На крестины в Палестины - Лютый Алексей - Страница 20
- Предыдущая
- 20/86
- Следующая
Дорога в Никею пролегала в основном по засушливой низменности, усеянной растительностью не гуще, чем поповская маковка волосами. Выбравшись из леса, который, как объяснил Абдулла, лежал в пойме реки с труднопроизносимым сельджукским названием, путешественники оказались на необъятных просторах, открытых всем ветрам. Здесь они были как на ладони, видимые на много километров окрест, да и не только они. Через несколько часов после начала пути Абдулла, обладавший отменным зрением, заметил далеко на горизонте дымы костров.
– Не думаю, да простит мне Аллах скудоумие, что это может быть основное воинство крестоносцев. Слишком далеко мы еще от Никеи, – проговорил он. – Скорее всего, это какой-нибудь отряд фуражиров, разыскивающий пропитание по окрестным деревням. Определить численность не берусь, но костров много. Не сочтут ли уважаемые странники мою мысль – обойти их стороной – за умную?
– А на хрена? – удивился Жомов. – Если отряд, значит, выпивка у них есть. Поехали отбирать, а то я уже задолбался воду пить. Тем более, не хлорированную. Как бы понос не прошиб с непривычки.
– И жрать давно пора! – завопил со своей телеги Попов и осекся под тяжелым взглядом Рабиновича. – Я-то помолчу, Сеня, но вот желудок у меня без мозгов и не понимает, как это можно голодным в таком транспорте разъезжать.
– Да нет, Андрюша, у тебя как раз все мозги в желудке. Только им и думаешь, – хмыкнул кинолог, а затем махнул рукой: – Веди нас, Абдулла, пока Сухова не встретил. – И усмехнулся под удивленным взглядом сарацина. – Это я так, о своем, о ментовском. Не обращай внимания…
Отряд пришпорил лошадей каблуками берцов и помчался прямо к дымам. Менты на всякий случай решили приготовиться к бою и заранее отстегнули дубинки, чтобы потом не возиться. Ну а Попов, значительно отстав от остальных, принялся заправлять соломой эскадрилью пикирующих бомбардировщиков в лице всеядного Горыныча. Ахтармерз, обожравшийся насекомых деликатесов, упорно отказывался и крайне раздражался, когда Андрей, зажав одну из голов Горыныча между колен, умудрялся пропихнуть в пасть горсть сухих стеблей. От раздражения трехглавый упрямец увеличивался в размерах, и, чтобы не развалить телегу, криминалисту пришлось прекратить заправку, понадеявшись на то, что затисканного внутрь топлива будет достаточно для бесперебойной работы ахтармерзовских огнеметов.
Ночь в этих местах наступала довольно быстро. Когда Абдулла заметил дымы костров, уже начинало смеркаться. А к тому времени, когда отряд преодолел несколько километров, отделявших их от неопознанного лагеря, над степью почти стемнело. Фигурки у костров были различимы ясно даже издалека, а вот приближавшихся ментов дозорные заметили слишком поздно. Единственное, что они успели сделать, это истошно завопить от ужаса. Впрочем, и менты встрече не обрадовались, поскольку те, кто отдыхал у костров, были не отрядом фуражиров, а совместным сарацино-ландскнехтским воинством, составленным из двух отрядов, поочередно разогнанных друзьями у безымянной деревушки. Солдаты, еще недавно сражавшиеся друг с другом, а затем благополучно избежавшие гибели от рук «колдунов», объединенные общей бедой, спокойно сидели у костров, никому не мешали и жаловались одни другим на то, как жестоко обошлись с ними чужестранцы. А тут… Видимо, правду гласит народная мудрость: вспомни мента, тут же наряд завалится! Не к ночи будь сказано…
– Ну и чего вы к нам пристали?! И кто вы после этого? – при виде милицейского отряда истошно завопил тот самый ландскнехт, который разговаривал с друзьями у деревни. – Видите, мы уже не деремся, общественного порядка не нарушаем, спиртных напитков не распиваем, и вообще, тут частное собрание. Предъявите ордер на что-нибудь или идите в другое место. Степь большая…
– Я сейчас тебе предъявлю, – пообещал ему Жомов, раздумывая, слезть ему с лошади или еще посидеть. – Целый год, блин, ничего, кроме ордера, видеть не сможешь.
– Абдулла, стыдись, – встрял в разговор один из сарацин. – Твой отец, да не отвлечет его Аллах от общения с гуриями, был истинным правоверным и стыдился бы того, что его сын связался с неверными…
– На себя посмотри, шакал, – огрызнулся поповский оруженосец, выхватывая кривой меч. – Ты же в джихаде находишься, а вместе с неверными, да пошлет их Аллах в застенки НКВД, один кусок хлеба жрешь.
– Это кто тут в джихаде? – оторопел недогадливый омоновец. – Сейчас я, блин, в натуре, покажу и джи, и хад, гадом буду!
Однако показать сарацину Ванечка ничего не успел, поскольку подоспел Попов и все испортил. Только доблестный омоновец собрался поучить сарацин уму-разуму, только приготовился всех разогнать к их собственной матери, как с грохотом примчался катафалк с криминалистом, который выпустил в воздух крылатую трехконфорочную плиту. После этого разгонять уже никого не потребовалось.
– Господи боже мой, да что же это за напасть такая? Долго нас эта змеюка перелетная терроризировать будет? – изумились ландскнехты и, бросив имущество, помчались туда, куда глаза глядели. Легковерные сарацины, уже напуганные рассказами неверных о драконах и прочей нечисти, помчались следом, на ходу складывая для потомков мифы о сказочных чудовищах. Птицу Рух, например, в тот вечер и придумали. Вот вам и последствия от вмешательства ментов в историю и культуру!
Из всех путешественников преследовать убегавших намеревался один только Ваня Жомов, но ему и таким способом развлечься не позволили. Сеня, вместе с лошадью, преградили омоновцу путь и категоричным тоном потребовали (требовал, естественно, Рабинович, кобыла лишь согласно кивала головой) послать всех подальше и устроить привал.
– А хрен ли приваливаться, если выпить все равно нечего? – буркнул Жомов, но начинать погоню не стал, спешился и уселся у одного из костров. – Блин, Сеня, честное слово, если ты попробуешь о сухом законе хоть заикнуться, то, когда мы до этой гребаной Никеи доберемся, я с тобой рюмки вместе ни одной не выпью!
Угроза, что и говорить, была страшная, и Сеня испугался. Так испугался, что хотел поиздеваться над Жомовым часа полтора, но затем передумал и решил не расстраивать омоновца окончательно. В конце концов, вопрос о сухом законе можно будет решить прямо по прибытии в сарацинский городок. Да и не горел Рабинович большим желанием наложить вето на употребление алкоголя. Все-таки и сам выпить был не дурак, Рабиновичам тоже ведь расслабляться иногда нужно. Кротко кивнув головой в знак согласия с требованиями Жомова, Сеня спешился и направился к костру. Пора было ужинать тем, что разбежавшиеся солдаты оставили, да укладываться спать. Хватит с него приключений на сегодня.
– Сеня, караулы выставлять будем? – деловито поинтересовался Иван. – Я этих урюков знаю. Вернутся ночью и всех перережут.
– Не вернутся. Напугали мы их хорошо, – усмехнулся Рабинович. – А потом, у нас же Мурзик есть. Какую тебе еще охрану нужно?..
Глава 5
Ну, вы посмотрите на них! Значит, как аборигенов по углам гонять, так все вместе, а отдыхают у нас только избранные? Его сиятельство Рабинович со товарищи будут себе спать спокойно, а я – на дежурство? И где справедливость, скажите мне, пожалуйста? Между прочим, все трое моих доблестных соратников и коллег, вкупе с сарацинской мордой, в отличие от меня не на своих ногах по степи передвигались. И меня, кстати, на телегу никто не приглашал! Ну и что с того, что я и сам бы туда не полез? Это неважно. Главное, что заботиться они обо мне должны. По крайней мере хозяин. А я ее, заботу то бишь, не чувствую! Беззаботность одна кругом. Расизм и дискриминация…
Что, напугались?.. Ну и ладно. Не больно-то я кого пугать хотел. Да и ворчал я так, для порядка только. Чтобы не подумал никто, что мною помыкать можно. А покараулить мне не трудно. У кого псы есть, сами знают, как мы чутко спим. Прочим сообщаю, что для охраны вверенного мне личного состава и персонального имущества от меня особых усилий не требуется. Просто нужно быть хорошим псом, а не старым глухим маразматиком, а остальное приложится. Устроены мы так, что лучше людей опасность чувствуем.
- Предыдущая
- 20/86
- Следующая
