Как все начиналось (СИ) - Дубровный Анатолий Викторович - Страница 46
- Предыдущая
- 46/112
- Следующая
А сегодня рано утром Жозе и оставшихся артистов подняли городские стражники и погнали на центральную площадь. Там уже был сложены дрова для большого костра вокруг железного столба. Дрова укладывали особым образом так, чтоб жертва горела как можно дольше и как можно дольше оставалась в сознании, испытывая мучения. Артистов цирка поставили так, чтоб они были поближе к костру и более подробно видели казнь. Мужчины сжимали кулаки, глядя на привязанную к столбу Карэхиту, одетую в чёрный балахон нераскаявшейся грешницы. Смоль обняла Листика и прижала к себе, чтоб девочка не видела этого ужаса. Как только Жозе и его товарищей поставили на отведённое им место, старший пастырь Аргимаро махнул белоснежным платком:
— Начинайте!
— Дорогу! Дорогу! — На площадь, разрезая толпу, выскочили конные гвардейцы архипастыря, за ними выехала карета. Но толпа была очень плотная, и карете пришлось остановиться. Палач бросил факел в первый круг дров, политых маслом. Этот круг моментально запылал.
— Нет! — раздался над толпой звонкий и в то же время хрипловатый голос. Листик, вырвавшись из рук Смоль, шагнула прямо в костёр, её одежда моментально вспыхнула, девочка, превратившаяся в маленький факел, сделала ещё один шаг и скрылась в бушующем пламени. Над толпой пронёсся не то вздох, не то всхлип — понятно, когда жгут ведьму или нераскаявшуюся грешницу, а когда вот так гибнет невинный ребёнок…
Архипастырь, глядя на толпу, поморщился — как некстати эта казнь! Его карета, не доехав до дворца главного пастыря Тарахены, остановилась, гвардейцы завязли в толпе, не в силах пробить дорогу. Как раз в этот момент костёр подожгли. Громкий крик привлёк к себе внимание архипастыря, он увидел, как в костёр шагнула маленькая фигурка с копной рыжих волос. На мгновение он увидел лицо, это был Листарио, вернее Листик, гениальная ученица художника Лирамо, создавшего шедевр, которому не было равных. Талантливого художника, так некстати убитого на подстроенной дуэли. Девочка нисколько не изменилась за прошедшие годы, разве что, чуть подросла.
Гвардейцы, наконец, расчистили дорогу, и карета подъехала к помосту, на котором сидели старший пастырь и губернатор города. Архипастырь, опираясь на руку своего секретаря, вышел из кареты. В это время одна из цирковых артисток закричала:
— Милости! Милости прошу!
Архипастырь поморщился — чего хотели добиться Аргимаро и Итарано, размещая этих цирковых артистов внутри круга охраны? В непосредственной близости от костра и от того места, где сидели сами. А высокая худая девушка с резкими чертами лица, сделав три шага вперёд, вместо того чтоб упасть на колени, сбросила с себя куртку. Когда она это сделала, стало понятно, почему куртка такая большая — под ней были перевязи с ножами. Никто не успел опомниться, как девушка взмахнула руками. Два ножа — один в горле, другой в сердце, торчали у застывшего в кресле губернатора. Воспользовавшись возникшим замешательством, эта девушка закричала:
— Уходите! Я задержу!
Её руки завертелись, подобно крыльям ветряной мельницы, каждый их взмах отправлял в полёт два ножа, находящих себе цели. Девушка не промахнулась ни разу. С десяток стражников, окружавших губернатора, лежали на земле. Придавив старшего пастыря, хрипел его телохранитель. Нож, предназначенный Аргимаро, принял заслонивший его верный охранник. Восемь стражников, закрывающих путь к бегству цирковым, ещё не успели упасть на землю, как могучий мужчина бросился бежать, подхватив черноволосую девушку, которая до этого прижимала к себе рыжую девочку. Остальные артисты последовали за ним. Бежавший последним, худой мужчина развернулся и что?то бросил в опомнившихся городских стражников, устремившихся в погоню. Серое облако, окутавшее солдат, заставило их остановиться. Все они начали чихать, смотреть им мешали обильно катящиеся из глаз слёзы.
— Колдовство! — остановились те из стражников, кто не успел вбежать в это облако.
— Перец, — хмыкнул архипастырь и указал на метательницу ножей, она, закрыв рот и нос платком, побежала через это облако, догоняя своих товарищей. Архипастырь чуть двинул ладонью. Тренькнула тетива арбалетов гвардейцев и четыре болта вонзились в спину девушки, она сделал два шага и упала. Архипастырь неодобрительно покачал головой:
— Надо было только обездвижить, — обращаясь к выбравшемуся из?под своего мёртвого телохранителя старшему пастырю Тарахены, неодобрительно произнёс: — Любезный Аргимаро, что это вы тут устроили?
— Э–э–э… Ведьма… Её сожжение должно… — промямлил тот.
— Если вы хотели показать своё рвение в вопросах искоренения ереси и достичь эффекта… — договорить архипастырь не смог, с треском рухнули дрова второго круга. Если дрова в первом были политы маслом, то во втором были чуть сыроваты, такие, чтоб горели долго, но при этом не давая дыма, чтоб сжигаемая ведьма не задохнулась, не получив полагающихся ей мучений. Архипастырь удивлённо поднял бровь — мало того что не были приняты должные меры безопасности, так ещё и сам костёр был подготовлен крайне неумело, во второй круг поместили пересушенные дрова! Наверное, поэтому они так быстро прогорели. Словно подтверждая его догадку, пламя полыхнуло сильнее. Оглянувшийся на костёр, архипастырь повернулся к старшему пастырю, чтоб продолжить свои едкие замечания, но тут слитный выдох толпы и смотревших на костёр стражников заставил его снова обернуться. Из бушующего пламени вышли две обнажённые фигурки, меньшая шагала чуть впереди, держа за руку ведьму, которую собирались сжечь. Ни на девочке, ни на девушке не видно было следов ожогов или какого другого воздействия пламени. Девочка спокойно огляделась и направилась к выходу с площади.
— Стреляйте! — завизжал старший пастырь Тарахены, снова тренькнули арбалеты, на этот раз стражников, архипастырь едва заметным движением запретил своим гвардейцам стрелять. Девочка обернулась, и летящие в неё и девушку болты искрами вспыхнули и сгорели. Больше их никто не посмел задерживать, они спокойно скрылись в одной из боковых улиц.
— Прикажете задержать? — обратился к архипастырю капитан его гвардейцев.
— Кого? — поднял бровь высший церковный иерарх и повторил: — Кого? Если циркачей, то они, скорее всего, побежали не к воротам. Они перелезут через стену.
— Высота стен… — начал Аргимаро, архипастырь его перебил:
— Изнутри они поднимутся по лестнице, а потом спустятся по верёвке, заметьте, любезнейший, они могут это сделать в любом месте стены. А ваша так называемая ведьма… — Архипастырь продолжил, повысив голос, так чтоб его слышала вся площадь: — И спустился святой Ивософат на землю к людям, но не признали они его святость и побили камнями! И решили они его сжечь! И взошёл святой на костёр с улыбкой, не тронуло его очистительное пламя! Увидев это чудо, прозрели тёмные и заблудшие, воссиял тогда над Арэмией свет истинной веры! А святой вознёсся на небо и сказал он…
Притихшая толпа и стражники с благоговением слушали архипастыря, а тот тихо сказал старшему пастырю:
— Продолжайте, заблудший брат мой. Тот, запинаясь, проговорил:
- … и придёт мой посланец, его вы должны принять не так как меня. Этим вы, э–э–э… Докажете крепость вашей веры в… Но позвольте, ваше святейшество! Святой Ивософат сказал, придёт он, а не она!
— Неисповедимы пути Единого! — так же громко и торжественно продолжил архипастырь. — Он прислал к нам святую, дабы испытать нашу веру! А вы, брат мой, не выдержали испытания! Вы подвергли святую гонениям! Она ужаснулась вашей греховности и ушла! Горе нам!
Толпа рухнула на колени, а архипастырь тихо сказал своим гвардейцам, кивнув на бледного Аргимаро: — Взять его!
Чему?то усмехнувшись, он приказал гвардейцам, скрутившим старшего пастыря:
— В костёр его, — и снова громко продолжил: — Брат наш решил искупить свою вину, не будем ему препятствовать! Если будет милость Единого, он выйдет из костра невредимым, чем покажет нам свою святость, и мы преклоним пред ним колени!
Карэхита в чёрном балахоне стояла привязанная к столбу и смотрела на колышущуюся толпу. Вот привели под конвоем её товарищей, всегда подтянутая Батар была в какой?то мешковатой куртке, плачущая Смоль крепко прижимала к себе Листика. Сжавшие зубы Жозе и Журо, непроизвольно напрягающий свои могучие мускулы Торунаро. Казалось, он сейчас бросится на стражников, а потом раскидает дрова костра, чтоб спасти её, Карэхиту, и… Но что он сможет сделать против арбалетов и мечей! Палач в красном балахоне поджёг дрова. Первый круг, политый маслом, вспыхнул моментально, Карэхита почувствовала жар, который становился сильнее и сильнее.
- Предыдущая
- 46/112
- Следующая