Расчет вслепую - Льювеллин Сэм - Страница 12

• Предыдущая
• 12/49
• Следующая

— Ну, Чарли, это похоже на конец, а? — спросил Брин и затем медленно, тяжело удалился на палубу.

Я мог слышать, что его тошнило. А Салли отстегнула от переборки другую ручку насоса и тоже взялась качать.

— Жаль, — сказала она.

— Ничего не поделаешь, — вздохнул я. Но что-то же можно было сделать?! Каким-то образом.

Имена продолжали крутиться. По мере того как они прокручивались, перед глазами у меня вставал отчет строительных инженеров о рулях. И росло убеждение: именно тут что-то не так. Действительно, что-то было очень, очень неправильно.

Просероу ждал на причале, в твидовом костюме и велюровой шляпе. Глаза печальны и невыразительны. Промокшая кучка свидетелей наблюдала, как он подходит ко мне. Его глаза были холодны, как у чайки. Я подобрался.

— Что случилось? — спросил он.

— Руль отказал.

Последовала пауза. Он кивнул, и в этом кивке я легко мог прочесть, что он думает об этих новомодных изобретениях, которые только и умеют ломаться.

— Я хочу отправить яхту к Хегарти в Кросхевен для полного осмотра.

— Дело не только в руле, как я слышал. — Он говорил отчужденно и с нажимом, а кроме того, в голосе слышался свист. Просероу был очень зол. И я не мог его осуждать.

— Нет. Мы ударились о скалу. Килевые болты отскочили.

— А-а. — Просероу потер подбородок. — Звучит так, что понятно: это влетит в копеечку.

— Ну это моя забота.

— Да уж!.. — протянул Просероу. — Ну ладно. Ваши, наверное, хотят вернуться. Так я их заберу.

Все стали усаживаться в микроавтобус, уступив дорогу Брину. Фрэнк Миллстоун громко давал кому-то указания, чтобы включили проклятый обогреватель, а Гектор Поллит бормотал что-то в портативный диктофон.

Впервые я увидел Арчера смущенным. Он подошел, встал передо мной и, кажется, хотел что-то сказать, но удержался в последний момент. В конце концов он хлопнул меня по плечу и сказал:

— Сожалею. — И влез в автобус.

Скотто подмигнул, а Джорджия подошла и стиснула мне руку. Все было очень нескладно и приводило в смущение — немного смахивало на похороны. Мои похороны.

Салли задержалась.

— Давай быстрее, — нетерпеливо сказал Миллстоун из автобуса.

Она взяла меня за руку, улыбнулась своими удлиненными глазами под густыми ресницами. Это прикосновение было самым теплым ощущением, какое я когда-либо испытывал.

Гектор Поллит задумчиво глазел на нас, с таким выражением, будто что-то прикидывал. Поймав мой взгляд, он фальшиво улыбнулся и помахал мне.

— Поскорей! Я замерзаю, — сказал Фрэнк Миллстоун.

Салли задержала мою руку еще на секунду. Затем тихо сказала:

— Мне будет невыносимо смотреть на них сегодня вечером. Я найму машину и привезу твои вещи в Кросхевен, в «Марин-бар». — И она направилась к микроавтобусу.

Солнце уже полностью вышло из-за туч, и тени серебристых чаек коснулись Салли, когда она шла по камням набережной. Гектор помог ей влезть в автобус. Двери захлопнулись, и улица поглотила шум мотора. Я повернулся, думая об иудиной ухмылке Подлита.

Походило на то, что Чарли Эгаттеру, возможно, потребуется профессиональная переподготовка.

На борту «Аэ» установили механический насос, и рыбацкая лодка доставила ее на буксире в Кросхевен. У заведения Хегарти ее вытащили с помощью крана и завели в эллинг.

Билли Хегарти, управляющий верфью, был моим старым знакомым. Невысокий человек, он походил на исключительно хорошо одетого гнома. Когда я спросил, могу ли осмотреть лодку, он ответил:

— Вот уж не знаю. — И отвел глаза.

Билли построил для меня не менее дюжины лодок, мы дружили и верили один другому. Сейчас его маленькое потрепанное лицо покрылось морщинами больше обычного, и я мог догадаться почему.

— Значит, до тебя дошли слухи, Билли?

— Дошли.

— И старина Просероу беспокоится, что я могу здесь сделать нечто и скрыть доказательства?

— Да, что-то вроде этого.

— И он позвонил и сказал, чтобы ты меня к себе не пускал.

— Правильно.

Я не мог просить Билли идти против Просероу. Просероу был довольно-таки безжалостен, а для Билли он служил источником недурного заработка.

— Ну ладно, мне придется это проглотить.

Морщины на лице Билли углубились.

— Бог мой, Чарли, — сказал он с отвращением. — Это паршивое дело, в таком виде. — Он зажег «Свит эфтон» и задымил как паровоз. — Я уезжаю на свадьбу сестры жены. Просероу там тоже будет. Это тут наверху, в Бэндоне, мы отбываем через полчаса.

— Ну ладно, — сказал я, понимая, что лояльность по отношению ко мне одержала верх над нежеланием ссориться с Просероу. — Смотри сам, Билли.

— Часа через два придет парень и выпустит сторожевую собаку. — Он вручил мне ключ от замка Йэйл. Затем спокойно прошествовал к машине.

Было шесть часов. Прогулочные лодки скользили в гавани, и чайки кружили над помойными ящиками «Марин-бара». Я повернулся, как будто желая пройтись по берегу. Когда я оказался на пустыре позади зарослей утесника, среди бочек из-под горючего, я пошел обратно.

Я приблизился к задней части эллинга. На двери было написано: «Частное владение — вход воспрещен». Мои шаги резко отдавались на цементном полу. «Аэ», похожая на большого серебряного кита, сидела на тележках, поблескивая в тусклом освещении, идущем из покрытых плексигласом частей крыши. Я остановился. В эллинге было прохладно и тихо, как в могиле, только слышалось, как капает с корпуса яхты вода.

Я подошел к лодке и толкнул руль. Он свободно провернулся на баллере, тот не пошевелился, что было невероятно.

Мои рули представляли собой подвижную лопасть обтекаемой формы. Когда рулевой поворачивает свое колесо, податливая поверхность руля изгибается в сторону, противоположную той, в которую крутанули штурвальное колесо. Давление воды на эту сторону руля ослабевает, обеспечивая дополнительную силу, которая смещает корму, а нос поворачивается в нужном направлении. Но изменение движения воды затрудняет ход лодки, снижает ее скорость. При моей системе воздействие этого отклоняющего эффекта уменьшилось в значительной степени — поэтому мои лодки были быстроходнее и требовали меньше физических усилий от рулевого при перекладке.

Я подтащил стремянку, взял коробку с инструментами и принялся за работу.

Руль — это лопасть из пенопласта и углеродистой стали. Она уютно сидит в баллере, удерживаемая на месте парой болтов с головками.

Болты никуда не подевались, я начал отвинчивать их большой отверткой, снял. То, что я увидел, заставило меня замереть.

Болты из титана стоили двадцать фунтов каждый. Может быть, поэтому кто-то заменил их обычными алюминиевыми.

И оба они были сломаны, позволяя баллеру руля свободно болтаться. Вот почему управление отказало. Удивительно, как оно еще продержалось столько времени.

Осторожно я вложил сломанные болты в их отверстия, поднял перо руля в прежнее положение и закрепил верхние болты. Затем вышел через заднюю дверь эллинга, осторожно вернулся кружным путем на побережье и медленно направился к «Марин-бару».

Вокруг в вечернем солнце зеленели крутые берега гавани, кричали чайки. Я был в трансе. Диверсия. Слово из времен Второй мировой войны. Обычно не употребляемое в связи с яхтенными гонками.

Я толкнул дверь из матового стекла и вошел в продымленную духоту бара. Салли ждала у окна, около кипы матросских чемоданов. Она бегло посмотрела на меня, заказала горячее виски и пересела в кресло поближе к камину. Я ощутил наконец, что совершенно промок и окоченел.

— Что случилось? — спросила Салли.

— Кто-то намеренно испортил руль, — сказал я.

Ее стакан замер в воздухе на полпути от стола ко рту. Я наблюдал, как окаменело и побелело лицо Салли, когда до нее дошел смысл моих слов.

— Тогда и на «Эстете» была совершена диверсия?

— Не исключено.

— Значит, Хьюго убили? И Генри?

— Возможно, что именно так. Хотя это не очень умно. Недостаточно надежно.

Она кивнула.

• Предыдущая
• 12/49
• Следующая