Тросовый талреп - Льювеллин Сэм - Страница 9

• Предыдущая
• 9/72
• Следующая

— И вы не знаете, что делается там, в ваших сараях? — спросил Эван.

— Это отделение Джерри Файна, — сказал Лундгрен. — До свидания. Увидимся на регате.

Мы пошли к причалу. Говорить было не о чем. Когда мы поднялись на судно, Эван смыл кровь со своего лица и сказал:

— Извините за все это.

Я пожал плечами.

— Лундгрен уже предостерегал меня, — продолжал Эван. — В каменоломне. Он здесь скучает, потому-то и тешит все свои маленькие прихоти. Ну, как в армии, и все такое. Он для того и нанял этих крутых парней. — Длинная рука Эвана потянулась вверх, за бутылкой виски, и он отхлебнул прямо из горла. — Вот почему Лундгрен притащил сюда и Лизбет. Она служит помощником управляющего в каменоломне. Только его не интересует ее тело, как оно интересовало бы любое разумное существо. Он заполучил ее сюда, потому что она сейчас на взлете.

— А что за человек ударил вас? — спросил я. — Вы что, будете терпеть это и дальше? Не пойдете в полицию?

Глаза Эвана сузились и стали угрожающими.

— Его черед настанет скоро, — заявил он. — После вторника.

— А что случится во вторник?

— Как раз будет два дня после кинлочбиэгской регаты, — засмеялся он, демонстрируя свои желтые зубы. — В которой, надеюсь, и вы примете участие.

Он допил бутылку, вышвырнул ее в окно рулевой рубки и стукнул по стартовой кнопке двигателя. Дизели «Флоры» загромыхали.

— Отчаливайте, — сказал он мне.

Я отбросил на причал береговые тросы, понимая, что всего он мне вот так сразу не расскажет. «Флора» двинулась прочь из залива, и верхушки ее приземистых мачт завертелись на фоне пушистых белых облаков. Воздух в рулевой рубке казался мне невыносимо спертым. Пахло дизельным маслом и угольным дымом из плиты в салоне. Я распахнул окно и сосредоточился на том, чтобы меня не вывернуло. Эван пошел переодеться и вернулся почти франтом. Он принес с собой новую бутылку виски.

— Еще вот что... — попросил он. — Вы не могли бы не рассказывать этого Фионе.

— Как вам будет угодно.

— Мы с ней... Уживаемся, в общем-то. Но не более того, разумеется. — В его бледно-голубых глазах появился какой-то горячечный блеск. Ничего удивительного — одну почти целую бутылку виски он уже выпил. — Фиона воспринимает все слишком серьезно.

Он отправился на палубу и подтянул паруса, главный и тот, что на корме, кливер и фок. Оба они были цвета высохшей крови. Теперь «Флора» двигалась немного поустойчивей. Приступ морской болезни отступил, но не настолько далеко, чтобы вызвать у меня склонность задавать Эвану новые вопросы.

Мы причалили около девяти часов. Небо еще не было тронуто сумерками. В июле в этих широтах темнеет поздно.

— Пошли пообедаем, — предложил он.

Я сразу почувствовал боль в шишке за левым ухом.

— Нет, я хочу лечь спать, а за приглашение спасибо.

— Тогда до завтра, — сказал он. — Вы ведь не можете ночевать на своем судне, в нынешнем его состоянии. Устраивайтесь на «Флоре», если хотите. Тут есть еда.

Я снова его поблагодарил. Потом помог Эвану выбраться на берег, а сам пошел взглянуть на «Зеленого дельфина».

Многого я от Гектора не ожидал. Проспер рассказывал мне, как работают здесь, на западе Шотландии. Слишком медленно, даже по стандартам Мартиники. Дерево в этом климате приходится сушить несколько дней, и не было никакой возможности починить судно, пока не высохнут лесоматериалы.

Отмахиваясь от комаров, я побрел к причалу. Из сарайчика тянулись кабели, они пересекали палубу «Зеленого дельфина» и скрывались в небольшой прямоугольной кабинке из серого полиэтилена, надстроенной над пробоиной в борту. Я поднялся по трапу. К кабинке из пластика было невозможно прикоснуться — внутри электрический нагреватель гнал горячий воздух. Здесь, возможно, и была Западная Шотландия, но такого рода услуги вы получали только в Новом Пултни, в штате Род-Айленд, или в Соленте.

Я погреб обратно к «Флоре». Первым делом я разжег плиту, чтобы избавиться от вечерней прохлады и подогреть немного печеных бобов. Потом я поставил на стол бокал с виски и с удовольствием наблюдал, как на отмели косяк морской форели набрасывается на разную мелкую рыбешку. Мошкара загнала меня в рулевую рубку, где высокочастотный передатчик деловито сообщил:

— Гарри, это Эван. Звонили из вашей конторы.

— Отлично, — ответил я.

— И Фиона желает вам доброй ночи.

Я пожелал ей того же и отправился вниз. Салон «Флоры» был безупречно отлакирован, и можно было не сомневаться, что это работа Гектора. Я разжег парафиновую лампу. В салоне нашлась пара книжных полок с книгами по лоцманскому делу и по орнитологии. Ни один из этих предметов меня не привлекал. Я прошел дальше, в каюту. Джинсы, висевшие на крючке, и компас над койкой свидетельствовали, что тут, очевидно, помещался Эван. На полке рядом с койкой стояла книжка Шумахера «Красота малого», несколько научных периодических изданий по морской биологии, Библия и «Зеленое море» Готфрида Вебера. Я взял с полки «Зеленое море». Насколько я помнил, это была книга о загрязнении морской среды. И автор, кажется, был журналистом. На титульном листе книги я обнаружил посвящение другу и многолетнему корреспонденту автора Эвану Бучэну. Между последними страницами была воткнута пачка писем. Они не имели ко мне никакого отношения, но я ведь сделал себе карьеру на том, что изучал вещи, которые касались других людей.

Впрочем, мне и не стоило беспокоиться по поводу моей бесцеремонности. Одно письмо было о загрязнении, вызванном рыбными фермами, другое — о вреде для рыб, который наносит это загрязнение, третье — насчет усиленного размножения водорослей в морях, вызванного разработками в прибрежных каменоломнях. В письмах была масса ссылок на научные статьи и весьма мало интересного для общественного внимания. В общем, теоретическое снаряжение для каледонской ничьей Эвана. Я забрался в свой спальный мешок и попробовал взяться за главу об углекислоте. Спустя минуты три я заснул.

На следующее утро я на шлюпке отправился к «Зеленому дельфину». Гектор уже был там, сопел со своей стамеской в руках. Я взялся ему помогать. Мы вырубали, обтесывали и приклеивали новые кедровые планки и обстругивали их заподлицо. Гектор работал методично, причем с такой скоростью, которая отличает профессионала от компетентного любителя. Я подавал инструменты и размешивал канифоль. К концу дня мы покрыли новые шпангоуты двумя пластами зеркальной обшивки.

— А завтра отшлифуем, — сказал Гектор. — Потом слегка пройдемся краской, если пожелаете.

— Хорошо, — согласился я. Все было выполнено отлично. — Если вам когда-нибудь потребуется работа, только дайте мне знать.

Гектор очень разволновался, услышав мое предложение, но потом решил, что с ним просто пошутили.

— Я вполне доволен своим местом, — серьезно сказал он. Потом мы сидели и пили чай. Кокпит прямо-таки дышал взаимным доверием. Поэтому я и спросил:

— А какого черта вы там делали без всяких огней?

Он осторожно отхлебнул из чашки и ответил:

— Так это же был вторник.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, мы там были ночью во вторник. Крутились там. За Арднамеркеном. И в прошлый вторник тоже.

— А что вы там делали?

— Я работал на мистера Джека Бучэна, — сказал Гектор. — Теперь работаю на мистера Эвана Бучэна. И ни тот, ни другой не объясняли мне, черт подери, ничего из того, что они делали.

— И вы никогда их не спрашивали?

— Мне платят не за то, чтобы я задавал вопросы, — сказал Гектор. И посмотрел на дешевенькие часы, такие крохотные на его внушительном запястье. — Вам пора обедать.

Он отправился на причал и исчез в зарослях рододендронов. А я спустился вниз и достал из обшитого кедром рундука чистые брюки, красную рубашку и яркую куртку.

Фиона встретила меня в прихожей. На ней были короткие, свободно сидящие черные брюки и просторный серый свитер с поперечными полосами, которые походили на прожилки кварца в большом валуне. Она с любопытством осмотрела мою одежду и сказала:

• Предыдущая
• 9/72
• Следующая