На крестины в Палестины - Лютый Алексей - Страница 54
- Предыдущая
- 54/86
- Следующая
Честно говоря, я совершенно не представлял, как мы из этой заварухи выберемся. Хорошо было бы Лориэля в помощь припахать, но этот наглый эльф всегда появляется не в те мгновения, когда в нем есть насущная необходимость… Хотя тут я, наверное, ошибаюсь. Все-таки Лориэль чаще всего показывал нам свое эльфийское мурло перед теми моментами, когда на нас должны были обрушиться какие-нибудь новые неприятности. Правда, из-за скандальности своего характера предупредить нас о грядущих событиях ему так никогда и не удавалось. Вот и его появление в момент взятия Антиохии тоже закончилось ничем. А ведь наверняка Лориэль нам сказать хотел, чтобы мы в городе больше чем на день не задерживались!..
Впрочем, сейчас об этом говорить уже поздно. Сарацины под стенами, сарацины в центральной цитадели, а мы с крестоносцами – между ними. Нужно прямо сказать, что такие хот-доги нам не нужны! Поэтому я и гавкнул пару раз на Сеню, побуждая его заняться умственной деятельностью, а не просто стараться нахватать побольше драгоценностей.
Хотя моего Рабиновича подгонять не требовалось. Он и без того, едва Боэмунд вышел за ворота караван-сарая, тут же развил бурную деятельность, которая началась со всеобщей побудки. Ворвавшись в сельджукскую забегаловку, которую мы приспособили под ночлежку, Сеня принялся вопить истошным голосом, требуя от друзей немедленного пробуждения. Жомов проснулся сразу и даже удивился, как это он, истинный омоновец, дольше какого-то кинолога проспал. Хотел я ему сказать кое-что, но не стал. Все равно ведь не поймет, что благодаря мне Сеня и спать позже ложится и встает обычно рано. Выгуливать меня надо. Это у людей заботой о четвероногом друге называется, а для нас, псов, фактически единственная привилегия, благодаря которой мы два раза в день управление человеком вполне официально в свои зубы, лапы и поводки берем.
В общем, с Ваней я разговаривать не стал, зато пришлось поговорить с Поповым. Последний глагол, правда, смело можно взять в кавычки, поскольку разговора никакого не было. Просто после того, как Андрюша от Сениного крика только сильней одеяло на голову натянул, мне пришлось криминалиста из укрытия вытаскивать. Конечно, Рабинович и сам мог бы это сделать, но ни к чему мне позволять хозяину еще больше злиться.
– Садист ты, Рабинович, – пробурчал наш криминалист, когда я его без одеяла оставил. – Мало того, что сам орешь, так еще и пса своего на меня натравливаешь.
– Нет, Андрюшенька, я тут ни при чем. Мурзика в отличие от тебя дисциплине учить не надо, – ехидно ответил Сеня. – А то, что он тебя с утра тормошит, так, наверное, не без причины. Видимо, унюхал пес, что ты ночью вставал и его мозговую кость тайком грыз.
– Да пошел ты… в Сектор Газа арабов длинным носом смущать, – буркнул Попов, но со своей постели встал. – Чего все орете? Поспать человеку нормально можете дать?
– В гробу отсыпаться будешь, – огрызнулся Рабинович, обиженный и за «Сектор Газа», и за «арабов», и особенно за «длинный нос». – Вставай. У нас проблемы.
– Они у тебя с рождения, эти проблемы, – буркнул себе под нос криминалист и пошел во двор, умыться из фонтана.
К тому времени, когда Попов умылся, недовольно теребя щетину на подбородке, Фатима подсуетилась и подала завтрак. Андрюша, как водится, попытался стащить себе пару лишних кусков, и, похоже, кроме меня, этого никто не заметил. А вот мне такой фокус не удался. Когда живоглот-криминалист утащил кусок у Жомова, я решил восстановить справедливость. Прокравшись потихоньку Попову за спину, я схватил мясо зубами и попытался вернуть его обратно, законному владельцу. Но Андрюша мой бросок к своей тарелке заметил и поднял жуткую бучу…
Впрочем, я на Попова не обижаюсь. Он, наверное, в прошлой жизни тоже псом был, поскольку добро стеречь приучен. А вот мой Сеня наверняка в своей предыдущей формации жил в теле судебного исполнителя. Ему, видите ли, недосуг разбираться, кто прав, кто виноват. Есть постановление о мере пресечения, будьте добры его исполнить. Вот Рабинович и выгнал меня во двор за то, что я якобы куски со стола таскаю… Первопричину сначала выясни, инквизитор несчастный! Значит, кто-то ворует, а мне отвечать? И где твое чувство служебного долга? Тоже мне, мент называется. И мой хозяин в придачу!..
– Мурзик, не ори. Я сказал, будешь жрать на улице. Чтобы в следующий раз по столам неповадно было лазить. – И Сеня твердым жестом указал мне на дверь.
Ну и уйду… К Боэмунду, например. Назло тебе! А ты следы преступников можешь своим длинным носом вынюхивать. И героин в сумках тоже таким же способом искать!..
– Я сказал, заткнись! – рявкнул Сеня. – И пшел вон отсюда.
Я бы, конечно, мог и дальше попробовать спорить, но ни к чему хорошему это все равно бы не привело. Я, конечно, пес с характером, но против грубого альфа-лидерства не попрешь. К тому же кто, кроме меня, Рабиновича пожалеет? Он у меня человек легковозбудимый. От излишних переживаний аппетит теряет, и нос у него мокрый становится. Это у нас, у псов, плохо, когда нос сухой. А вот у людей все наоборот, все не по-нормальному…
Выйти из караван-сарая-то я вышел, но долго оставаться за порогом не собирался. Нет, сначала, конечно, было такое намерение. Обиделся я на Сеню за несправедливость по отношению ко мне и решил вообще на целый день пропасть, но потом передумал. За моими ментами глаз да глаз нужен, как бы они глупостей каких не натворили. К тому же интересно было узнать, что именно эти олухи придумают. Авось и удастся в обсуждение вмешаться и на умную мысль их натолкнуть. Ну а в-третьих, я, конечно, не Попов, но кушать и мне иногда хочется. А скажите на милость, чем я питаться в Антиохии стану? Не голубей же ловить, как те дикари у склада с драгоценностями! Эдак можно до того допрыгаться, что Рабинович мяукать меня заставит. В общем, я остался.
Естественно, общее собрание, даже не дав Попову доесть экспроприированные куски мяса, начал мой Сеня. Я всегда удивлялся тому, что настоящий Рабинович в милицию работать пошел. Ему бы скупщиком краденого быть или шулером. На худой конец, президент какой-нибудь страны из него неплохой бы получился. Он и сейчас больше был похож на председателя Кривополивного садово-огороднического товарищества, чем на нормального мента. «Ну, граждане садовые товарищи, чего делать будем? Провода со столбов опять враги скоммуниздили. Есть три варианта решения проблемы. Самый дешевый – сидеть без света и соответственно без электричества. Полив, сами понимаете, вручную. Из того озера, что в соседнем районе находится. У кого есть персональные кобылы, прошу сдать во имя блага всех членов. Ну и мне для переработки на колбасу немножко. О самом дорогом говорить не буду. Потому как детей ваших жалко, без хлеба останутся. В общем, не прячьте ваши денежки по банкам и углам, сдавайте их мне. Света все равно не будет, зато по средам, с девяти утра до без сорока пяти минут десять утра опять же тонкую струйку воды я вам гарантирую…» Ну и так далее.
Сеня, правда, с Жомова и Попова денег не просил, но суть его речи была примерно такая же: «Ребята, у нас проблемы, и вам придется постараться их решить». Ваня – парень простой. Потому думать долго не привык. Даже не дослушав Рабиновича, он предложил пойти и дать всем в рыло. Крестоносцам тоже, чтобы хоть на старости лет драться научились. Мой Сеня тут же заявил, что это все само собой разумеется, но нужны более конкретные предложения.
– Я фигею, Клава! – возмутился Иван. – Если дать в рыло – это не конкретно, то тогда с тобой типа и разговаривать нечего!
– Хорошо, извини. Неправильно я выразился. – К моему изумлению, спорить Сеня не стал. – Не конкретнее, а умнее. Так тебя устраивает?
– Вот так бы сразу и сказал. – Омоновец улыбнулся, довольный уступкой Рабиновича, и тут же его перекосило, словно Ваня у себя в миске… то есть в тарелке клок кошачьей шерсти увидел. – Ты чего, урод длинноклювый, меня вроде как дураком назвал?
– Андрюша, поговори с ним сам, – взмолился Рабинович, простирая к криминалисту руки. – Или я сейчас этого быка педального с поздним зажиганием котлом медным по башке огрею. Как он сам говорит, задолбал уже своей простотой!
- Предыдущая
- 54/86
- Следующая
