На крестины в Палестины - Лютый Алексей - Страница 70

• Предыдущая
• 70/86
• Следующая

– Чем он всегда и занимался, – буркнул Попов. – От него ничего, кроме гадостей, никто не видел.

– Я думаю, что твое мнение можно не учитывать, поскольку оно крайне субъективно, – начал было Горыныч, но Сеня перебил его.

– Это твое мнение можно не учитывать, – рявкнул кинолог, а затем примирительно улыбнулся: – В принципе вы оба правы. Но сейчас ничего обсуждать мы не будем. Подождем, когда появится Лориэль, и потребуем все нам объяснить. – Сеня посмотрел по сторонам. – Кстати, где он? Давненько уже не появлялся.

– Вот и я о том же, – не унимался криминалист. – Как в Антиохии появился, так больше об этом гаде ни слуху ни духу. Этот козел, наверное, рассчитывал, что мы в Антиохии загнемся…

– Попов, что-то ты не как российский милиционер поступаешь, – оборвал его Жомов. – Забыл, что ли, что подозреваемый не может считаться преступником, пока его вина не доказана?

Возражений у Андрюши не нашлось, но сейчас ничто на свете не могло разубедить его в том, что Лориэль решил их угробить. Впрочем, ни Жомов, ни Рабинович разубеждать его и не собирались. Их самих грызли подозрения. А подозрения, как всем известно, хуже блох. Поэтому ни у кого из троих друзей спокойной жизни в ближайшее время не предвиделось. По крайней мере до того момента, когда Лориэль появится и опровергнет эти подозрения. Но решить эту проблему можно будет позже, а пока все настолько устали после ночного нападения волков, что просто валились с ног. Даже неутомимый Жомов и то откровенно зевал. Но бдительности от этого не потерял.

– Короче, думаю, никто не станет спорить с тем, что часовых на ночь придется выставить, – безапелляционным тоном заявил омоновец. – Первым дежурю я, потом Попов с Абдуллой и последними Сеня с Ричардом.

– А почему это Рабинович последним дежурить будет? – возмутился Попов. – Я, может быть, тоже хочу подольше поспать.

– Да спи, – пожал плечами Ваня. – Только под утро всегда тяжелее всего бывает и спать сильнее хочется. – Криминалист потупился. – Вот и не жужжи, а делай то, что говорят. Дежурим по два часа. А утром пораньше двинемся дальше.

Рабинович хотел что-то съязвить по поводу излишнего командного рвения омоновца, но лишь махнул рукой. Кинолог настолько утомился, что у него даже не было сил заметить задумчивые взгляды, которые бросала в его сторону Фатима. Он просто свалился на свой ковер и проспал, как убитый, до того момента, пока Попов не разбудил его для смены дежурства. Да и потом Сеня упорно боролся со сном, заставляя крестоносца разучивать параграфы из милицейского устава. По крайней мере те, которые сам мог вспомнить.

Утром, кроме многочисленных следов на песчаной почве, на ночное нашествие волков не указывало ничто. И Жомов, проснувшись, подумал, что если бы он не был совершенно трезвым, причем уже который день, то вчерашнее происшествие принял бы за приступ начинающейся белой горячки. Подумал так, порадовался, а потом пошел проверять периметр.

Подозрительных личностей, как гуманоидного, так и всех прочих типов, поблизости от лагеря не вертелось. Попов, услышав об этом от Абдуллы, тут же начал апеллировать к чувству сострадания Жомова и Рабиновича, требуя дать поспать еще пару часов. Сеня с Иваном о таком звере, как сострадание, ничего не слышали и Андрюшу с ковра все-таки подняли. Впрочем, не столько они, сколько запах жаркого, долетевший до носа криминалиста со стороны телеги. Фатима готовила завтрак, а для Попова нет и не было лучшего возбудителя, чем возможность что-нибудь сожрать. Андрюша вмиг оказался на ногах и, двумя прыжками преодолев расстояние от своего спального места до телеги, потребовал у танцовщицы-кулинарки немедленно подавать завтрак на стол. В ответ сначала прилетела поварешка, затем головешка, кочережка и картошка. Впрочем, последнее Попову примерещилось. Картошки еще не было! Колумб не подвез.

– Слушай, имей уважение к моему почтенному возрасту! – завопил криминалист, прячась за телегой.

– И к его почтенному брюху, да позволит Аллах чаще использовать его по назначению! – поддакнул Абдулла. За что тут же получил пинка от Андрюши, не сумевшего оценить степень проявленного уважения со стороны оруженосца. Сарацин такого коварства не ожидал и буквально стрелой взмыл в воздух. Правда, далеко не пролетел – был сбит на взлете эскадрильей летающих поленьев под командованием Фатимы.

– Слава Аллаху, да простит он сам себе пренебрежение делами людскими, эта женщина еще не в силах кидать в нас мешки с драгоценностями, – пробормотал Абдулла, выбираясь из кучи дров. – Иначе мне бы не жить.

– А мне так и так не жить, – пропыхтел Ричард, пробегая мимо. – Чем от тренировок сэра Дурной Башки помереть, уж пусть бы меня лучше золотом придавило.

– Р-разговорчики! – рявкнул на него омоновец, к счастью для крестоносца не сумевший разобрать его слова. – Болтать еще на утренней пробежке умудряемся? Силен, друг, в натуре!.. Сорок отжиманий. Быстро.

В общем, в лагере с утра царила обычная суета, и о произошедшем вчера поздно вечером никто не вспоминал. Сеня с Горынычем, усевшись около костра, вполголоса что-то обсуждали, и долгое время на них никто не обращал внимания, но затем Попов, которому надоело подгонять Фатиму, тем более что она на его слова не реагировала, подозрительно покосился на четырехглавую парочку и недовольно проворчал:

– Что-то я не понял, Рабинович. Секреты от друзей появились?

– Да какие тут секреты?! – отмахнулся от него Сеня. – Просто, пока вы тут дурью маетесь, кто-то же должен делами заниматься. – Затем выдержал паузу, ожидая, пока все посмотрят в его сторону. – В общем, так, Горыныч утверждает, что вчера нас атаковали не волки, а вервольфы…

– Вер-кто? – оторопел омоновец. – Помесь вертолета с «Вольво», что ли?

– Не родись красивым, родись большим и сильным. Мозги тогда не понадобятся, – с тяжким вздохом буркнул Рабинович. – Ваня, вервольфы – это оборотни. Только эти не как в «ужастиках» – из людей в волков превращаются, а наоборот – из волков иногда людьми могут становиться. То есть существами, похожими на людей. Интеллект у них волчий остается, а вот внешне вервольфы бывают поразительно похожи на людей.

– И откуда ты это узнал? – ехидно поинтересовался Попов. – Пока мы с хищниками бились, ты успел одного препарировать?

– Тебя бы препарировать. Лишний жир выпустить, а то он тебе уже, похоже, на мозги давить начал, – огрызнулся в ответ Сеня. – А про вервольфов мне Горыныч рассказал.

– А двоечнику этому откуда известно, кто именно вчера на нас напал? – Андрюша подозрительно посмотрел на Горыныча. – Во сне привиделось?

– Нет, – всхлипнул трехглавый самоходный справочник. – Я вчера съел одного. Случайно. – И еще громче зашмыгал средним носом, в то время как два других вынюхивали себе пропитание. – Я больше не бу-уду-у!

– Оба-на, у нас в компании уже и собственный людоед имеется?! – оторопел криминалист. – Все, мужики, теперь я рядом с ним спать не лягу. Сожрет еще…

– Вот уж кого-кого, а тебя он жрать не станет. Побоится салом подавиться, – вступился за хнычущего монстра Рабинович. – Тебе же сказали, что случайно Горыныч вервольфа сожрал. Тот на него прыгнул, а Горыныч увертываться не умеет. Вот и пришлось ему пасть раскрыть, куда вышеупомянутый хищник и провалился. Это во-первых. А во-вторых, Андрюшенька-душенька, тебе же объяснили, что вервольфы – это не люди. Настоящие волки, которые умеют изредка принимать людское обличье. А понял Ахтармерз, кого именно сожрал, когда хищник в его брюхе преобразоваться успел и кулаками по стенкам желудка стучать начал.

– Это когда же наш поглотитель волков так сильно увеличиться успел? – Андрюша явно не верил ни одному слову Рабиновича. – Что-то я не заметил, как он менялся.

– А это я с перепугу. Всего за десять целых и три десятых секунды, – снова шмыгнув носом, точнее, на этот раз всеми тремя сразу, пояснил Ахтармерз. – А потом уменьшился так же быстро. Пока размер с максимума на минимум менялся, верфольф внутри успел и преобразоваться, и раствориться. Сами знаете, какой у меня молниеносный обмен веществ…

• Предыдущая
• 70/86
• Следующая