Ночь лунного страха - Арбенина Ирина - Страница 54

• Предыдущая
• 54/58
• Следующая

— Дэзи?

— Да, именно так. Наша милая девочка Дэзи…

— А «широкие круги общественности», значит, об этом не знают. Но кто-то же в курсе?

— Ну, разумеется, лишь самые близкие люди.

— Вот что, самые близкие… Например, такие, как «дядя Костя»?

— Получается, что так. Ведь ближе его у Медведевых никого не было.

— А жена Медведева?

— Это больной человек, не воспринимающий реальность адекватно. Хроническая алкоголичка.

— Сколько же стоят эти акции?

— Минимальная стоимость пакета акций, принадлежащих Медведевым, сто пятьдесят миллионов долларов.

— Интересно… Кто же давал такую оценку? Откуда взялась эта цифра?

— Ну, видите ли, некоторое время назад, когда Медведева шантажировали — был такой случай, что в жизни владельцев акций, впрочем, не редкость! — то предлагали продать акции именно за такую сумму.

Вот отсюда взялась эта цифра… Эксперты считают, что ему предлагали отдать их практически за бесценок.

— Значит, реальная стоимость намного выше?

— Конечно. Вы угадали: намного.

— И все это принадлежит Дэзи?

— Понимаете, это лишь формальность. Она не хозяйка, фактически акциями распоряжается ее отец.

— Ах, вот как.

— Да. Ну, а теперь представьте, что Медведева нет.

— Как? Все-таки нет?

— Ну, ведь никто уже давно его не видел, правда?

В том числе и его дочь.

— А голос?

— Верно. Это вы очень верно, Светлова, подметили — зато есть голос. Голос, который все время разговаривает с Дэзи. Голос в телефонной трубке.

А Дэзи, как вы знаете, «телефонный ребенок».

Она с детства привыкла, что папа звонит и говорит ей, что она должна делать: разогреть суп, приготовить уроки. Такие дети во всем слушаются родителей до седых волос. Им говорят, в какой университет поступить, за кого выйти замуж…

— Да, да, точно…

— Или, например, папа может позвонить и попросить подписать какие-нибудь бумаги. Скажем, некий договор, которые принесет ей на подпись «дядя Костя».

— Вот это да…

— Теперь взгляните на другие фотографии. Пока мы с вами трапезничать еще не начали!

— Но это какое-то изуверство… — Светлова нахмурилась, едва взглянув на фотографии. — Кто это?

— Это тело было захоронено в далеком таежном поселке, брошенном, забытом поселке, где очень редко появляются люди. — Сыщик взглянул на Светлову:

— Убитый никого вам не напоминает?

— Трудно сказать… Ведь труп в таком ужасном состоянии.

— Да, вам трудно. И мне трудно. А вот специалистам все-таки удалось установить по отпечаткам пальцев эту личность. И теперь сомнений быть не может: это Виден Анатольевич Медведев. То, что он представляет собою в настоящий момент.

— Боже, какой ужас….

— Да, этот изувеченный труп и есть господин Медведев, ваш простой сибирский олигарх. Хозяин, как мы уже знаем, тридцати процентов акций крупнейшего в регионе комбината.

— Но кто его убил? Почему? Зачем?

— Погодите, не торопитесь… Как вы думаете, что показали вскрытие и медицинская экспертиза?

— И что же они показали?

— Этого человека, очевидно, использовали в качестве донора.

— Медведева?

— Да.

— И что же у него… — почти шепотом спросила Светлова. — Извините… Но я хочу спросить…

— Не извиняйтесь, Анна. Я тоже был вынужден задавать такие вопросы.

— Какие же органы были взяты у него для трансплантации? — наконец взяв себя в руки, спросила Анна.

— Ответ будет довольно необычным. Сам я никогда не встречался ни с чем подобным. Специалисты, с которыми я уже побеседовал, тоже никогда не были свидетелями такого рода операций. Только читали о них в научных журналах, в медицинской периодике.

— Вот как?

— Это новинка. Одна из последних сенсаций в медицинском мире. Такие операции, насколько известно, еще не стали серийными. Случаи, когда их делали и делали успешно, — буквально единичны.

— Ох… Да вы ответите, наконец, или нет? Какие органы взяли у этого человека? — Светлова даже стукнула ладонью по разбросанным по столу фотографиям.

— Гортань.

— Вы не ошибаетесь, у него взяли для пересадки гортань? Именно «взяли»?

— Посмотрите внимательно на эти фотографии, сделанные патологоанатомами, — предложил ей Лопухин. — Это ведь не варварское убийство, совершенное кровавым маньяком, этаким Джеком Потрошителем, кромсающим свою жертву. Это сложная, филигранно проведенная, очень аккуратная и грамотная операция. Точнее сказать, изъятие…

Светлова побледнела.

— Изъятие? У живого Медведева?

— Да.

— Но, может быть, он все-таки был уже мертв?

— Вы хотите сказать, не оттачивал ли какой-нибудь хирург таким образом свое мастерство на трупе из морга? Так сказать, на мертвом материале?

— Ну да.

— Нет.

— Но, может быть, донор перед началом операции был в состоянии «живого трупа»? — не сдавалась Светлова. — То есть человеком, мозг которого уже прекратил деятельность, скажем, в результате травмы, полученной в катастрофе? А все остальные органы были в нормальном состоянии и вполне подходили для трансплантации? Такого рода, ситуация, как известно, дает врачам моральное право использовать пациента в качестве донора, если никто из родственников не возражает.

— Ничего похожего. Мозг этого донора перед началом операции был в полном порядке. И то, что основные процессы жизнедеятельности во время операции в организме поддерживались, — это для экспертов безусловно. Поддерживались ровно до той минуты, когда был изъят необходимый хирургу орган.

Причем экспертиза точно установила: сделано это было до того, как наступила смерть донора. Это не было препарированием мертвого тела.

— Точно ли это было изъятие? Может быть, хирург хотел спасти Медведева, делал, что мог, а операция оказалась неудачной? — снова возразила Анна.

— Нет. После того как орган был изъят, хирург потерял к человеку на операционном столе всякий интерес.

— А что же с.., гортанью?

— Очевидно, что ее трансплантировали другому человеку.

— Кому?

— Тому, кому она была необходима по медицинским показаниям или…

— Или?

— Тому, кто за деньги или по другим причинам на такую операцию согласился.

— По каким другим причинам?

— Например, по принуждению, из страха.

— То есть хирург оперировал двоих: Медведева и кого-то еще?

— Да говорю же, это была уникальная операция по трансплантации гортани. Такие операции, повторяю, действительно уже делаются. Но пока крайне редки. Любопытно, что при этом существуют некоторые ограничения, запреты…

— Да?

— Связаны они с морально-этической стороной дела.

— Вот как? Какого же рода эти запреты?

— Никто из родственников реципиента, ни тем более он сам, не должны быть знакомы с донором.

— Почему?

— Видите ли…

— Да?

— У человека, которому пересадили чужую гортань…

Никита замолчал.

— Так что же?

— У него будет голос, как у донора.

Светлова ахнула.

— Вот так дела… — прошептала она изумленно. — Значит, если та операция прошла успешно, существует человек, голос которого полностью идентичен голосу Видена Медведева?

— Теперь вы понимаете, какая была задумана комбинация?

— Кажется, да… Так вот с кем Дэзи столкнулась в том доме… — прошептала Анна.

— Что такое?

— Понимаете, когда вас не было, тут приключилась одна история с Дэзи. Короче говоря, она, по всей видимости, видела и слышала этого человека, голос которого идентичен голосу ее отца. Очевидно, они прятали его здесь, в нашем славном городке. Не так уж и далеко от «Королевского сада»!

— Предполагаю, что все так и было, — согласился Лопухин. — Они получили голосового двойника, прятали его и использовали по мере надобности. Наверняка Кубоцкий, который отлично знал особенности своего друга Медведева и его манеру общаться, обучил его двойника привычным для Видена Анатольевича оборотам речи, словечкам, интонациям, манере говорить. Очевидно, двойника жестко инструктировали и с ним тщательно репетировали эту пьеску под названием «общение папы с дочерью». Заметьте, Дэзи всегда жаловалась, что ее разговоры с отцом редки и слишком лаконичны — он все время куда-то торопится, не вступает в долгие объяснения. Что вроде бы не должно было выглядеть ни для кого странным, поскольку Медведев человек крайне занятой. Напротив, окружающим казалось, что Дэзи просто капризничает…

• Предыдущая
• 54/58
• Следующая