Ловушка для личного секретаря - Чиркова Вера Андреевна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/66
• Следующая

– Илли… – Голова принца склонилась к ее руке, и девушка горестно сморщилась.

Вот что он делает? Неужели не понимает, что ей тоже нелегко? Что этот браслет лег на сердце цветочным венком, нежным и душистым, пробудил самую сокровенную мечту… своя семья. Не приемные родители, которые столько для нее сделали и так расстраивались, меняя ее на Лиру, не чужая тетушка, которая никого, кроме себя, никогда не любила, а своя семья – муж, его родственники и, может быть, дети…

– Пойду скажу, чтоб грузили твои вещи, – резко поднялся с кресла Бенгальд. – Служанку возьмешь?

– Нет. А вот зеркало обязательно возьму, оно в моей комнате. Ингирд… там у Млаты записки… она отдаст их только тебе.

Ингирд стиснул зубы, согласно кивнул и выскочил из кабинета вслед за бывшим начальником. «Хотя вряд ли Бенгальд сказал про отставку всерьез, – мельком подумалось сеньорите. – Наверняка просто хотел задеть их и посмотреть, насколько брат готов защищать своего друга».

– Канд… – она осторожно коснулась пальчиком свисающих к ее коленям волос, – не принимай никого личным секретарем… ладно? И место финансиста придержи… мне нужно будет помочь родителям… когда они вернутся. Деньги там бумажные… а золото стоит очень дорого.

Сеньорита специально говорила так спокойно и буднично, чтоб он поверил, что она обязательно вернется, и перестал так терзаться. Оказалось, что свою собственную боль значительно легче перенести, чем смотреть на его страдания, и она только теперь начала понимать значение вечных слов «быть вместе в горе и радости»…

Да, это было бы очень замечательно… но не зря приемный отец четыре года учил ее мыслить логически и избавляться от розовых иллюзий. И разрешил рассказать про него, его работу и его подозрения только в том случае, если ей будет грозить опасность именно от бывших коллег графа. Вон как заинтересовался Бенгальд… теперь она может ехать с ним спокойно и не беспокоиться, что он довезет ее только до середины Брислы. Ради тех сведений о крысе, на которые она намекнула главному прокурору, он действительно будет ее беречь… и это очень радует, с одной стороны, и очень обидно – с другой. Всегда неприятно понимать, что сама, без связей и чьего-то мощного авторитета за спиной, ты ничего не стоишь, столько бы ни сделала добра и подвигов.

– Никогда… – нежно прижимая к губам ее ладошку, хрипловато сказал принц, – у меня не будет другого секретаря. И финансиста тоже. И этот браслет… – он нехотя провел по камням пальцами, и застежка, щелкнув, открылась, – никогда не украсит другую руку… клянусь.

– Спасибо… – Голос Илли против ее воли прозвучал тоже хрипловато и жалобно, и едва услышав эти жалобные нотки, Кандирд отшвырнул на стол браслет и стиснул девушку так крепко, как когда-то под кустом.

– Не отпущу… не могу. Сам с вами поеду, под видом простого стражника…

– С ума сошел? – сразу опомнилась Иллира. – Хочешь, чтоб я не о своей безопасности думала, а за тебя тряслась?! А Бенгальду сколько лишних хлопот, а ее величество… Нет. Поезжай домой и занимайся делами… но, пожалуйста, не начинай вешать всех подряд… если найдешь ошибки. Все… мне пора идти, через две недели увидимся… я буду ждать.

– Я провожу, – он решительно встал со стула, и шагнул следом, но замер, остановленный голосом старшего брата:

– Не нужно. Иллира, вот твои дорожные вещи, быстро переоденься в ближайшей комнате… до условного места ты поедешь верхом. Я пока скажу брату несколько слов.

Илли крепко пожала на прощанье руку, державшую ее ладошку, и молча, не оглядываясь, почти бегом выскочила из кабинета. Да и зачем оглядываться? Если он увидит ее слезы, снова начнет придумывать доводы… как бы все повернуть так, чтоб им можно было не расставаться. Характер у него такой… не сдаваться, вот и не хочет понимать, что судьба уже крутнула свое колесо и сейчас лучшего пути для них нет.

А через четверть часа она уже сидела в своем эльфийском седле и мчалась сквозь ночь в центре маленького отряда. Кто-то держал поводья ее лошади, кто-то выбирал дорогу… Илли понимала, что все они выпили зелье ночного зрения, но просить, чтоб выдали и ей, никого не стала. От него действительно болит наутро голова и ломит глазницы, а смотреть ей все равно некуда. Да и много ли можно разглядеть залитыми слезами глазами?

– Приехали, – глуховато сказал голос Бенгальда часа через два. – Дальше поедем в повозке. Карету для таких целей я брать не стал, извини.

– Все равно, – вяло отмахнулась Илли и спрыгнула с лошади в темноту, наугад.

Попала в чьи-то крепкие руки, которые бережно донесли до повозки и просунули за откинутый полог. В повозке горела подвешенная к потолку масляная лампа, похожая на уличный фонарь, только меньше, по обе стороны от узкого прохода были устроены две узкие лежанки, а под ними громоздились узлы и баулы и торчал уголок завернутого в ковер зеркала. «Немного же у нее добра, которое можно взять с собой, – саркастически усмехнулась Илли, – если все ее богатство легко поместилось под лежанкой».

– Устраивайся поудобнее, там корзинка с едой и бутылки с напитками, – торопливо проговорил Бенг. – И постарайся поспать. Утром снова поедешь верхом.

– Хорошо, – покорно кивнула девушка, садясь на одну из лежанок, – спорить или проявлять характер не было никаких сил.

– Илли! – с непонятным выражением смотрел на нее его высочество. – Держись. Все будет хорошо.

Она только молча кивнула, наблюдая, как задергивается полог. Ей бы его уверенность!

Покачивалась повозка, покачивалась лампа, глухо стучали за полотняной стенкой копыта. Илли сидела на лежанке, поставив перед собой корзинку, и тихо жевала вкуснющий пирожок с гусятиной, явно купленный на рынке в Ольшанах. Спать девушке не хотелось, растревожили душу расставание и воспоминания, разогнала сонливое настроение быстрая скачка.

– Можно? – приподняв полог, на всякий случай поинтересовался Бенгальд, с первого взгляда рассмотревший, что сеньорита не раздевалась и не ложилась.

– Угу, – кивнула Илли, дожевала, запила компотом и, глядя, как он усаживается напротив, спросила: – Есть будешь?

– Не хочу… а вот поспать бы не отказался. Тебя это не смутит?

– Нет, – качнула она головой, – спи. Долго еще ехать?

– К рассвету доберемся до дома хозяина повозки, – сонно пробормотал принц, завернулся в одеяло и зевнул. – Оттуда пара часов верхом до реки. Спокойной ночи.

Отвернулся к стене и вскоре ровно засопел. Угадывать, на самом деле он спит или притворяется спящим, чтоб обдумать все свалившиеся на него новости, Илли не стала, у нее и без этого мыслей хватало. Но больше всего беспокоило странное, почти детское желание прикоснуться рукой к старинному зеркалу. Это был тревожный знак: всех, прошедших хоть раз зеркальным путем, держал в памяти мир отражений, и чем старше было зеркало и больше отражений оно видело, больше эмоций и эманаций получило, тем крепче было связано с зазеркальем. Новые зеркала были пусты и холодны, а те, в которых смотрелось не одно поколение, ценились у знающих пути отражений очень дорого. Особенно ценились зеркала, долго провисевшие там, где в них заглядывало много народу, – в магазинах, дворцах, трактирах и гостиницах. Особой силой обладали зеркала, прослужившие не одно десятилетие магам, особенно эльфийским, но достать их не было никакой возможности. И стократ была права старушка, всучившая свое зеркало Бертине, говоря, что знающий отдаст за него хорошую цену.

Илли печально вздохнула. Как хорошо, что она догадалась оставить Ингу точные распоряжения насчет Бертины и малыша, теперь у нее хоть за них не будет болеть душа.

– Дьявол! – резко повернулся третий принц. – Не могу я спать, когда над ухом так жалобно пыхтят!

– Ну что ты врешь? – возмутилась ошарашенная таким резким обвинением Илли. – Вовсе я жалобно не пыхчу! И вообще, когда человек сильно хочет спать, на такие мелочи внимания не обращает.

– Спать хочет мое тело, – вздохнув, признался принц, – а в мозгу все просто лопается от любопытства: как там живут люди?

• Предыдущая
• 18/66
• Следующая