Жут - Май Карл Фридрих - Страница 67
- Предыдущая
- 67/90
- Следующая
Алим рассчитывал, что со мной случится то же самое.
Я обернулся и объяснил моим спутникам, что я обнаружил.
– Так, значит, мы не переберемся на ту сторону? – спросил Колами.
– О нет, ведь Жут пользуется этой штольней. Значит, можно как-то закрепить эту опасную балку хотя бы с одного конца. Надо осмотреться!
Я вернулся назад, и мы принялись все обшаривать. Мы подняли конец балки, но напрасно искали хоть какое-то отверстие, колышек или распорку, которой можно было бы закрепить балку.
– Тогда мне нужно перебраться туда, – пояснил я.
– Ради Аллаха! Ты же провалишься! – воскликнул Колами.
– Нет. Прижмите балку как можно крепче, чтобы она не приподнялась; тогда другой ее конец не опустится в пропасть. Трое таких сильных мужчин, как вы, вполне удержат ее. Кроме того, я обвяжусь веревкой. Так что, опускайтесь на колени и руками держите балку. Я иду.
Не слишком приятно было перебираться по узким доскам через пропасть, но я благополучно очутился на той стороне. Там, при свете лампы, я тотчас понял, как можно закрепить мост. Конец балки висел в воздухе; он не достигал края расщелины, но на балке имелись два железных кольца; с боковых стен штольни свешивались цепи с крючьями на конце. Цепи крепились за кольца; мост натягивался и уже не мог перевернуться.
– Ну, нашел что-нибудь? – окликнул меня Колами.
– Да. Я закреплю балку. Вы можете наступать на нее без опаски.
Крепко натянув цепи, я убедился в их надежности. Трое моих спутников прошли по мосту, полюбовались этим нехитрым приспособлением, и мы зашагали дальше.
Разумеется, все это мы проделывали очень медленно, ведь от нашей осторожности зависела наша жизнь – тем быстрее мы продвигались теперь. Мои часы подсказывали мне, что прошел почти час с тех пор, как мы покинули постоялый двор.
Коридор все время вел вверх; идти по нему было нетрудно. Примерно через три минуты мы достигли просторной круглой залы. Скала кончилась. Нас окружили каменные стены. Виднелись пять дверей; четыре – очень низкие и одна – узкая и высокая. На этой двери не было никакой задвижки; ее можно было лишь выломать. На остальных дверях имелось по нескольку засовов.
– За этими низкими дверями находятся пленники, – сказал я, отодвигая засовы и открывая каморку.
Мы увидели некую конуру длиной примерно в семь футов, шириной и высотой в четыре или пять футов. Здесь, прямо на полу, без какой-либо подстилки, лежал человек, ноги которого, как и описывал англичанин, были вдеты в железные кольца.
– Кто ты? – спросил я.
Ответом было проклятие.
– Скажи, кто ты! Мы пришли тебя спасти.
– Не ври! – раздался хриплый голос.
– Это правда. Мы враги Жута и хотим тебя…
Я умолк. Раздались два крика, один из уст слуги, другой из уст… Жута.
Я стоял на коленях перед конурой, держа в руке лампу. Колами присел на корточки рядом со мной, а слуги, пригнувшись, стояли позади нас, стараясь заглянуть внутрь. В это время отворилась узкая дверь, которую я упоминал, и вошел перс. Слуга увидел его. Оба вскрикнули. Я повернулся к слуге:
– Что там?
Дверь конуры была приоткрыта так, что я не видел Жута.
– Там, там… он там! – ответил слуга, указывая на перса.
Я вскочил и посмотрел поверх дверцы.
– Ну, давай! – воскликнул я, узнав его.
Преступник был крайне напуган, увидев нас, и застыл в оцепенении. В руке он держал зубило или что-то похожее на него. Мой возглас вернул его к жизни.
– О Хасан, о Хусейн! – закричал он, швырнув в мою голову зубило. – Вы не схватите меня, собаки!
Я молниеносно укрылся за дверью, уклоняясь от удара. Когда я приподнялся, то увидел, что Жут исчез где-то в штольне. Он хотел ускользнуть от нас тем же путем, по которому мы пришли. Раз мы были здесь, рассуждал он, значит, перед входом в штольню осталась лодка, на которой он мог бы уплыть от нас. Он спустился сюда сверху, через шахту, но вернуться тем же путем не мог, потому что там, наверху, уже собрались люди. Они увидели бы его и узнали, где расположен вход в шахту.
– Он убегает! За ним! – крикнул я, поставил лампу и метнулся в штольню.
– Возьми лампу! – крикнул мне вслед Колами.
Я остерегся это делать; я видел, что за поясом у Жута торчат пистолеты. Лампа в моей руке лишь помогла бы ему прицелиться. Стоило ему остановиться и направить в меня оружие, он непременно попал бы в меня. Поэтому я преследовал его в потемках.
Конечно, это было нелегко. Я вытянул руки, чтобы на ощупь держаться стен, и, задевая их, помчался как можно быстрее вперед. Время от времени я замирал на миг, чтобы прислушаться к его шагам. Все было напрасно. Колами со слугами помчался вдогонку за мной, и шум, производимый ими, заглушал шаги Жута.
Преследовать его было опасно даже без фонаря. Ему незачем было меня видеть. Он мог остановиться и держать наготове пистолет. Шум моих шагов выдал бы меня. На его месте я так бы и сделал. Два заряженных двойных пистолета, то есть четыре пули, да еще нож – этого бы хватило, чтобы расправиться со мной. Я рассчитывал лишь на его страх; кроме того, он, наверное, понимал, что, даже убив одного или двух из нас, не сумел бы спастись бегством.
Так, в крайней спешке, мы продвигались вперед. Однако я просчитался, полагая, что ужас будет неудержимо гнать его дальше. Нет, внезапно передо мной прогремел выстрел; в этом низком, тесном помещении звук его усилился раз в десять. По вспышке пороха я понял, что стрелок находился в каких-то двадцати шагах от меня. Пуля пролетела мимо. Я услышал, как она ударилась о стену, остановился, достал револьвер и трижды нажал на курок.
Я прислушался. Через несколько мгновений до меня донесся его издевательский смех. Он помчался дальше; я следовал за ним. Он выстрелил еще раз; при вспышке я увидел, что он стоит на мостике, перекинутом через пропасть. Я замедлил шаг и достиг края расщелины. Я убедился на ощупь, что цепи все еще были вдеты в кольца, и ступил на доску, ведущую через бездну.
Настал рискованный миг. Если бы он остановился и напал на меня еще до того, как я добежал до другого края расщелины, я бы погиб. Чтобы помешать ему, я встал посредине мостика и еще трижды выстрелил из револьвера. Вновь раздался хохот, убеждая меня, что я не попал. Однако я понял по звуку, что перс не остановился у края пропасти, а побежал дальше.
Конечно, я немедленно пустился вдогонку. Перебежав на ту сторону, я оглянулся. Я увидел мерцание лампы. Колами был неподалеку от меня. Я пыхтел от напряжения; на сырых, осклизлых досках я часто поскальзывался. И вновь передо мной грянул выстрел; я ответил выстрелами из другого заряженного револьвера. Опасаясь, что преступник остановится и, наконец, попадет в меня, я на ходу принялся палить во все стороны, расстреляв все шесть зарядов револьвера. Тогда я схватился за нож… нет, за пояс, ведь ножа там не было. То ли я выронил его, вытаскивая один из револьверов, то ли он выпал, когда я опустился на колени возле тюремной камеры, – этого я даже не знал.
На душе у меня было так, словно погоня длилась уже целый час. Впереди забрезжил свет – я достиг выхода из штольни.
Когда снаружи в яркий, солнечный день мы попали в штольню, нам показалось, что здесь царит кромешная тьма. Однако, проведя некоторое время впотьмах, наши глаза стали улавливать скудные лучи, проникавшие сквозь завесу растений, и научились различать хотя бы контуры предметов, находившихся в штольне. Я остановился.
Передо мной была лодка. Жут только что отвязал ее от колышка и прыгнул в нее. Он услышал, как я приблизился, и крикнул мне:
– Прощай, собака! Только ты знал об этом потайном ходе и никто другой. Никто вас здесь не найдет и не станет искать. Сожрите друг друга от голода!
В этот момент я даже не подумал о том, что в худшем случае можно было бы спастись вплавь; я верил его словам. Итак, лодка не должна отсюда уплыть. Я разбежался и прыгнул в нее.
Жут стоял выпрямившись и держась двумя руками за скалу; он выталкивал лодку на середину реки. После моего прыжка лодка качнулась. Я потерял равновесие, упал; он повалился на меня.
- Предыдущая
- 67/90
- Следующая
