Квест империя - Мах Макс - Страница 33

• Предыдущая
• 33/122
• Следующая

Пройдя по извилистому ходу, Меш пересек по узкому мостику крошечный подземный ручеек, стремивший свои темные воды из неизвестного истока к неизвестному устью, и вышел к лестнице, которая привела его к покоям княжеской семьи. Отблеск света, пойманный его привыкшими к мраку глазами, заставил Меша насторожиться. Осторожно выглянув из-за угла, он увидел женщину, приникшую к смотровому отверстию в стене. Потайной фонарь стоял у ее ног и давал очень мало света, поэтому разглядеть незнакомку Меш не мог, но он узнал женщину по запаху. Н'Твор, младшая сестра князя, стояла перед ним, здесь и сейчас. Одна.

Сестры князей замуж выходят редко и только за других князей. Впрочем, это не требует от тех, кто замуж не вышел, ни воздержания, ни особенной добродетели. Напротив, с начала времен они являлись наложницами своих отцов и братьев, а когда освобождались от обязанности ублажать их, заводили себе любовников попроще. Желающих хватало и среди вельмож, и среди придворных кавалеров. Их дети никогда не претендовали на место в княжеской семье, но их законность, как членов клана, никем и никогда не оспаривалась. Мальчики, вырастая и становясь мужчинами, служили своим венценосным родичам, занимая многочисленные дворцовые должности, становясь наместниками и воеводами, а девочки; подрастая, становились игрушками для знатных придворных, а зачастую и самих князей. Впрочем, и тем и другим дозволено было, в отличие от их матерей, вступать в освященные богами отношения. В этом случае именно их происхождение открывало перед ними двери самых знатных домов княжества.

Н'Твор, на памяти Меша, поочередно была любовницей маршала С'Паоша, своего родного дяди, и сенешаля С'Таяша, который приходился ей троюродным братом. Теперь, состарившись и утратив былую красоту, н'Твор жила с молодым кавалером из малых, который, вероятно, денно и нощно благодарил Саму[34] за счастье приблизиться к Сиршам настолько близко. Но для Меша все это было лишено какого-либо интереса и смысла. Ему это все было не интересно. Но зато было у него одно заветное воспоминание, которое вдруг всплыло в памяти, потревоженное запахом женщины. Всплыло и зажгло кровь.

Это случилось уже давно, пять или шесть лет назад. В Меше начал прорастать мужчина, и у него появился интерес к женщинам. С жадным любопытством рассматривал он молодых красавиц в дворцовых купальнях или на берегах Черного озера, подсматривал за ночными играми князей и их домочадцев, слушал похвальбу кавалеров, собравшихся провести время за кубком вина. Однажды…

– Ну что ты, милая, – говорила н'Твор, развалившаяся в глубоком кресле. Подол ее расшитого серебром платья был вздернут, а меж белых широко раздвинутых ног трудился склонившийся над ее лоном мальчик-раб.

– Ну что ты, милая, – говорила она томным, полным скрытого довольства голосом. – Сущие пустяки! Всего десять золотых, и эта тварь получила в живот сталь вместо очередного ублюдка, вроде нашего Меша. Достаточно нам и одного животного… О! О! О!

Она закатила глаза от удовольствия и застонала, обнажив верхние клыки. Ее собеседница – молодая княгиня – сидела к Мешу спиной, и он не мог видеть выражения ее лица.

«Почему бы тебе тоже не умереть?» – подумал Меш, втягивая вместе с воздухом запах н'Твор. Мысль была необычная. Никогда раньше он об убийстве не думал. Но сейчас он принял эту новую мысль без возражений. Ничто не шевельнулось в его душе, когда, сделав два неслышных шага, он приблизился к прильнувшей к глазку и ничего не замечающей женщине и одним коротким сопряженным движением могучих рук сломал ее тонкую шею. Н'Твор умерла без звука.

– Кто-то умер, – сказал незнакомый Мешу женский голос в покоях князя.

– Что вы сказали, Великолепная? – Князь был явно удивлен услышанным замечанием.

– Каждую секунду, мой благородный друг, кто-нибудь умирает. Такова проза жизни. – Голос говорившего мужчины был также незнаком Мешу.

– У вас своеобразная манера говорить, – усмехнулся князь. – Никак не могу привыкнуть.

– И не надо!

Меш заглянул в глазок и увидел, что князь принимает в своем интимном кабинете двух незнакомцев. Они – и мужчина и женщина – были одеты в дорогие дорожные костюмы, и оба были страшными, отвратительными уродами. Поражало также то, с какой свободой говорили они с князем и с каким уважением говорил с ними князь.

– И не надо! – сказал мужчина, поднял свой кубок и сделал из него легкий глоток. – Зачем вам это? Мы пришли и ушли, и нас снова нет, как будто и не было никогда.

Меш смотрел на него и не мог понять, что, кроме отвратительного облика, в нем не так. И вдруг понял. У мужчины было два лица, совсем так же, как у хранителя книг. Пораженный открытием, Меш перевел взгляд на женщину и… встретился с ней взглядом. Это не было случайностью. Меш понял это сразу, как только заглянул ей в глаза. У нее были ненормально огромные серые глаза, и эти глаза смотрели прямо в глаза Меша. У нее тоже было два лица, но дело было даже не в этом. От нее шел материнский запах. И она знала о его присутствии.

Меш отшатнулся и прижался спиной к холодному камню стены. Что это было? Кто эти люди? Кто эта женщина, от которой исходил тонкий, почти забытый Мешем аромат, связанный в его памяти с ощущением тепла, любви и покоя? Он впервые столкнулся во дворце с кем-то настолько чужим и чуждым и в то же время настолько близким ему. Мысли путались. Люди с двойным лицом… Он знал только одного человека, у которого было два лица. Но В'Спаш мертв, и никогда – ни в то время, когда хранитель был жив, ни после его смерти – Меш не встречал ни одного человека с двумя лицами. Кто он? Кто они? Кто эта женщина, уродливая, как душа предателя, но видящая, как Меш, и связанная какой-то мистической связью с его мертвой матерью?

Его охватил ужас, который оказался сильнее, чем его любопытство. В какие игры играет князь? Какие люди – или демоны – посещают его тайно во мраке ночи? Не решил ли, наконец, Бородач расправиться с Мешем, в чьих жилах течет и кровь древних богов земли Но? Меш заспешил прочь от этого места, где на холодных камнях осталось ждать своей посмертной участи тело н'Твор. Вскоре свет потайного фонаря растворился во тьме переходов, и участившийся стук сердца стал постепенно спадать.

Возможно, убеги он в глубины лабиринта, туда, где в тайных казематах хранились сокровища Сиршей, или туда, где под самыми нижними ярусами дворца находилось озеро, в которое стекала водопадом вода из верхнего мира; возможно, эта ночь и закончилась бы так же, как и многие другие ночи, проведенные Мешем в волнении, вызванном каким-то важным для него событием, или в вожделении, которое все чаще охватывало взрослеющего принца, или в обиде и страхе, частых спутниках его жизни. Ночь закончилась бы, и настал бы новый день, и жизнь Меша втянулась бы в привычное рутинное русло и потекла бы, как прежде, как всегда. Но звезды, невидимые из замковых подземелий, в эту ночь светили с жестокой ясностью. В такие ночи добрые боги спят, и власть над людьми берут Отринутые.[35]

Меш пробегал мимо спальни Буаша, когда смутный звук привлек его внимание. Ему не следовало останавливаться здесь, но остановившись, он сразу сообразил, что находится у апартаментов наследника, и злобное чувство торжества заставило его отодвинуть заслонку и заглянуть сквозь узкую щель в комнату принца Буаша. Он рассчитывал увидеть принца, жалкого и несчастного, распростертого на постели; принца страдающего; принца наказанного. Он хотел позлорадствовать, и, вероятно, картина несчастий, обрушившихся на Буаша из-за «неловкого» движения неуклюжего урода, смогла бы успокоить Меша и вернуть ему утраченное душевное равновесие. Но увидел он голый зад н'Цохи, склонившейся над утонувшим в шелковых подушках Буашем. Собственно, Буаша видно почти и не было, нагнувшаяся над ним женщина заслоняла его, без малого, целиком. И перед глазами Меша оказались ее крутые бедра, белые ягодицы, полные ноги, раздвинутые для устойчивости; и пук густых черных волос между ее гладкими ляжками, в котором пряталось лоно. Н'Цоха урчала, как скальная кошка, совершая запретное, а принц тоненько хихикал ей в ответ, и эта картина, вся масса острых, на грани возможного, впечатлений, ворвалась в Меша через глаза, уши и нос, подобно зимнему урагану. И мир взорвался.

• Предыдущая
• 33/122
• Следующая