Кровавый апельсин - Льювеллин Сэм - Страница 4

• Предыдущая
• 4/57
• Следующая

Но с недавних пор все пошло наперекосяк.

Полгода назад умер его отец, седоватый девяностолетний патриарх, живший в западной части города. Он водил буксир в Гравесэнд, выкуривая в день полторы пачки крепчайшего табака «Кэпстен Фулл Стренс», и правил семьей, руководствуясь здравым смыслом и чувством юмора. Эд всегда пытался сделать вид, что не обращает на него внимания. Но когда отец умер, затосковал.

У Эда был еще брат, живущий в Эссексе, крутой парень, любитель острых ощущений. Он познакомил Эда со своими друзьями-картежниками, и тот обнаружил, что покер — именно то, чего ему не хватало в жизни, помимо рулетки и собачьих бегов. После этого поползли слухи, что его фабрика «Гал Спарз» в Плимуте стала терпеть убытки.

Я свернул с шоссе А38 на извилистую дорогу между зелеными холмами, которая вела к юго-западной окраине Пултни и к морю. Да, Эд был хорош в роли победителя, но когда начинал проигрывать, становился похож на клубок змей. Несмотря на мое доброе к нему отношение, должен признаться, что авария с «Экспрессом» могла быть подстроена им, чтобы сорвать страховку.

До берега оставалось еще миль пять, когда по сторонам дороги стали появляться небольшие домишки, щеголяющие новыми тростниковыми крышами; у крылечек цвела ранняя герань; рядом, с каждым домом виднелись одинаковые беленые ворота скотных дворов и конюшен. Это была окраина Пултни.

Когда я впервые приехал сюда пятнадцать лет назад, Пултни был захудалой и грязной рыбацкой деревушкой. Вся его деловая активность, если можно так выразиться, состояла в мелкой торговле рыбой, в деятельности компании Эгаттера, который владел несколькими суденышками, доставляющими уголь; было еще две фабрики, выпускающие хозяйственную мелочь, и шлюпочная мастерская Спирмена, в которой уже слышали о фибергласовых лодках, но не решались начинать работать с этим материалом.

Именно из-за этой мастерской я и приехал в Пултни. Я мечтал научиться строить корпуса не из дерева; ради этого бросил университет и нанялся к старому Джо Спирмену за два фунта в неделю. При всей моей любви к земным благам мне даже пришлось раскошелиться на семьсот пятьдесят фунтов, чтобы приобрести брошенный дом!.. Но вскоре Джо Спирмен отошел от дел, и фирму возглавил его сын Невилл. Он оказался довольно скуп, а к тому же его раздражало то, что какие-то университетские парни слишком много болтают в его ангаре. Поэтому он меня уволил, и мне удалось устроиться работать на рейсовый пароходик к капитану Эгаттеру — суровому, но не лишенному чувства юмора старому пирату; он до сих пор живет в белом домике на полпути от поселка. В общем, я на три года оторвался от своего дома, а когда вернулся — Пултни было не узнать.

Мой «ягуар» слегка ворчал, пока я катил по Фор-стрит между небольшими коттеджами со свежевыкрашенными рамами, куда хозяева приезжают только на выходные. Перед домами в кадках росли лавровые деревца. Новый Пултни в путеводителях именуют раем для яхтсменов. На Фор-стрит расположились две закусочные и магазинчик, где вы можете приобрести все для внутренней отделки вашей яхты. Торговые склады вдоль подковообразной бухты постепенно превратились в москательные и сувенирные лавки; здесь же оборудовали несколько мастерских, где строили яхты. Кривые булыжные улочки городка, часть из которых была закрыта для проезда, оказались застроенными коттеджами для отдыха и домами, где сдавались квартиры внаем на короткий срок; их обитатели-яхтсмены появлялись на недельку-другую, а в остальное время коттеджи пустовали. Местным жителям пришлось перебраться в бетонные многоэтажные коробки, которые муниципалитет выстроил на отшибе, по другую сторону Нейлор-Хилл.

Я проехал по набережной, мимо чисто вымытых фасадов магазинчиков, отделанных гранитом, потом — мимо здания яхт-клуба, выстроенного из кедра. На мачте у здания трепыхался флаг торгового флота Великобритании. Бриз гнал легкую рябь по акватории бухты. Гавань была забита яхтами. На восточной окраине города я увидел еще один лес мачт: это тот самый залив, который Невилл Спирмен создал на месте мелководного засоленного болотистого устья реки Пулт.

Поравнявшись с дорожным знаком, отмечающим владения Спирмена, я свернул налево и проехал еще милю по зеленой долине в сторону здания, в котором размещалась моя фирма. Дом был каменным, подобно всем прочим строениям в Пултни и его окрестностях, но это единственное, что их объединяло, потому что в остальном он больше всего походил на огромный квадратный сарай. Впрочем, его первым владельцем-фермером, сколотившим состояние на поставках мяса вjенно-морскому ведомству во время войны с Наполеоном, он и задумывался как скотный двор.

Я остановил машину и через старинную высокую арку пошел к дому.

Покинув Эгаттера, я решил стать мебельным мастером. Но плавание под парусами отнимало все больше времени, и становилось все труднее совмещать это с основной работой. Проще сказать, половину года я проводил в портовых городах всего мира, выискивая подходящую древесину для постройки судов. Из-за этого я перепрофилировал свою мастерскую в склад. Постепенно моя фирма «Ценные породы дерева — Пултни» вошла в первую пятерку лучших английских оптовых баз этого профиля. Это было всем известно, но никто пока не догадывался, что фирма «Ценные породы дерева — Пултни» постоянно испытывала недостаток в деньгах, и чем дальше — тем больше.

Я вошел в здание и причесался, смотрясь в застекленную фотографию, на которой был изображен я сам на фоне валяющихся по берегу мыса Беггарман бревен красного дерева. В стекле отразилась физиономия боксера-тяжеловеса, которому не мешало бы постричься. После этого я решил, что вполне готов принять участие в еженедельном совещаний с моим компаньоном.

В служебном помещении нашей конторы было огромное венецианское окно, через которое виднелась синеющая за холмами полоска моря. Вокруг стола, изготовленного моими собственными руками, стояли стулья в стиле «Шератон», тоже сделанные мной лично. Единственное в комнате, что было создано не мной, — это Гарри Блейк. Мой компаньон. Как обычно, он был в деловом костюме и встретил меня осуждающим взглядом: я опоздал на три минуты.

— Добрый вечер, господин председатель, — произнес Гарри, заметив мой утомленный вид. — Здорово досталось?

— Пришлось прыгать за борт, — коротко ответил я.

— Я уже кое-что слышал, — сказал Гарри, тыча пальцем кнопки калькулятора. Блейк был лыс, имел привычку складывать губы бантиком и носил галстук-бабочку. — Ты никогда не думал, что будет с нашим делом, если ты однажды угробишься?

— Ты продолжишь его, — с улыбкой сообщил я.

Гарри был почему-то уверен, что, вмешиваясь в мою частную жизнь, он делает это во благо компании.

— Нет, ни за что! — замахал он руками с показной горячностью. — Да, кстати, Джеймс, мы больше ничего не покупали?

Я подтолкнул к нему амбарную книгу, куда заносил все совершенные сделки. Он пробежал глазами последние записи и заявил:

— Это я пять раз мог бы продать!

— Неблагоприятное время для торговли, — пожал я плечами.

— Понимаю, — откликнулся Гарри. — Но чем же я буду торговать?

— Гарри! То, что у нас есть, — не хуже прошлогоднего. Все это — качественная древесина.

— Нам нужно расширять ассортимент! Этот аргумент я слышал уже тысячу раз.

— Больше ничего нельзя сделать.

— Тогда мы должны менять свою политику.

— Нет.

Одной из главных причин, по которой фирма «Ценные породы дерева — Пултни» имела устойчивую репутацию, было то, что я покупал только высококачественную древесину, готовую к дальнейшей обработке. Если бы торговцам лесом, с которыми я имел дело, дать волю, мне пришлось бы выкупать все подчистую, а это значит, что склад оказался бы забит молодой, некачественной древесиной, годящейся разве что для внешней обшивки. Гарри не мог не понимать этого, но он рвался расширить объемы торговли и не желал принимать во внимание ни последствий такой политики для природы, ни проблем мастера-столяра.

— В таком случае, — поджал губы Гарри на мое резкое «нет», — у меня тут есть кое-что любопытное для тебя. Прочти. — Он протянул конверт из коричневой бумаги.

• Предыдущая
• 4/57
• Следующая