Двенадцать подвигов Рабин Гута - Лютый Алексей - Страница 20
- Предыдущая
- 20/76
- Следующая
Наконец одна часть античного воинства перестала завывать, а другая прекратила дергаться, будто кот в припадке эпилепсии. Развернувшись к нам, они дружно поклонились, видимо, ожидая аплодисментов. Не дождались! Сеня поприветствовал их вращением пальца у виска, а Жомов просто сплюнул на траву и отвернулся, как монашенка, случайно забредшая на сеанс порнофильма. Пришлось мне приободряюще гавкнуть, а то бедные греки уже и не знали, как им поступить дальше.
– Вперед, славные воины Ареса! – тут же заорала Зена, и все ее воинство табуном рванулось в указанном направлении.
Гляди-ка что! Сработало. Может, по возвращении домой мне пойти в шоу-бизнес работать?
Зена дико заверещала и, размахивая руками, будто кособокая ветряная мельница, бросилась вперед, обгоняя свою подтанцовку в бронзовых доспехах. Предводительница разбойников явно выбрала своей мишенью Геракла и принялась описывать полукруг, рассчитывая обойти моих ментов с фланга. Не вышло! Заметив ее маневр, Ваня занял новую позицию, стремясь защитить своего подопечного от бессовестных домогательств отъявленной хулиганки. Зена обиженно скуксила свое лошадиное личико и, отказавшись от первоначального замысла, помчалась прямо на омоновца.
Постольку поскольку женщину бить неприлично, даже если она бежит на тебя со сковородкой или, например, как сейчас, с мечом в руке (это даже псы знают!), то Ваня бить Зену и не стал. Он просто выставил вперед кулак и подождал, пока дамочка сама на него наткнется. Стыковка этих двух объектов произошла с таким же звуком, какой издают две целующиеся лошади. Несколько секунд Зена, скосив глаза, любовалась Ваниным кулаком у себя на переносице, а затем томно вздохнула.
– Ах, какой же мужчина! – протяжно произнесла она. – Ну, настоящий па-алковник! – и без чувств рухнула на траву.
– Старший сержант, – поправил ее Ваня и зарделся. – К тому же женатый!
Жомов тут же торопливо развернулся, выискивая глазами, чью бы еще похвалу заслужить. Мог бы и не волноваться – объектов для отработки действий по разгону демонстраций вокруг было хоть отбавляй! Конечно, мой Сеня трудился на совесть, и на различной дистанции от него валялось уже больше десятка контуженых разбойников, но поработать еще было над кем.
Я часто видел по телевизору, как в древние времена войска, потеряв своих командиров, тут же бросались наутек. Однако с шайкой Зены этого казуса не случилось. То ли отряд не заметил потери бойца, как было у нас в славные времена Гражданской войны, то ли разбойники, напротив, внезапно решили отомстить за свою атаманшу, но поле боя они не покинули. И Жомов, счастливо улыбнувшись, врубился в самую гущу сражения. Наши греки, осмелев, также решили урвать свой кусок пирога, да не успели – до поля боя наконец-то добрался Андрюша Попов.
Измученный необходимостью управлять колесницей, криминалист трезво оценить ситуацию на поляне не смог. Он лишь увидел, что какие-то бронированные бандиты окружают его друзей, явно намереваясь задавить численным преимуществом. Такого беспредела Попов стерпеть не мог, а никто из нас не успел его предупредить. Вот и воспользовался Андрюша единственным оружием (за исключением дубинки, конечно), имеющимся в его арсенале – собственным голосом. Не спрашивая ни у кого разрешения, Попов ни с того ни с сего вдруг завыл, подражая милицейской сирене. Эффект получился впечатляющим. Не хуже настоящего оружия массового поражения.
Первыми, естественно, пострадали лошади, запряженные в колесницу. С перепугу они замерли, как вкопанные, едва не выбросив из колесницы Попова, и тут же дружно оставили на дороге свои автографы. Следом за ними под действие поповской артиллерии попали несколько разбойников. Схватившись за головы, они упали на колени и скрючились, как поклонники Кобзона на концерте Витаса.
Досталось и Жомову. Ванюша, ошалев от неожиданно раздавшегося воя, промахнулся по своей мишени, чего с ним ни разу в жизни не случалось! Да что тут говорить об остальных, если даже у меня, мирно лежавшего на краю поляны, уши заложило, а когда звуковая волна докатилась до противоположной Андрюше опушки леса, то самым браконьерским образом сломала две сосны. В общем, всем пришлось несладко, но Попову и этого показалось мало. Выхватив из кармана любимое жомовское табельное оружие, он заорал:
– Всем стоять. Прекратить сопротивление и немедленно сдаться. В противном случае открываю огонь на поражение! – а затем еще и выстрелил в воздух.
Грохот пистолетного выстрела был последней каплей, которая и утопила остатки храбрости разбойников. Побросав оружие и не подобрав контуженых, воинство Зены рвануло с поляны на такой скорости, что по сравнению с ними болид Шумахера показался бы трехколесным велосипедом. Не успело эхо выстрела затихнуть в лесу, как на опушке уже остались только мы да греки, вкусившие ментовских дубинок. Попов широко улыбнулся и облегченно вздохнул.
– Кажется, я успел вовремя, – радостно подытожил он.
– Кажется, тебе пасть зашить пора, – не согласился с ним Сеня, прочищая пальцами уши.
– Знаешь что, Андрюша, – поддержал его Жомов, растерянно глядя на то место, где еще недавно был абориген, по которому он недавно промазал дубинкой. – Если ты еще раз крикнешь мне под руку, будешь всю оставшуюся жизнь работать в спортзале. Боксерской грушей.
– Свиньи вы неблагодарные, – обиделся Попов и, спрыгнув с колесницы на землю, застыл. – А это что такое?!
Андрюша, вот когда научишься спрашивать, у кого нужно, тогда и будешь получать ответы. А то так всю жизнь экспертом в криминальном отделе и проработаешь! Мои спутники удивленно уставились в сторону гор на столб пыли, с бешеной скоростью двигавшийся в нашем направлении, совершенно не понимая, что он может означать. Ну а я сразу догадался, кто именно прибыл к нам в гости. И не ошибся! Едва пыль начала оседать, как из нее появилась тощая фигура Гермеса.
– Здравствуй, папа! Я услышал грохот грома и сразу примчался, чтобы первым… – бог плутов удивленно посмотрел по сторонам.
– Это опять вы? – недовольно поинтересовался он. – А Зевс где?
– В Караганде! – рявкнул Жомов. – Сейчас и ты там будешь, чмо олимпийское!
– Сначала догони, бычара, – ехидно проверещал Гермес и тут же умчался прочь со скоростью курьерского поезда.
– Вот гад, – Ваня в сердцах так махнул дубинкой, что едва не прибил Гомера. – Поймаю, ноги повыдергиваю!
– Для него это будет трагедией, – вздохнул Рабинович и кивнул головой в сторону брошенного лагеря разбойников, что располагался в самом дальнем углу поляны. – Пошли посмотрим. Кажется, там кто-то шевелится.
Лично меня дважды просить не потребовалось. Сегодня мои напарники свою порцию удовольствия получили, теперь не мешало бы и мне развлечься как-нибудь. Поднявшись с места, я тут же устремился к дальнему краю опушки, чтобы исполнить свою обязанность и произвести разведку на местности. Лагерь разбойников я обследовал мельком, поскольку ничем интересным, если не считать подгоравшую на углях тушу кабанчика, в нем и не пахло.
А вот зато запах от шевелящегося тела показался мне слегка знакомым. Я осторожно подошел поближе и фыркнул от удивления. Тело шевелилось не одно. Вместе с ним извивались руки, ноги и моталась из стороны в сторону голова. И все это принадлежало той самой особе, которая не так давно в кабаке довела до приступа кошачьего бешенства моего Сеню, потребовав от него возместить физический и моральный ущерб жертве плохого жомовского настроения. Вот так встреча! Здравствуй, собачка моя… Впрочем, ответить она мне не могла, поскольку на пасть ей был надет намордник… Тьфу ты! Кляп был во рту.
Вы уже, наверное, заметили, что все кобели питают патологическую ненависть к всяческим путам, цепям, поводкам и намордникам. Некоторые стоически терпят, но ненавидят все. Это у нас врожденное. И именно из-за того, что, в отличие от нас, псов, на котов никто и никогда цепей и намордников не надевает, у нас с их породой и длится многовековая война. Мы просто горло им готовы перегрызть за такие незаслуженные привилегии, а вы, хозяева, этого и не замечаете.
- Предыдущая
- 20/76
- Следующая
