Аальхарнская трилогия. Трилогия (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 34

— У тебя будет новое имя, свой дом и небольшой счет в банке, достаточный для того, чтобы вести спокойную жизнь вдали от всех этих мерзостей, — продолжал инквизитор. — Не бойся. Через полгода тебе будет не о чем волноваться и нечего бояться. Но для этого ты должна будешь сделать все то, о чем я тебя попрошу. Не пугаясь и не задавая лишних вопросов.

— О чем вы меня попросите? — негромко осведомилась Софья. Инквизитор улыбнулся.

— Ни о чем, что бы тебе пришлось делать через силу. Впрочем, если тебя что-то настораживает, то я не настаиваю. Можешь остаться здесь, с госпожой Яравной, — инквизитор нагнулся и провел пальцем по чулку Софьи, заштопанному от щиколотки до колена. — Она очень хорошо о тебе позаботится…

Инквизитор жил в трехэтажном особняке в центре столицы, его квартира занимала половину второго этажа. Номера на двери не было; проходя за хозяином, Софья подумала, что на письмах сюда, должно быть, пишут: «дом такой-то, второй этаж, налево» — если, конечно, инквизитору кто-то пишет письма. Сбросив на пол свой грязный плащ, новый господин помог Софье снять ее старенькую шелковую накидку и глухо произнес:

— Вот, здесь я и живу.

— У вас очень мило, — сказала Софья так, как того требовала вежливость, хотя квартира представляла собой натуральную холостяцкую берлогу. Конечно, тут была и дорогая мебель, и ковры сулифатской работы, и старинные иконы — Софья в них не разбиралась, но понимала, что такой человек, как ее новый господин, не будет вешать дешевку на стены, обитые тонким шелком золотистых тонов. И на всем этом лежал отпечаток какой-то внутренней тоски и равнодушия: стопки книг, едва не рассыпаясь, стояли у стен, груда приличной одежды была небрежно свалена в кресло, а на маленьком столике в стиле восточных островов стоял поднос с печеньем и чашкой кевеи. Печенье покрывал тонкий зеленоватый слой плесени. Софья всмотрелась: остатки кевеи в чашке практически окаменели и очень неприятно пахли.

— Проходи, располагайся, — инквизитор заглянул куда-то за кресло и вынул непочатую бутылку с подозрительным на вид содержимым. Выдернув зубами пробку, он лихо сделал несколько глотков и убрал бутыль на прежнее место. По легкому травяному запаху, поплывшему по комнате, Софья поняла, что это не хмельное, а какое-то лекарское средство, наверняка целебный бальзам.

Осторожно отодвинув смятое покрывало, Софья опустилась на краешек дивана. Спрятавшийся было страх снова высунул острый нос: очень уж квартира походила на логово маниака, а не на дом приличного человека. Товарка Софьи по приюту Яравны, Желка, успевшая за свои пятнадцать лет повидать разные виды, рассказывала, что не приведи Заступник попасть на покупку к мяснику или инквизитору: что те, что эти немного свихнутые умом, и затеи у них странные.

— Я сделаю все, что вы попросите, мой господин, — негромко проговорила Софья. Страх поднимался откуда-то из глубины, становясь все сильнее и безжалостней. — Только пожалуйста… Ради Заступника… Не делайте мне больно.

Инквизитор вздохнул и сел рядом с ней. Некоторое время он молчал, рассматривая свое приобретение. Так белошвейка глядит на кусок полотна, прикидывая, где и как резать.

— Я декан инквизиции, — произнес он, наконец. — Дорогая Софья, «больно» — это моя работа.

Он сделал паузу, во время которой сердце Софьи зашлось в оглушительном бое, а потом добавил:

— Но тебя я не обижу. Не бойся.

* * *

Похоже, обещать такие вещи у него вошло в привычку.

Глава 9. Софья

Софья проснулась рано утром и не сразу смогла понять, что случилось с ее спальней в приюте Яравны. Комната изменилась, взметнув потолок выше и раздвинув стены; зеркало и туалетный столик с немногочисленными косметическими принадлежностями исчезли — на их месте стоял небольшой комод с ворохом книг на крышке. Маленькая койка Софьи превратилась в широкий диван с бархатной обивкой; девушка провела пальцем по вышитому золотом цветку и вспомнила вчерашний вечер.

Страх поскребся в груди, но уже как-то привычно. Вчера Шани отправил Софью спать в эту комнату, и она сидела на диване, сжавшись в комочек и трясясь с перепугу до тех пор, пока не провалилась в сон. И вот наступило утро, день Заступникова Воскресения, и, судя по изящным золотым часам в резной оправе, столица еще долго будет почивать. Софья потерла затекшую ногу и бесшумно встала с дивана. Выглянув в окно, она увидела площадь Цветов с беломраморной статуей святой Агнес в центре. Площадь и прилегающие к ней улочки были пусты, только зевающие караульные стояли возле своих полосатых будок, да дворник с неторопливой размеренностью сметал с булыжников мостовой вечерний сор. Столица ворочалась во сне, но пока не собиралась просыпаться. Розовые рассветные лучи едва касались шпилей, башенок и черепицы крыш.

Поежившись, Софья отошла от окна и снова села на диван. В свете утра новая комната вовсе не казалась принадлежащей душегубу. Не хватает женской руки, только и всего, но ведь Софья в любой момент сможет навести здесь порядок. Хотя бы в своем углу, если декану инквизиции захочется трепетно хранить собственный бардак…

Девушка огляделась. Да, пожалуй, это все-таки приличное место. Больше всего Софье нравилось огромное количество книг — она любила читать, но в пансионе Яравны чтение не слишком-то поощрялось. Кому понравится фаворитка, которая будет умнее своего господина? Библиотека там, впрочем, была, но состояла сплошь из беллетристики. Подумав, Софья решила повнимательнее рассмотреть свое новое пристанище. Она не собиралась шарить по сундукам Шани — можно найти такое, чему не обрадуешься — но ведь нет ничего дурного в том, что она посмотрит книги.

Ей не слишком повезло. Просмотрев несколько томов, Софья обнаружила только книги на иностранных языках, которых не знала. Червячки сулифатских букв и затейливые иероглифы дальневосходных островов словно дразнили ее, не желая раскрывать свои тайны; Софья перевернула пару страниц и положила книги на место.

Свет восходящего солнца осторожно заглянул в комнату, заставляя розовые утренние сумерки отступить и забиться в угол. И теперь Софья смогла заметить то, чего не увидела вечером. На стуле у стены лежало женское платье: жемчужно-серое, с длинными рукавами, расшитыми бисером по последней моде.

Подойдя ближе, Софья дотронулась до рукава. Да, сулифатский бисер — Вета, попавшая в фаворитки к министру финансов хвалилась однажды именно им: господин ее любил и баловал, и денег на украшения не жалел. Софья задумчиво погладила скользкие спинки серебристых шариков; интересно, а где же хозяйка этого платья?

— Не трогай, — услышала она холодный негромкий голос и с перепугу отпрыгнула чуть ли не в центр комнаты. «Ты не служанка, ты ничего не украла», — говаривала Яравна, обучая девушек манерам поведения в обществе, но Софья все равно спрятала руки за спину и покраснела так, словно ее застали за чем-то непотребным и постыдным. Платье упало обратно на стул, с тихим шелестом свесив рукава к полу — словно человек лишился чувств.

Шани стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку, и если вчера в новом господине Софьи был виден определенный дворянский лоск, то сейчас от него не осталось и следа. Человек, смотревший на девушку, выглядел усталым и осунувшимся; нездоровый цвет лица и припухшие, покрасневшие глаза говорили о том, что он много пил и много плакал минувшей ночью. Карман его домашнего халата оттягивала давешняя бутыль с лекарственной настойкой.

— Простите, я не хотела, я…, - испуганно пролепетала Софья.

— Да ничего, — ответил инквизитор. — Как спалось?

— Хорошо, — выдохнула Софья и на всякий случай отступила еще. — Простите меня, пожалуйста, я не нарочно…

Шани отмахнулся.

— Забудь. Ты собиралась чем-то заняться сегодня?

Софья пожала плечами. Никаких планов на день она, разумеется, не строила.