жертвой залетного инквизитора — поэтому и устроил на тропе засаду. Впрочем, бандит тоже не предполагал, что на перестрелку надо брать пистоль, а не клинок, и поэтому успел нанести только один удар.

Шани среагировал быстро, заметив краем глаза движение сбоку и выстрелив навскидку, не целясь, но лезвие короткого сулифатского кинжала, бог весть как угодившего в эти края, все равно задело его, проехав по груди и скользнув вбок. Бандит удивленно посмотрел на инквизитора, закашлялся и, сплюнув сгусток крови, медленно осел на землю.

Шани тоже рухнул в траву, не чувствуя ничего, кроме боли. Под боком быстро становилось мокро, кровь лилась и лилась, и он понимал, что надо бы как-то подняться и идти обратно в поселок, пока он еще может двигаться, но для этого действия у него больше не было ни сил, ни воли.

Так он и лежал в траве, пока из-за деревьев не вышла Хельга.