Ааргх (Трилогия) - Белянин Андрей Олегович - Страница 107
- Предыдущая
- 107/175
- Следующая
И знаете, Сун очень даже согласилась! Правда, взлететь с таким грузом, как человек, ааргх, два гнома, один взрослый эльф и десяток шустрых эльфенышей, ей оказалось не по силам, но довольно быстро бежать по песку на четырех лапах она подписалась гарантированно.
— Вот только далеко ли мы так убежим? Через несколько часов солнце опять войдет в полную мощь, оазис нас уже не защитит, а без еды и питья дети долго не протянут…
— Есть короткий путь через пустоши, — задумчиво протянул Эландер. — Думаю, я могу найти отсюда дорогу по звездам, и на драконе мы доберемся туда к рассвету. Если сумеем пройти, то на ночлег нас уже укроют прохладные кроны деревьев…
— Ты говоришь о Клятых Сумерках? — Я недоверчиво сощурился.
Об этом месте знали все, и ни одно существо с мозгами больше лесного ореха туда не совалось — жизнь дороже! Но у Эшли, как всегда, на этот счет было особое мнение.
— Попрошу поподробнее, друг мой! Малыш, будь добр, не перебивай, лучше пообщайтесь с Сун, скорми ей какую-нибудь мышку, почеши хребет, драконы такое любят. По-моему… В общем, займи чем-нибудь руки, а?
Мне жутко хотелось выбить этот командный тон из его аристократической башки самым примитивным подзатыльником, но пришлось сдержаться. Я лишь поманил к нам поближе наемницу и гномов, пусть все слышат, какой бред тут обсуждается.
— Клятые Сумерки — это знаменитое поле битвы древних магов, — пустился объяснять эльф-самоубийца. — Собственно, все Огненные пустоши являются результатом не природного катаклизма, а арены противостояния Белой и Черной магии. Когда-то, давным-давно, все колдуны, волшебники, чародеи, маги, ведьмы и прочие, разбившись по кланам и встав под полярные знамена, устроили здесь грандиозные по масштабности полевые разборки. В результате их убойных заклинаний высохли реки, сгорела трава, исчезли леса, навеки скрылись под волнами песков города и деревни, а некогда цветущий край превратился в безжизненную пустыню. Из-за столкновений мистических артефактов, вызываний демонов и богов, пролитой крови и неупокоенных душ это место стало таким, какое оно есть и поныне. В битве не было победителей и побежденных — днем здесь восходит убийственное солнце, а ночью злобствуют самые ужасные порождения Тьмы! Но есть один узкий проход, где магия обеих сторон не проявилась в полной мере. За два-три часа пути по нему можно выйти к лесу, но…
— Я так и знал, что будет какой-то подвох! — удовлетворенно хлопнул себя по колену заслушавшийся Эшли. — Давай уж добивай, брат наш остроухий…
— Там полным-полно несработавших заклинаний, — пояснил я, видя, что Эландер мнется с ответом после столь фамильярного обращения. — Один шаг — и ты можешь превратиться в пень, в сгусток пара, в нечищеную репку или вообще что-либо не поддающееся определению.
— Но с другой стороны, следующий шаг может тебя и расколдовать, — мигом опомнился эльф.
Племянник главнокомандующего приложил пальчик к губам, жестом призывая нас к молчанию, и на пару минут сделал глубокомысленно-задумчивое лицо. Хотя для всех нас его решение было предельно ясным…
— Мы идем через Клятые Сумерки!
Естественно, моих возражений никто не слушал. Туром и Нетуром тоже были против, но это не склонило чашу весов — в пересчете на большинство голосов весь эльфятник хором поднял руки за «покататься на живой драконице, особенно если это тетя Сун!».
Как мы все на нее усаживались, со смехом, визгом и шутками-прибаутками, это отдельная песня с бодрым припевом. Причем, по-моему, бывшая наемница веселилась больше всех. Женщины вообще гораздо легче привыкают к своему новому образу, чем, например, мы, мужчины, к новой обуви. Я иногда даже слегка завидовал этой их удивительной способности вот так адекватно (дедушкино выражение) реагировать на любые перемены в жизни.
Меня бы кто превратил в летающую ящерку с огненной отрыжкой, так я бы, наверное, выл и катался по земле, пытаясь когтями содрать с себя чужую черную кожу. А Сун вылизала мордашки всех эльфят, покачала на хвосте самых маленьких, поваляла в песке слишком важного Эшли, фыркнула паром на бородатых родственников и вроде бы улыбнулась мне. Впрочем, в последнем я не уверен. Трудно понять, улыбаются ли тебе челюсти, способные на раз перекусить лошадь или ногу строевого мамонта…
Когда мы наконец-то тронулись в путь, до рассвета оставалось от силы часа три, однако самая уродливая наемница с места пошла в карьер с такой сумасшедшей скоростью, что только ветер свистел в ушах!
Не знаю, кто как, а лично я с таким восторгом катался лишь в раннем детстве на шее у папы. Правда, он делал это редко, может быть, всего два-три раза. У ааргхов не принято проявлять внимание к детям, а уж играть с ними тем более считается верхом мягкотелости и слюнтяйства. Но папа все равно меня катал. Вопреки недоумению друзей, насмешкам соседей, открытому ворчанию старейшин, а мама им за это гордилась. И если у нас с Сун когда-нибудь будут дети, я тоже буду катать их на плечах, а пока…
Эландер задавал направление, по-эльфийски ориентируясь на гаснущие звезды, малыши, уставшие счастливо визжать, уже вовсю придремывали, утомившись впечатлениями и плавностью хода. Бдительные гномы с помощью моего хозяина придерживали совсем уж заспавшихся, а я искренне сожалел лишь об одном: вроде и есть свободное время, а книжку не почитаешь, буквы сливаются и прыгают. Хотя дочитать надо, потому что интересно до жути, сумеет автор убедить людей в том, что волшебники — противоестественное зло, с ними приходится сосуществовать, но ими не стоит восхищаться…
Впрочем, думаю, что в этом смысле моя вера в общечеловеческий разум слишком наивна — ведь если принять за аксиому то, что любая магия — это Зло, то именно Зло во все века и является максимально притягивающим фактором для закомплексованных душ. Быть может, волшебники нужны нам не меньше, чем мы нужны им?
И более того, чем злее, безжалостнее, бессердечнее маг, тем выше его статус в глазах восхищенных современников. Не помню, кто это сказал об одном из самых страшных волшебников-убийц: «Он творил великие дела! Ужасные, но ВЕЛИКИЕ!» И это звучало с подобострастным придыханием из уст того, кто чудом избежал смерти, боясь даже произнести имя темного мага вслух! Так кто ж после этого хуже — Зло или Добро, преклоняющееся перед черной памятью Зла…
— Вот оно! — проорал остроухий сын леса, указывая на какую-то серую массу тумана на горизонте.
Сун бежала все медленнее, уже почти переходя на быстрый шаг. Дети вели себя идеально, то есть недобудимо. Я мигом отложил до лучших времен книжки, заставляющие думать (но не предлагающие реальной альтернативы), и на ходу спрыгнул в песок. Наемница благодарно качнула драконьей головой. Я побежал рядом, а немилосердное солнце припекало все сильнее и сильнее. Если останемся в Огненных пустошах, то сгорим, несмотря ни на какую защиту. Спасение было только одно, однако оно же легко могло стать и нашей обшей могилой. Мы остановились у зыбкой стены серого подрагивающего воздуха…
Это место трудно описать. Если вы что-либо слышали о Тихом пристанище или дождевом Форксе, то могли бы представить его себе — то есть в чем-то похожее, но не оно. Да, есть серость, клочки тумана, холод и опасность на каждом шагу. Но здесь не бывает дня или ночи, тут не идут дожди, не встречаются ведьмы, вампиры, оборотни или кто-то еще. Клятые Сумерки — некая нейтральная зона, где на каждом шагу ты можешь нарваться на несработавшее заклинание, вот уже триста лет ждущее своего часа!
И что, кстати, очень символично, сразу понимаешь, какой серостью ты становишься, не решаясь сделать выбор между Добром и Злом…
— Ну и, собственно, что? — Мой наниматель спрыгнул с драконьего хребта, морщась от колющей боли в затекших аристократически тощих ногах. — На первый взгляд все выглядит вполне безобидно. Никто не хочет высказаться, написать завещание, спеть или еще как-либо выпендриться напоследок?
Мы переглянулись. Вроде нет…
— Думайте быстрее, мужчины, — чуть раздраженно поторопила нас Сун. — Я устала, как моська ездовая, и дети вот-вот испекутся.
- Предыдущая
- 107/175
- Следующая
