Жут - Май Карл Фридрих - Страница 40

• Предыдущая
• 40/90
• Следующая

– Прежде всего, ты – лжец. Ты утверждал, что не знаешь аладжи. А они не раз останавливались у тебя, здесь их искали даже солдаты.

– Это неправда. Я никогда не слышал их имени, а уж видел их еще реже.

– Тогда почему ты укрываешь их лошадей?

– Их… лошадей? – запнувшись, спросил он.

– Да. Я видел их.

– Что? Как? Эти люди здесь, и я об этом ничего не знаю?

– Успокойся! Не думай, что перед тобой мальчишки. Пусть вы считаете себя умнее нас, эту игру вы проигрываете и проиграете. Ты же не будешь отрицать, что твой зять, торговец углем, побывал сегодня у тебя?

– Побывал? Я его не видел.

– Но он утверждает, что был у тебя и потом направился в Чертово ущелье, где решили напасть на нас.

– Господин, ты говоришь ужасные слова. Разве вы находились в опасности?

– Не мы, а твои дружки. Для нас никакой опасности не было. Вы не те люди, которых нам стоит бояться. Твои же дружки угодили в очень скверную переделку – они убиты.

Он испуганно вскочил с места.

– Убиты? – пролепетал он. – Что же случилось?

– Именно то, что они затевали: внезапное нападение, с той только разницей, что напали на них.

– На них?.. Кто?

– Мы, естественно. Мой хаджи Халеф Омар и я, мы одни, напали на них – шестерых хорошо вооруженных мужчин. Двое из них мертвы – они разбились, слетев со скалы. Остальных я связал, в том числе нашего коварного проводника. Я говорю вам это, чтобы убедить вас: мы не боимся этих глупцов. Ступайте и развяжите их, пусть они и дальше гоняются за нами. Только скажите им, что в следующий раз мы уже не пощадим их жизнь. Смерть будет витать и над вами, если вы не прислушаетесь к нашим словам. Вот что я хотел вам сказать. А теперь убирайтесь; вы свободны.

Мы взяли наше оружие и вскочили на коней. Алим и Шарка сперва никак не распорядились своей свободой. Они стояли, оцепенев от ужаса. Когда мы удалились на порядочное расстояние, я обернулся и увидел, что они все так же понуро стоят.

На юг и запад от поляны, где жил углежог, вели следы, оставленные телегой. Мы направились на запад. Скалы отступили в сторону; мы достигли другой, более просторной долины. Колея была так отчетлива, что мы легко могли следовать вдоль нее.

Земля поросла сочной травой; здесь расстилалась небольшая прерия, на которой не росло ни деревца, ни куста. Вдали высилась горная цепь; возле нее дорога расходилась в две разные стороны.

До сих пор мы ехали молча. Лишь теперь я рассказал спутникам все, что узнал. Я не назвал лишь имени лорда. Мои друзья были в высшей степени изумлены услышанным. Халеф выпрямился в седле и воскликнул:

– О Аллах! Теперь мы знаем, что нам нужно. Сейчас нам ясно, как зовут Жута и где он живет; мы освободим купца Галингре. Пусть этот Хамд эль-Амасат, предавший его Жуту, получит плату за все свои злодеяния. Он убил моего друга – Садека из племени мерасиг. Тот был самым знаменитым проводником в Шотт-эль-Джериде[20] и пал от пули этого убийцы, которого настигнет в отместку моя пуля!

– Твоя? – спросил Омар, пришпорив лошадь так, что она взвилась на дыбы. – Ты забыл, что я сын Садека? Разве я не пересек половину Сахары, преследуя этого убийцу? Он ускользнул от меня. Но раз уж я знаю, где он, мне одному и надо с ним говорить. Или ты не слышал, какую клятву принес я на соли Шотт-эль-Джерида, когда узнал от тебя и сиди, что Хамд эль-Амасат, которого звали тогда Абу эн-Наср, убил моего отца? Я все еще помню каждое слово этой клятвы. Она гласила: «Аллах, Бог всемогущий и справедливый, внемли мне! Мухаммед, Пророк благословенных, внемли мне! Вы, халифы и мученики веры, внемлите мне! Я, Омар бен Садек, не улыбнусь, не подстригу бороды и не войду в мечеть, прежде чем джехенна не примет убийцу моего отца. Я клянусь в этом!» Так я сказал тогда, и вы подтвердите, что я сдержал свою клятву. Разве вы слышали, чтобы я рассмеялся? Разве я приходил в мечеть на молитву? Разве ножницы касались моей бороды, что почти склонилась мне на грудь? А теперь, когда я, наконец, встречусь с убийцей отца, мне надобно выдать его на суд остальных? Нет, хаджи Халеф Омар, ты не можешь этого требовать от меня! Тот, кто нападет на него, станет моим злейшим врагом, пусть даже прежде он был лучшим моим другом, пусть даже это будет сам эфенди!

В этот момент Омар был подлинным сыном пустыни. Его глаза сверкали, зубы скрежетали. Нечего было думать о примирении и пощаде. Его непреклонный тон произвел на нас такое впечатление, что мы на какое-то время застыли в молчании. Как водится, Халеф был первым, кто молвил слово:

– Ты все нам сказал, эфенди, но я одного не пойму. Куда мы едем?

– В Ругову, к Жуту.

– Это хорошо, но я считал тебя более человечным!

– Разве я не такой?

– Нет. Ты знаешь, что в пещеру привезут этого несчастного, да еще и приехавшего из западной страны, как и ты, а теперь ты виду не подаешь, что можешь и хочешь его спасти.

– Я не знал, как за это взяться, – ответил я совершенно равнодушным тоном.

– Не знал? Аллах! Неужели твои мысли стали так слабы?

– Не думаю.

– Но я так думаю. Нет ничего легче, чем понять, как можно помочь этому человеку.

– Ну и как?

– Мы пришпорим лошадей и галопом помчимся в Ругову, чтобы помешать им схватить его.

– Мы приедем слишком поздно; мы очутимся там только ночью.

– Тогда мы сразу отыщем сторожевую башню и освободим его, чтобы его не увезли в пещеру.

– Где эта сторожевая башня? Как мы проникнем туда? Где он там спрятан? Как его вывести оттуда? Быть может, ответы на все эти вопросы упадут с неба?

– Ты думаешь, что это так трудно?

– Не просто трудно, а вообще невозможно. Если мы прибудем туда поздней ночью, у кого ты разузнаешь все, что нам надо знать? Все спят, а те, кто бодрствует, вероятно, сторонники Жута. Мы что приедем туда, займемся расспросами, возьмем штурмом сторожевую башню, и все это за каких-то полчаса?

– Конечно, нет.

– Уже вечером англичанина схватят. Не успеем мы освободить его, как его повезут в пещеру.

– Ладно, тогда мы вовсе не поедем в Ругову, а останемся здесь и вызволим его из беды. Это совсем не опасно, ведь мы же знаем потайной лаз.

Именно это я и задумал проделать. Это был самый верный способ освободить лорда. И все же я покачал головой в ответ:

– Так не пойдет, милый Халеф.

– Почему нет?

– Потому что мы потеряем драгоценное время.

– Что значит время, если речь идет о спасении этого несчастного!

– Если мы примемся спасать всех несчастных, то нас должно быть в тысячи раз больше. Пусть каждый заботится сам о себе.

– Но, сиди, я тебя совсем не узнаю!

– Мне дела нет до англичанина. Если он так неосторожен, что приманил разбойников своими деньгами, пусть сам отвечает за последствия. Меня вообще это не касается. Это лорд, и зовут его Дэвид Линдсей. Его имя мне совершенно незнакомо.

Я сказал это как можно более равнодушно, но едва это имя слетело с моих губ, как Халеф дернул за поводья так, что лошадь его присела.

– Линдсей? Дэвид Линдсей? – громко воскликнул он. – Это верно?

– Да. Его имя было отчетливо названо. Одет лорд во все серое, в голубых очках, с длинным, красным носом и очень широким ртом.

– Сиди, ты с ума сошел!

Он вытаращил на меня глаза. Двое других были совершенно изумлены.

– С ума сошел? – спросил я. – С какой стати ты вздумал меня оскорблять?

– Так ведь ты заявил, что не знаешь этого лорда.

– Ладно, а ты его знаешь?

– Конечно! Конечно! Это же наш лорд; он проехал с нами весь Курдистан, побывал в Багдаде и…

Он осекся. Его изумление было так велико, что даже голос ему отказал. Он все еще не сводил с меня глаз.

– Что же это за лорд? – спросил я.

– Ну, наш… наш лорд, только мы называли его не лорд, а сэр Линдсей! Ты что, спятил? Ты напрочь забыл своего знакомого!

Оба других спутника смотрели на меня, пожалуй, так, будто я плутовал.

• Предыдущая
• 40/90
• Следующая