Зулкибар (Книги 1-4) (СИ) - Добрынина Марина Владимировна "и Астральная Сказочница" - Страница 40

   - Ну не знаю я, почему он меня отпустил! - кричу я, теряя над собой контроль, - не знаю! И чего ради я ему помогаю - тоже! Не понимаю!!! Вам легче стало?!!

   А они смеются. Злые. Уйду я от них.

   - Ладно, - спохватывается, наконец, старейшина, - Вальдор, я тебя понял. Водку дам.

   Перехватывая дусин вопросительный взгляд, добавляет:

   - Табак тоже. Ты прости меня, твое высочество, ну и морда у тебя была...

   И снова начинает похрюкивать. Дульсинея, меж тем, старательно стену разглядывает. Ладно, я не гордый, отомщу и забуду.

   Горнорыл встает, не забывая пофыркивать при этом, открывает шкафчик на стене рядом со мной.

   - На тебе, - говорит, - мужественный ты наш, - водку. Надеюсь, магу она поможет. Нравится он мне. Хоть и не (хрю-хрю) силой. А вот и тебе, девочка, табак. Уважаю. Не каждый человек попробовать его решится.

   - Я пробовала, - решительно заявляет Дуся, и старейшина косится на нее с одобрением.

   Дуся

   Думала, мы сейчас распрощаемся и назад, но не тут то было.

   - Погодите-ка, детки, - заявил гном. - Вот ты, сынок, на девушке жениться собрался, а свадебные подарки как же?

   - Не успел еще, - покаялся Вальдор.

   - Не дело это, невесту без подарков держать, - пожурил Горнорыл и хлопнул в ладоши.

   В помещение почти мгновенно, как будто под дверью караулил, вбежал гном с подносом, а на подносе гора брюликов... ну или еще каких-то камней, на них похожих, и безделушки всякие.

   - Выбирай, девушка, - щедро предложил Горнорыл.

   Это типа подарок, что ли? Ага, ну, халяву я люблю, кто ж ее, родненькую, не любит? Я выбрала себе штук с десяток красивых бусинок, тапок свой украшу, мож быстрее единение у нас с ним пройдет, и еще часики прихватила. Симпатичные такие все в камушках разноцветных, но не в том суть. Главное, что часики! Не привыкла я как-то не знать, который час, а свои часы в родном мире оставила и даже не рассчитывала новыми здесь разжиться. Я ведь даже не знала, что здесь вот такие часики умеют делать. Во дворце-то я видела всякие разные здоровенные часы с кукушками и без, а вот такой маленькой прелести я не встречала в этом мире... да и когда бы, собственно, успела? Вещичка-то бабская, а много ли я девиц здесь знаю? Брианна не особо украшениями себя обвешивает, воин все-таки. А Джула эта тупенькая как новогодняя елка цацками обвешана, если и были на ней часики, то я не разглядела.

   Обогатилась я, короче говоря, и чуть было даже не поблагодарила гнома за щедрость, а тот ласково так на Вальдора смотрит и говорит:

   - Счет за бриллианты и золотые часики с самоцветами я завтра во дворец с нарочным пришлю.

   - Папе пусть отдаст, - буркнул принц. Не рад, кажется, что подарочек мне сделал. Ничего, не обеднеет, престолонаследный наш.

   - Что ты хмуришься, принц? - вкрадчиво поинтересовался Горнорыл. - Не рад, что такой роскошный подарок невесте сделал? Да таких бусин во всем Зулкибаре не сыщешь. Я сам лично над ними работал. Можно сказать, душу вложил.

   Для полноты картины гному еще надо было стукнуть себя кулаком в грудь. Представила я себе это дело и опять захрюкала. Гном неодобрительно на меня покосился и проворчал:

   - А вот не вижу ничего смешного. Бриллианты, к твоему сведению, очень тверды, их просто так, как лазурит какой-нибудь, не просверлишь, легко трещину пустить. А ты попробуй, найди в моих камушках хоть одну трещинку! Найдешь, я тебе их все даром отдам и еще столько же подарю.

   Я поспешно спрятала свои приобретения подальше с глаз Вальдора и, делая вид, что не замечаю, какие страшные рожи он мне корчит, промурлыкала:

   - Спасибо, дядя Горнорыл, век не забуду твою щедрость.

   Нет, ну это конечно было бы забавное зрелище - его высочество, скурпулезно изучающий бриллиантовые бусины на предмет трещин, да только я уже хотела побыстрее назад во дворец попасть. Гном тоже заметил реакцию принца на свое предложение и довольно рассмеялся.

   - Слышал, принц, как надо спасибо говорить? Ты бы мастеру за труды сверх счета накинул.

   - Финансовыми вопросами в нашей семье папа ведает. С этим к нему подойдите, дядя Горнорыл.

   Отвечая, бедный блондинчик едва зубами от ярости не скрипел.

   Вот теперь мы начали прощаться. Вальдор даже вроде бы раскланяться попытался, но старейшина выразительно так на него посмотрел и говорит:

   - Идите, детки, и пусть у вас все получится. Вот только ты, принц, еще раз детей моих на что-то науськаешь...

   Горнорыл выдержал паузу, во время которой Вальдор очень выразительно вздрогнул.

   - Шкуру спущу, - ласково закончил гном.

   На том мы и расстались.

   Интересно-то как! Надо будет на досуге Вальдорушку поспрашивать, на что это он такое детей этого сурового гномищи науськал?

   Весь обратный путь Вальдор возмущался и причитал о том, какие гномы все ж таки гады хитрожопые! Водку с табаком Горнорыл нам подарил, а потом чуть ли не силой заставил купить брюликов на кругленькую сумму.

   - Вот так они всегда "подарки" делают, - закончил свою обвинительную речь Вальдор и мрачно замолчал.

   Мне как-то расхотелось его спрашивать про детей Горнорыла, вдруг снова разразится обвинительной речью на тему гномьей хитрости. А оно мне надо?

   Вальдор

   Во дворец добрались без приключений. И я старался не вспоминать, во что отцу может обойтись небольшая такая кучка бриллиантиков с дырочками. Да еще и часики следом. Можно, я подумаю об этом после, когда счет принесут?

   Короче, приходим мы к этой, невесте моей, а она с порога так и заявляет:

   - Пошли к Терину.

   Я вежливенько интересуюсь, все ли в порядке у нее с головой, и не хочет ли она, случайно так, подождать несколько часиков, потому, мол, что, традиционно, тюрьма по ночам у нас лучше охраняется. А сейчас, как мне кажется ночь.

   Невеста моя ненаглядная покричала немного и умолкла. Кажется, голова у нее иногда (очень редко), но работает в нужном направлении.

   Спать она меня отправила в мои покои. Хотя, какая разница? Неужели ей в голову закралась крамольная мысль о том, что я могу ее возжелать? Да даже на безлюдном острове в голодный год - ни за что!

   В итоге встречаемся утром. Я, весь при параде. И она - с бутылью водки в руках. И тут в голову мою закрадывается одно сомнение.

   - Постой, - говорю, - Дульсинея, свет очей моих. Напомни-ка мне, а что ты с магом там при помощи водки делать собралась?

   - Дурак, - фыркает Дульсинея, - операцию я буду ему делать - вот что!

   Кажется, именно этого я и боялся.

   - А ничего тебя, дорогуша, при этом, не смущает? - интересуюсь, как бы между делом.

   - А что меня должно смущать? - спрашивает "дорогуша", подозрительно щурясь, и плотнее прижимая к себе емкость с алкоголем.

   - А не кажется ли мне, но водка тебе понадобилась лишь для того, чтобы Терину кости сломанные вправить?

   - А тебе-то что?

   - Мне? Ничего. А ты, наверное, в иномирье своем, только тем и занималась, что кости вправляла.

   Да неужели мне удалось ее смутить?

   - Нет, - бормочет Дуся, - не вправляла.

   - Но готова, - добиваю я, - заняться здесь именно этим.

   - Да! - кричит она, - готова, и что с того?

   - Ничего, - отвечаю, старательно изображая на лице равнодушие, - совершенно ничего. Я, в принципе, и хотел, чтобы мага пытали. Я, правда, не предполагал, что он от этого умрет. Но тоже неплохо.

   - Идиот! - визжит Дульсинея. - Придурок!

   - Я, - спрашиваю, - придурок? Отчего же? Женщина, которая представления не имеет о сложных переломах, собралась лечить их, а я придурок? Нет, я просто называю вещи своими именами. Иди, красавица, иди. И, может, гномья водка позволит тебе не слышать его предсмертные вопли. Ты уж тогда на мага ее не трать. Сама выпей.