Дорога в Рим - Кейн Бен - Страница 19
- Предыдущая
- 19/98
- Следующая
Благодарно кивнув, Тарквиний свернул трактат об Ассирии, который изучал, и отошел под крышу: здесь, разглядывая ряды книг, можно следить за любым входящим. Впрочем, что толку — все равно ведь выходы закрыты… Тарквиний, пытаясь унять тяжело бьющееся сердце, взглянул на лоскут неба над головой: воздух недвижен, облака ничего не говорят… Гаруспик шепотом выругался.
К его удивлению, вступивший во двор отряд состоял частью из римлян, частью из египтян. Первыми шли два десятка легионеров в сияющих доспехах, за ними столько же воинов из царской стражи — в зеленых туниках, греческих шлемах и бронзовых панцирях. Рассредоточившись по площадке, они встали защитной стеной, с копьями и мечами на изготовку, словно и не заметив Аристофана с его трактатами. Командир свистком дал знак, и во двор вошла величественная молодая женщина, которую сопровождали старшие библиотекари и кучка подобострастных придворных. Пока Тарквиний стоял с раскрытым ртом, Аристофан, сшибая на пол баночки с чернилами, простерся ниц на своей тростниковой подстилке. Предупредить Тарквиния он не успел — да в том и не было нужды.
Перед ними стояла Клеопатра — сестра погибшего фараона Птолемея, любовница Цезаря и нынешняя правительница Египта. Богиня, почитаемая своим народом. Интересно, что она ищет в библиотеке…
— На колени! — возгласил кто-то из придворных.
Тарквиний поспешно встал на колени и, поймав предупреждающий взгляд простертого на полу Аристофана, пал ниц перед правительницей. Даже за эти считаные мгновения он успел заметить ее уверенную манеру держаться, скользнуть глазом по ниспадающим льняным одеждам кремового цвета с серебряной каймой и по заплетенным в косички волосам. Бледный лоб, окаймленный длинными прядями, венчала корона египетских фараонов — массивный, украшенный драгоценными камнями золотой обод с изваянной головой змеи. Шею Клеопатры облегало ожерелье из крупного жемчуга, на пальцах и запястьях играло бликами золото и серебро. Нос с горбинкой и крупный рот искупались роскошной фигурой, полная грудь соблазнительно колыхалась под полупрозрачным одеянием, струящиеся складки которого льнули к животу и бедрам.
— Можете встать, — провозгласил тот же придворный.
Тарквиний поднялся, старательно пряча глаза от стоящих рядом солдат: знакомых лиц он не заметил, однако искушать судьбу было незачем — малейшего пустяка хватит, чтобы его пронзили пилумом или связали, как курицу для жаркого, и отправили на пытки.
Аристофан, простертый в двух шагах от Клеопатры, не осмелился подняться на ноги и остался на коленях.
— Великая царица, — вымолвил он дрожащим голосом. — Твое присутствие — несказанная честь для нас.
Клеопатра склонила голову.
— Мне необходимы сведения, и я должна их получить. Мне известно, что здесь хранятся нужные книги.
Красивый низкий голос звучал певуче и соблазнительно, однако слова, без сомнения, таили угрозу.
На лбу Аристофана выступил холодный пот.
— Каких сведений ищет моя госпожа? — спросил он.
Клеопатра ответила не сразу, и Тарквиний не упустил случая украдкой метнуть на нее взгляд. При виде ее плоского живота гаруспика словно ударило молнией. Царица ждет ребенка! Он толком не знал, чему больше поразился — самому открытию или тому, что его пророческий дар вернулся так внезапно. Стало быть, Клеопатра собирается родить Цезарю дитя. Гаруспик взглянул еще раз. Сына. У того, кто одержим мыслью сделаться единоличным правителем Рима, будет наследник. И Клеопатра пришла в библиотеку узнать будущее — свое и сына. Тарквиний тут же вспомнил о Ромуле. Не эту ли опасность он чуял?
Клеопатра не спешила откровенничать.
— Не так уж много мне нужно, — мягко протянула она. — Всего лишь расположение звезд примерно на год. И перспективы для каждого знака зодиака.
— Великая царица, — ошеломленно выдохнул Аристофан. — Моих знаний для этого недостаточно.
Клеопатра улыбнулась.
— Лишь найди нужные свитки. Толкования дадут мои мудрецы. — Она указала на придворных, стоящих за спиной. У тех разом вытянулись лица.
Аристофан облегченно сглотнул — так, что услышал даже гаруспик.
— Конечно, великая госпожа. Соблаговоли последовать за мной. — И грек дрожащей рукой указал на коридор за спиной Тарквиния.
Тот от неожиданности замер. Теперь главное — оставаться спокойным: любой нечаянный жест или шаг привлечет ненужное внимание.
— Веди, — приказала Клеопатра Аристофану.
Египетские стражники, перестроившись в пятерки, обступили царицу с четырех сторон. Вздернув копья, две пятерки двинулись за семенящим впереди Аристофаном, следом шла Клеопатра и потные от волнения мудрецы, позади них вышагивали еще две пятерки египтян. Такой колонной они и ступили в коридор, где застыл как статуя Тарквиний. Обдав его запахом пота и кожаных доспехов, воины прошли мимо, лишь небрежно скользнув по нему взглядом — мало ли тут болтается ученых-оборванцев.
Тарквиний, хоть и склонивший голову при приближении Клеопатры, старался ничего не пропустить. От царицы исходило ощущение счастья, беременностью она явно гордилась. Еще бы — заполучить самого Юлия Цезаря! Тарквиний не удивлялся: правящая египетская династия, изрядно растерявшая былое могущество, много лет зависела от римского войска. Добившись любви Цезаря, а теперь и зачав от него ребенка, Клеопатра стремилась оставить за собой престол и если учесть, что ее брата-подростка Птолемея убили в недавней войне, а сестру Арсиною держали затворницей, то соперников у нее не было.
Впрочем, окутывающая ее энергия отзывалась и чем-то еще. Тарквиний, закрыв глаза, попытался проникнуть за завесу — и даже покачнулся от удивления. Клеопатра проведет в Риме несколько лет, но не будет править вместе с Цезарем. Их сын умрет ребенком… погибнет… будет убит по приказу худощавого молодого аристократа, незнакомого Тарквинию. Почему? Гаруспик четко видел, что аристократ любит Цезаря — и все же велит умертвить его сына. Значит, Ромула он тоже любить не будет. Вся история вертится вокруг Рима, пронеслось в голове Тарквиния. Может, вернуться?
— Ты! — окликнул его кто-то из легионеров. Смуглый ветеран с густой щетиной на подбородке оглядывал его потрепанную одежду. — Что ты тут делаешь?
Гаруспик запоздало осознал, что в задумчивости бормотал вслух.
— Изучаю древнюю ассирийскую цивилизацию, господин, — подобострастно ответил он, предъявляя в доказательство свиток.
Легионер сощурил глаза.
Сердце Тарквиния замерло — углубившись в мысли о Ромуле, он растерялся при властном окрике и вместо греческого языка ответил на латыни. Преступлением это не считалось, но для библиотечного ученого-грека (а библиотеку посещали почти одни греки) слышать такое было непривычным. Легионер это тоже знал.
— Ты италиец? — требовательно спросил он, шагнув вперед и опустив пилум так, что пирамидальный наконечник теперь смотрел прямо в грудь Тарквиния. — Отвечай!
Гаруспик не собирался объяснять, кто он такой и почему не в армии.
— Я из Греции, — солгал он. — Жил несколько лет в Италии, учительствовал. Латинский язык мне как родной.
— Учитель, говоришь? — хитро прищурился легионер и ткнул кончиком пилума в левую щеку Тарквиния — вдавленную, покрытую шрамами. — А раны откуда?
— На город, где я жил, напали киликийские пираты, — лихорадочно соображая, на ходу начал сочинять гаруспик. — Меня избили и продали рабом на Родос. Потом я сбежал и добрался до Александрии. Переписываю здесь книги, зарабатываю на жизнь.
Ветеран припомнил рассказы отца: пока Помпей двадцать лет назад не разбил киликийцев, их кровожадные орды были проклятием для всего Средиземноморья — однажды они даже осадили римский порт Остию и перекрыли доставку зерна в столицу. Этот жалкий оборванец был тогда молод, вполне мог попасть в переплет.
По коридору разнесся голос Клеопатры — судя по всему, Аристофану удалось найти нужные ей тексты. Легионер отвернулся, и Тарквиний облегченно вздохнул.
Царица, окруженная стражей, появилась в коридоре, щеки ее пылали от волнения. За нею спешил Аристофан, по горло нагруженный пыльными свитками, позади тянулись ученые мужи с испуганными лицами: теперь, когда свитки нашлись, царица будет добиваться от мудрецов истины.
- Предыдущая
- 19/98
- Следующая
