Рабин Гут - Лютый Алексей - Страница 47
- Предыдущая
- 47/89
- Следующая
Тьфу ты! А я еще надеялся. Уйду я от вас, тупые вы.
– Мурзик, перестань ворчать, – досадливо поморщился на меня Рабинович. – Иди погуляй лучше.
Приготовления к завтрашней акции шли до позднего вечера. Насколько позволял ландшафт лагеря, внутри репетировались действия по спасению Кауты и Грифлета из Ноттингемской крепости. Здесь занимались только лучники Аллана.
Подготовка же по прикрытию отступления велась совсем в другом месте. Сразу после совещания в пещере Рабиновича Жомов забрал с собой всех саксов и отправился в ближайшую деревеньку. В ту самую, где мы оставили свои телеги. Как там все происходило, я не знаю. Потому что был задействован в репетиции спасения самым непосредственным образом: мне было поручено свалить палача с помоста.
Топорных дел мастера изображал один из лучников Аллана. Первый раз он стойко выдержал мой бросок, а во всех последующих случаях падал со стола, изображавшего эшафот, вниз головой, едва Сеня подавал мне команду «фас». Рабиновичу такая репетиция быстро надоела, поскольку лучник не поддавался никаким уговорам и наотрез отказывался ждать, пока я до него доберусь.
Вы только не думайте, что я садист какой-нибудь. Ничего страшного я с этим питекантропом не делал! Даже не укусил его ни разу… как следует. В первый раз я и прыгнул-то не во всю силу. А с ног он упал по большей части с перепугу. Видимо, парень просто животных не любит!
Мы с Рабиновичем и Поповым в сопровождении Аллана верхом отправились к Ноттингему часов в девять вечера. До наступления темноты времени оставалось еще достаточно. По крайней мере, мы рассчитывали, что выберемся из леса засветло.
Естественно, мы не уложились в отведенный срок, поскольку Андрюша никак не хотел установить перемирие со своим парнокопытным животным. То кобыла останавливалась и пыталась его укусить, то Попов в отместку орал ей в ухо, отчего бедное животное падало на колени и долго отказывалось вставать. И мне приходилось орать то на одного, то на другую. Иначе вообще никуда бы не уехали!
В общем, когда мы выбрались из Шервудского леса поблизости от Ноттингема, звезды уже вовсю таращились на цирк под кодовым названием: «поповская джигитовка».
Несмотря на то, что обычно в доисторической Англии в темное время суток движение по дорогам почти прекращалось (фары-то еще не изобрели), сегодня к Ноттингему и ночью двигались вереницы народу. Видимо, шериф действительно устраивал праздник на славу! Интересно будет посмотреть.
– Ну вот здесь и расстанемся, – осадил коня Аллан. – Не забывайте, что вы, святой отец, причетник из Копменхерста. А вы, сэр Робин, вольный стрелок из Локсли. Легенды хорошие. Мало кто из ноттингемцев бывал в тех краях…
– Не учи отца гвозди заколачивать, – пробурчал в ответ Рабинович. – Смотри, сам не забудь того, что нужно сделать!
– Вы, уроды! – заорал Попов, перебивая обоих. – В кратере своем дурацком не наговорились? Поехали быстрее, а то я на этой трясучей доходяге сидеть задолбался!
По сравнению с Каммланом, Ноттингем показался мне переполненным тараканами муравейником. Настолько его наполнили жители окрестных деревень, отличающиеся от коренных горожан внешне так же, как два вышеупомянутых мною вида насекомых. Одни крупные и черные от грязи, другие – мелкие и рыжие, в цвет флага шерифа ноттингемского.
Постоялые дворы оказались переполненными, и нам с трудом удалось найти местечко для сна, своими размерами едва превышающее платяной шкаф у нас дома. И то пустили нас в этот чулан только потому, что Попов вырядился монахом, да еще притащил с собой большой мешок.
Для всех посторонних в мешке были дары из Копменхерста местному приходу. Для посвященных – там лежало средство Рабиновича выиграть турнир лучников. То бишь несравненный Горыныч. Во избежание изжоги и связанных с этим огнеизвержений, трехглавый обжора добровольно согласился не есть с самого утра. Впрочем, отожраться он всегда успеет. Так что невелика жертва!
Ночью, естественно, наш мешочек попытались своровать. У меня был большой соблазн позволить грабителю утащить добычу, а потом посмотреть, как он достанет из мешка Горыныча, но я сдержался. Потому как, не дай бог, огнедышащая зверюга перепугается и резко увеличит свои размеры. Пиши пропало тогда всей нашей операции!
Сеню с Поповым будить не хотелось. Поэтому гавкать на вора я не стал, а просто прокусил ему кисть. О чем пришлось пожалеть! Поскольку абориген так заорал от боли, что даже у Попова уши заложило. Пришлось грабителя отпустить. Иначе он никогда бы не заткнулся. Вор, естественно, тут же сбежал, быстрее, чем кот от бультерьера, а я заслужил от Сени благодарность и еще одно обещание «побаловать» меня собачьим кормом. Знал бы, что так получится, никого бы ловить не стал!
С самого раннего утра аборигены потянулись к ристалищу, где должны были начаться Ноттингемские Олимпийские Игры. Наверное для того, чтобы дать рыцарям отоспаться всласть, первым пунктом программы была назначена стрельба из луков. Естественно, мы с Сеней пошли туда. У Попова была другая задача: забраться на ближайшее к ристалищу дерево и навести Горыныча на цель.
Змей объяснил нам, что расстояние никакой роли для его телекинетических способностей не играет. Главное, чтобы предмет находился в поле прямой видимости. Вот это Андрюша и должен был обеспечить. А остальное, как говорится, дело техники.
Мы с Поповым расстались и, согласно плану, встречаться не должны были до самого начала казни. Так что о том, как Андрюша справлялся с заданием, я рассказать не могу. Мы с Сеней пошли в одну сторону, так как нам сначала следовало пройти регистрацию для участия в турнире, а Попов – в другую. Искать подходящее дерево.
Очередь желающих получить золотую стрелу (которую половина из лучников мечтают тут же пропить в ближайшем кабаке!) вытянулась метров на триста. Мы покорно пристроились в конец, что для Сени было огромным подвигом! Он же, как каждый нормальный мент, никогда в очередях не стоял. Существуют другие способы получения вожделенного предмета в ментовские руки! Но, похоже, Рабинович серьезно настроился спасти Грифлета с Каутой, раз сумел пойти на такую жертву ради маскировки.
Записывал стрелков гориллоподобный карлик в коричнево-красном камзоле. Поскольку он и остальному аборигенскому населению едва до плеча доставал, то на рослого Рабиновича посмотрел с настоящей ненавистью. Комплекс неполноценности. Что поделаешь с человеком?
– Какого вельзевула вас столько сюда притащилось? – проворчал клоп, записывая Сенино новое имя на кусок дубленой свиной шкуры. – Робин из Локсли… И не лень было в такую даль тащиться? Все равно турнир выиграет Беовульф. Лучше его в Англии – да что там! – и в Нормандии никто не стреляет. Так что ты будешь здорово разочарован.
– А это мы еще посмотрим! – окрысился Рабинович.
Впрочем, я его прекрасно понимаю. Мало того, стой в очереди целый час, словно последняя пенсионерка в винном магазине, так еще и каждый недомерок будет указывать, кто лучше, а кто хуже! На Ванину стрельбу бы посмотрел! Я бы и сам с удовольствием на этого придурка-карлика рявкнул, да Сеня меня за поводок за собой потянул. Чтобы не сорвать всю операцию, упираться в землю лапами я в этот раз не стал.
К тому моменту, когда мы с Сеней прошли регистрацию, ристалище уже было забито до отказа. Да что там ристалище! На деревьях вокруг места соревнований, словно воробьи на высоковольтной линии, сидели аборигены.
Зрение у меня не такое хорошее, как нюх, а очки мне никто не покупает. Поэтому рассмотреть Попова среди оседлавших ветки представителей хомо сапиенс у меня не получилось. Впрочем, не только у меня одного. Рабинович, похоже, тоже Андрюшу не увидел, потому что башкой вертеть не перестал и поводок нервно дергал.
Пока мы высматривали среди веток деревьев тучного Попова (а может, под ним сучок обломился?), я прозевал появление какой-то ободранной шавки, беспардонно начавшей меня опознавать по запаху из соответствующего места, а Сеня проспал появление на трибунах местных «шишек».
- Предыдущая
- 47/89
- Следующая
