Своих не сдаю - Михайлов Максим - Страница 29

• Предыдущая
• 29/68
• Следующая

Виктор Сергеевич удивленно оглянулся на развалившихся на подушках мягкого уголка двух молодых парней с характерными резкими, горбоносыми чертами лиц.

— Тибэ! Кому же еще, баран ты тупой, тибэ!

Виктора Сергеевича очень давно никто не называл мальчиком, как то не вязалось это слово с представительным широким в кости полковником, да если кто и мог его так звать, так двое нерусских сосунков, бравирующих нарочитым кавказским акцентом могли себе такое позволить в последнюю очередь. Кровь горячей волной бросилась в голову полковнику, сжались в кулаки руки, резкие, мгновенно ставящие на место любого хама слова уже готовы были вылететь из его рта, но так и застыли на губах. У мира ночной Москвы совсем другие, отличные от нормальных человеческих законы, и один из главнейших гласит: «Клиент всегда прав. Тот, кто платит — хозяин. Любое его слово закон». Потому задавив нарастающий в груди гнев, закусив предательски задрожавшую губу и катая по скулам злые желваки, Виктор Сергеевич подошел к стоящему углом дивану.

— Что Вам угодно?

— Э, дайкири, два штук прынеси! Только бистро, бистро, давай, баран! Сколько жыдем тибэ уже?!

— Простите, но Вы ошиблись, — ледяным тоном произнес Виктор Сергеевич. — Я не официант и не могу Вам ничего принести.

— А хули же ти тогда прышол, э? — возмутился один из юношей. — Ну, баран, тупой! Ти видел когда-нибудь такой тупой баран, Аслан, э?

Второй более крупный телом и широкий в плечах молча мотнул головой, нет, мол, никогда не видел.

— А кито ты тогда такой? — не унимался первый. — Чиво зыдесь делаэшь?

— Я представитель службы охраны, — еле сдерживаясь, процедил Столяров. — Слежу за порядком.

— Охра-а-аны, — протянул, качая головой, кавказец и вдруг ослепил Виктора Сергеевича широкой белозубой улыбкой. — Ти, баран, минэ охранять хочещь? Ти совсэм дурной, да?

— Мы обеспечиваем безопасность заведения и всех посетителей…

— Ну и пошел тогда на х… отсюда! — глухо проворчал совершенно без акцента Аслан. — Не мешай отдыхать.

Кипящий негодованием Виктор Сергеевич решил не связываться, понимая, что хозяева конфликт охранника с посетителями вряд ли одобрят и, наверняка встанут на сторону кавказцев. Он круто развернулся, чтобы уйти. В этот момент его ударили ногой. Даже не то чтобы ударили, а просто обидно пнули по заднице, пошел, мол, отсюда, мразь!

— Пищел на место, свинья! — прозвенел за спиной молодой голос.

Виктор Сергеевич дернулся было к обидчикам, но поймав насмешливо ожидающий взгляд Аслана и верно оценив мозолистые стесанные костяшки пальцев на его, лежащей на столе руке, остановился, не зная, что предпринять. Кавказцы, уловив его замешательство, издевательски засмеялись. Момент для решительной атаки был явно упущен и Столяров это понял. Круто развернувшись, не поднимая глаз и беззвучно шепча ругательства, он вернулся к своему посту у дальней стены. «Ну, суки, приеду в Чечню, за все с вашими соплеменниками посчитаюсь! И за это унижение в первую очередь!» — молнией пронеслась в голове злая мысль.

Вновь прибывшие влились в состав сводного отряда спокойно и непринужденно. Может быть, потому что от природы своей были людьми легкими в общении, простыми и незамысловатыми, может, сыграло роль то, что разведчики издавна привыкли считать себя отдельной закрытой для непосвященных кастой, в которой каждый свой однозначно воспринимался как друг и брат, а к чужакам отношение было презрительно-настороженным. Ну и конечно, не в последнюю очередь это объяснялось тем, что и вообще состав сводного отряда был величиной непостоянной, плавающей, то и дело убывали, отмотав свой срок одни, прибывали на их место другие, случались и боевые потери. Но и при такой текучке разведчики старались жить одной дружной семьей, так оно надежнее, когда спину твою прикрывает не просто сослуживец, а личный друг, что в лепешку расшибется, но не подведет.

Размещался сводный отряд в неплохо сохранившемся здании бывшей школы, даже стекла оконные почти все были целы, а где отсутствовали, там разведчики набили фанерные заплаты. Солдаты жили в просторном светлом спортзале на первом этаже, офицеры в актовом зале на втором, на третьем помещался штаб и личные командирские апартаменты — бывший директорский кабинет в котором сохранился даже массивный обтянутый кожей диван, которым командир весьма гордился.

Разведчиков, прибывших с Моргенштейном, сразу раскассировали по группам, разбавляя ими прежний состав. И это было правильно и логично, чем иметь в составе отряда целиком состоящую из необстрелянных новичков пусть даже слаженную прежней совместной службой группу, лучше уж перетасовать имеющуюся колоду добавляя в привычные расклады, вновь сданные карты. Пусть оботрутся рядом с ветеранами, переймут их опыт, станут настоящими тертыми вояками. Моргенштейн после распределения с удивлением узнал, что теперь он заместитель командира группы, которой командовал тот самый колючий задиристый офицер, встреченный им в кабинете командира, носивший говорившее само за себя прозвище Людоед. Подобный выбор начальства был с точки зрения капитана, мягко говоря, странным, в подборе личного состава групп всегда не последнюю роль играл вопрос морально-психологической совместимости бойцов, а командир естественно заметил ту напряженность, что искрой проскользнула между двумя капитанами при первой же их встрече. Бывает так иногда, ты человека не знаешь вовсе, в первый раз только увидел, а на неосознанном, интуитивном уровне он тебе уже не нравится, сам не поймешь, откуда эта неприязнь взялась, никак рационально объяснить ее не можешь, а никуда от нее не денешься. Кто знает, что срабатывает в таких случаях в мозгу, может интуиция, о чем-то не замеченном сигналит, может просто человек не твоего типа попался и это отторжение вызывает… Вот только игнорировать подобное вдруг ни с того ни с сего возникшее чувство обычно не получается и если все же приходится потом работать вместе, то до тех пор пока не сыщется явная недвусмысленная причина для вражды люди ощетиниваются невидимыми глазу иголками, ведут себя друг с другом преувеличенно корректно, настороженно выжидая, когда же возникнет повод для открытой неприязни, а уж за ним дело не станет. Короче совместная деятельность в таких случаях приносит, как правило, больше вреда, чем пользы. Полковник Удальцов само собой все это понимал, чай не первый год замужем, но надеялся в глубине души, что как-нибудь стерпится-слюбится. Тем более что и продолжаться такое положение по его планам должно было не долго. Люда надо было убирать. Полковник видел, что капитан балансирует на грани нервного срыва, а учитывая его положение и уровень задач которые он выполняет, подобный срыв мог иметь последствия непредсказуемые и катастрофические не только для самого разведчика, но и для военной карьеры командира отряда. Так что, как бы там ни было, а вопрос замены одного из лучших и опытнейших командиров групп становился для Удальцова жизненно важным и необходимым. Последняя история с сожженным огнеметами домом посреди Курчалоя наглядно показала его актуальность, тянуть дальше некуда, дальше будет только хуже. А подтянутый, дисциплинированный и управляемый Моргенштейн сразу понравился полковнику. Вот его-то и прочил он в преемники медленно, но верно съезжающему с катушек Люду, потому-то и распределил его в группу опытного разведчика, наплевав на сразу же возникшие между офицерами трения. Ничего, потерпит месяцок, обомнется, заматереет, наберется опыта, а потом можно будет передать ему эту группу, а если не удастся к тому времени избавиться от строптивого Люда, то назначить его командиром другой и уже ему поручать наиболее ответственные и тяжелые задания, постепенно оттирая на второй план бывшего фаворита. Вот такие прожекты строил полковник Удальцов, даже не предполагая, какие коррективы внесет в них жизнь, как далеки они от реального воплощения, как впрочем, и любые, которыми так часто тешит себя слабый не могущий предвидеть и планировать будущее человек.

• Предыдущая
• 29/68
• Следующая