Путин против Путина. Бывший будущий президент - Дугин Александр Гельевич - Страница 35

По большому счету это стало революцией сверху, которую мы пережили. Мы перешли от коммунизма к демократии, а затем, с приходом Путина, от западной, экстремистской, либерал-демократической, атлантистской модели к некоему патриотическому, евразийскому курсу. Это очень серьезный процесс, который затронул абсолютно всех. Речь идет о переделе мировоззрения, а это гораздо больше, чем передел собственности или властных полномочий. Речь идет о том, что мы меняем вехи. Это очень серьезный момент. Путин это декларировал, и Путин начал это осуществлять.

Началом федеральной реформы, не эпизодом, а именно началом некоей стратегии можно считать политику Путина по отношению к Чечне. Во-первых, необходимо было подавить очаги сепаратизма в Российской Федерации. И они были связаны не только с Чечней и Дагестаном. В тот момент существовала колоссальная угроза для территориальной целостности нашего государства в связи с произволом местнических губернаторских систем. Сами губернаторы в значительной степени превратились в мелких царьков, установивших полукриминальные режимы, очень слабо связанные не только с законностью, но и с единством центра.

Во время ельцинского периода сложилась абсолютно отрицательная и негативная практика политической торговли регионов с центром: центр давит, ставит свои условия, губернаторы и регионы с ним торгуются. Плюс огромное количество лобби и влияний, Борису Николаевичу нашептывали представители тех или иных губернаторских групп — один день на одно ухо, другой день на другое. Поэтому никакой последовательной политики центра и регионов при Ельцине не было. Более того, усугублялись возможности государственного сепаратизма, нарушалось единое правовое административное управление Россией. И, по большому счету не только угроза национального сепаратизма была очень актуальна, но нарастала угроза просто распада страны. Если мы учтем геополитический фактор того, что Збигнев Бжезинский — крупнейший американский геополитик, и предполагал — распад России, соответственно, можно увидеть за этим действиями, за этим сценарием некое западное влияние. Я много работаю с материалами различных западных проектов, служб — закрытых и полузакрытых и могу с полной ответственностью сказать, что за произволом губернаторов в ельцинский период почти постоянно и повсеместно стоят определенные стратегии нашего геополитического противника. В той или иной степени, прямо или косвенно, через экономические, политические и другие структурные, промышленные и дипломатические рычаги. Чечня — это был пик того, как западные спецслужбы через Турцию, Саудовскую Аравию отрабатывали возможность распада России в наиболее экстремальной форме путем натравливания еретической псевдоисламской секты ваххабитов на русских. Этот вариант — один из вариантов распада. Продумывались и создавались структурные базы и для других моделей, в том числе по чисто региональному признаку. Путин бросил вызов всему этому процессу развала России, продолжив его своей федеральной реформой. Тут, мне кажется, совершенно однозначна ориентация, абсолютно ясная направленность всех его действий. Кстати, обратим внимание на его поддержку в создании союзного российско-белорусского государства, интеграцию в рамках СНГ стран таможенного союза.

Путин проводит последовательную политику собирания русских земель. Это — отнюдь не импровизации, это последовательный путь, продуманная, последовательная политика. Более того, я даже думаю, что здесь существует некоторый парадокс. Путин пошел гораздо дальше в деле державостроительства, чем та патриотическая оппозиция, которая критиковала его предшественника Ельцина. И здесь возникает интересный момент. Патриотическая оппозиция оказалась не способна встроиться в поддержку Президента, стать его опорой, и это противоречит их же собственным лозунгам. Так как никакой патриотический кандидат, на мой взгляд, не мог бы вести столь последовательную, радикально жесткую, и с другой стороны, очень грамотную политику по восстановлению государственности, чем Владимир Владимирович Путин. И это, безусловно, продукт последовательной, разумной, размеренной и, на мой взгляд, крайне верной линии продуманной стратегии. Федеральная реформа Путина — это реформа государственническая, державостроительная. Я eе поддерживаю на все сто процентов.

Безусловно, Путин был вынужден предпринять чрезвычайные меры. Он гасил пожар. Если в момент погашения пожара пожарные наступят в доме на хрустальный сервиз — ничего страшного, так как спасаются жизни людей, спасаются здания. Но в дальнейшем, хочу подчеркнуть, регионы должны получить определенную компенсацию за лишение их некоторых суверенных полномочий, якобы автономий и суверенностей, которые они смогли приобрести за время бесхозного управления государством эпохи Ельцина. И здесь вопрос не в том, что это репарации или выплаты, речь идет о том, что необходимо по-новому объяснить регионам, русскому народу, который живет в большинстве этих регионов, и одновременно другим российским этносам, почему, собственно говоря, они должны быть в составе единого государства.

Здесь нам приходит на помощь евразийская идея, которая отрицает предшествующие формы мобилизации России в единое государство. При царе, вспомним, как объяснялось: существует монархия, существует православие, существует народность, и вот эти три термина уваровской формулы [15]объясняли единство государства, единства народа и были высшим критерием. В советский период была идея об интернациональной дружбе народов, советское государство, социализм, и это было мотивацией сохранения народа в едином государстве. Сегодня оба эти принципа недейственны. Говорить о том, что мы должны находиться в едином государстве ради демократии — абсурдно, потому что наша демократия — очень неопределенная вещь, она еще до конца не сложилась. И уж практически никого из здравомыслящих людей этот термин не может мобилизовать на сознательное и волевое сохранение единства государства. Таким образом, мы должны продумать новую систему мотивации.

Евразийская идеология, которую мы разрабатываем, это еще не законченный комплекс идей, это идея в движении. Это становящееся мировоззрение предполагает такую модель, которую кратко можно выразить как «концепция общеевразийской судьбы». Дело в том, что народы, которые живут на территории России, шире — на территории Евразии, — объединены неким очень трудно уловимым, но на самом деле общим цивилизационным настроем. Он особенно ярок, когда наши люди, граждане России, попадают на Запад. Я беседовал в Москве с очень крупным бизнесменом чеченского происхождения. И он мне рассказывал, что, попадая на Запад, даже в Турцию, которая должна быть близка чеченцам по целому ряду исторических причин, он чувствует себя русским, говорит на русском языке, осознает себя, азербайджанца, армянина, этнического славянина как своих братьев перед лицом иной цивилизации. Это принцип общего знаменателя перед лицом той цивилизации — западной, атлантистской, которая основана на совершенно иных принципах. Запад основан на принципе индивидуализма — это то, что объединяет все народы и все государства под знаком атлантизма, под знаком современного Запада. Евразийские общности, евразийские народы привыкли к той или иной форме общинности и коллективизма. Община у русских, община у мусульман — в любых формах речь идет о коллективном, открытом миру, природе и людям мировосприятии, независимо от того, исповедуют ли эти люди православие, ислам, буддизм или какие-то другие формы религии. И эти элементы традиционного общества, общинной психологи, единства географической цивилизационной судьбы при внимательном исследовании могут стать очень серьезной базой для новой государственной солидарности. Я подчеркиваю, что забывать об этом, особенно на следующем этапе, просто невозможно, поскольку никакой силой различные народы, даже различные регионы не удержать. Это не вопрос силы. И в этом отношении мы уже сейчас в федеральные, централизаторские, интеграционные реформы Владимира Путина должны стараться заложить эту мировоззренческую основу для того, чтобы люди осознали свое место в государстве как результат исторического выбора не только их самих, но и их предков. Мы должны углубиться в историю, разобраться и вычленить этот общий знаменатель. Евразийская модель, разработанная еще предшественниками-основателями евразийства в двадцатые годы — князем Трубецким, Савицким, Алексеевым, — дает для этого прекрасное основание.