Гаунтлгрим - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 46

Это была прекрасная гостиница, лучшая в Лускане, а комната была с роскошным видом на гавань и отдельным входом с балкона второго этажа. Атрогейт взлетел по внешней деревянной лестнице так быстро, что споткнулся и ушиб колени. Наконец он добрался до балкона и быстро залез внутрь комнаты.

В комнате находился Джарлакс и смотрел на товарища то ли со смущением, то ли с разочарованием.

Дроу держал перевязь с кистенями.

— Думаю, ты хотел бы их получить обратно, — сказал наемник, протягивая их дворфу.

Атрогейт подошел, чтобы взять свое оружие, но остановился, заметив пятна крови на ремнях. Он посмотрел на Джарлакса.

— Они решили, что я слишком мало заплатил им за находку, — объяснил дроу, пожав плечами. — Пришлось переубедить.

Как только Атрогейт взял перевязь, Джарлакс перевел пристальный взгляд на гавань, где образовалась суматоха возле одного из пришвартованных кораблей, слишком сильно погрузившегося в воду. Взглянув, дворф понял, что корабль тонет прямо у причала, несмотря на все хлопоты экипажа.

Он оглянулся на наемника — тот чересчур манерно надвинул свою широкополую, украшенную пером шляпу, и Атрогейт вспомнил о переносных дырах Джарлакса. На что способна одна из них, подумал дворф, если ее бросить в трюме корабля?

— Ты же не… — пробормотал дворф.

— Я убедил их, — ответил наемник.

Помоги нам… — снова услышал в своей голове Атрогейт и моментально забыл об эксцентричной выходке приятеля.

Зверь пробуждается.

Спаси нас!

Задохнувшись от страха, дворф заозирался вокруг.

— Что такое? — спросил Джарлакс.

— Они здесь, говорю тебе! — закричал Атрогейт, подбежал к перилам балкона и посмотрел вниз. Глаза его широко раскрылись, он развернулся и чуть не сбил с ног наемника. — Призраки Гаунтлгрима! Зверь пробудился, и они обвиняют в этом меня!

Атрогейт захлопнул за собой дверь, но Джарлакс не последовал за товарищем. Дроу выжидал и наблюдал.

Он почувствовал холод, словно порыв ледяного, студеного ветра. Смущенный тем, что не видит никаких призраков — а он определенно видел их в Гаунтлгриме, — дроу полез в один из многочисленных магических кармашков на поясе и достал то, что не часто надевал со времен Магической чумы, — свою глазную повязку. Нерешительно вздохнув, он поднес ее к лицу и завязал сзади, держа некоторое время веки опущенными, прежде чем решиться открыть глаза.

Раньше наемник носил повязку почти все время. Многие годы она защищала его от нежелательной магической слежки и показывала вещи, недоступные для глаз, что оказывалось довольно полезным в разных отчаянных ситуациях. Но спустя семьдесят семь лет с тех пор, как Магическая чума прокатилась по Фаэруну, потустороннее зрение изрядно сбивало с толку.

Дроу повернулся к двери как раз вовремя, чтобы заметить призрачного дворфа, скользящего сквозь нее. Как и следовало ожидать, Атрогейт вновь закричал.

Джарлакс подошел к двери и распахнул ее с целью удостовериться, что призраки не хотят причинить вред его отчаявшемуся другу.

Они не хотели. Они умоляли его. По какой-то причине духи Гаунтлгрима поднялись в Верхний Мир.

Наемник тяжело вздохнул. Он потратил достаточно много времени, расследуя катастрофу, случившуюся в конце его путешествия с тейскими колдунами, равно как и значительные денежные средства, намереваясь отплатить им за чудовищный обман. Джарлакс не очень-то любил, когда его держали за дурака. И хотя сам он был далеко не самым жалостливым из людей, бойня, учиненная в Невервинтере, задела его.

Но в конце концов он оставил ту затею, хотя собрал достаточно полезной информации. Дроу понимал, что Атрогейту ничего не хочется так сильно, как исправить чудовищную ошибку. Джарлакс и думать не хотел о том, чтобы вернуться в темное и разрушенное место. Он даже не был уверен, что сможет снова найти Гаунтлгрим. Катастрофа разрушила единственный туннель, о котором знал дроу, и его разведчики не смогли обнаружить обходной путь.

Но явились призраки и сказали, что Зверь вновь пробудился. Действительно, подземные толчки возобновились на севере Побережья Меча.

Возможно, следующей целью станет Лускан — город, менее полезный для Бреган Д’Эрт.

Еще один вздох вырвался из груди наемника. Пришла пора возвращаться домой, чего ему никогда не хотелось.

Баррабус следил за разворачивающейся битвой с большим интересом, его внимание привлекла эльфийка — чемпионка культа Ашмадая. Убийца знал ее противника, довольно хорошего бойца по имени Арклин. Но любой, не видевший его в сражении раньше, усомнился бы в его боевых навыках. Казалось, Арклин размахивает клинком под водой, столь медленными были его движения в сравнении с посохом эльфийки. Та не раз уже ударила противника по плечам и рукам, и каждый удар был опасным, но не смертельным.

Эльфийка играла с Арклином.

Баррабус сосредоточился, пытаясь просчитать ритм ее движений. Убийце не нравилось, что его боевой стиль — меч и длинный кинжал — не смогут эффективно противостоять оружию женщины, обладающему довольно большим радиусом действия. Ассасин успешно противостоял двуруким бойцам, но мечи, сабли и топоры отнюдь не то же самое, что эти экзотические вертлявые палки. У обычного оружия углы атаки более предсказуемы, и металлический клинок не способен так же легко уйти из продуманного блока, как оружие эльфийки.

Баррабус вздрогнул, когда воительница изготовилась для смертельного удара. Как только Арклин сделал выпад, она поймала его клинок цепом в левой руке, отшвырнула в сторону и сделала шаг вперед. Приближаясь к противнику, женщина раскрутила правый цеп над головой, но, к удивлению убийцы и ужасу Арклина, эльфийка каким-то образом внезапно соединила части цепа в единый посох. Затем воительница резко согнула руку и выбросила ее вперед, вложив в удар всю свою инерцию. Конец четырехфутового посоха ударил Арклина в подбородок — незерес опрокинулся на землю. Перепрыгнув через него, она резко дернула левой рукой и вырвала у Арклина меч, отбросив клинок далеко в сторону.

Эльфийка совершила кувырок вперед. Баррабус вновь изумленно покачал головой, когда она, вставая, повернулась, чтобы атаковать упавшего противника со спины. В руках эльфийки было уже не два оружия, не посох и не цеп, а единое восьмифутовое копье.

Схватившись за горло и тщетно пытаясь отползти, Арклин был легкой мишенью, и воительница, уперев копье ему в ключицу, подпрыгнула в воздух, вдавливая своим весом наконечник в корчащегося шадовара.

Синяя молния скользнула по древку, впиваясь в распростертое тело Арклина и на миг ослепив Баррабуса. Эльфийка, приземляясь по другую сторону от поверженного воина, тут же бросилась бежать, не обращая больше внимания на неподвижное тело.

Убийца видел ее и решил, бросаясь за ней в погоню, что у него есть преимущество.

Развернутый во всю восьмифутовую длину, Игла Коза усложнял продвижение по лесу, поэтому Далия сложила копье в более толстую четырехфутовую походную трость. Ей нельзя было останавливаться.

Он рядом.

Тела ашмадайцев подтверждали это. Безусловно, среди незересов много искусных воинов, но недавние убийства — столь чистые и необратимые — говорили о человеке, выступившем из теней, чтобы нести смерть сектантам. Безжалостные воины Ашмадая, провозгласившие своей главной целью смерть, чтобы стать ожившими мертвецами, говорили о незерильском ассасине с заметной нервозностью.

Все это, естественно, подтолкнуло Далию к попытке самой отыскать этого шадовара.

Она позволила инстинктам управлять собой, не пытаясь различать каждое отдельное движение, звук или запах, позволив интуиции вести ее.

Враг близко и наверняка преследует ее.

Даже до того как стать чем-то отличным от обычного человека, Баррабус мог скользить из тени в тень, таясь и выслеживая не хуже лучших воров Фаэруна. Ему не нужны были эльфийские сапоги, чтобы скрыть свою мягкую поступь от ушей неуклюжего человека, но благодаря им вообще ни одно существо в мире не могло услышать приближение убийцы.