Сын Архидемона (Тетралогия) - Рудазов Александр - Страница 60

— Угу. А выйти, значит, сложно? — закончил я.

— Да нет, выйти еще легче. Вон дверь, сделай шаг — и выйдешь…

Я задумался. Внимательно осмотрел дверь. Еще немного подумал.

— А в чем подвох? — наконец решился спросить я.

— Да в том, что в Хаосе нет измерений. Из него можно выйти в любой из бесконечного множества миров. Только вот контролировать этот процесс совершенно невозможно — мир выбирается случайно…

Вот это мне сильно не понравилось.

— А что ты там про какую-то ось лопотал?

— Ну как… В пределах одного мира существует четыре измерения — длина, ширина, высота и гиперизмерение. А всего их двенадцать — восемь остальных обеспечивают множественность миров. И направлений, в которых можно путешествовать, — два в восьмой степени, то есть двести пятьдесят шесть. Но реально их раза в три меньше, потому что две трети Осей заканчиваются тупиками — уничтоженными мирами или, наоборот, еще не сотворенными. А в Хаосе Осей нет — это что-то вроде межмировой камеры телепортации со сломанной системой наведения… Ты хоть что-нибудь понял, патрон?

— На провокационные вопросы не отвечаю. Ладно, чего думать — если другого выхода нет, пойдем так.

Рабан что-то протестующе завопил, но я его уже не слушал. Не знаю, что у меня было под ногами, — на ощупь сильно смахивало на пустоту, но шагать по ней я мог. Один рывок — и я на свободе… если это можно так назвать.

— Взлетай, патрон, взлетай! — испуганно завизжал Рабан. Я и без того усиленно махал крыльями — мне ужасно не хотелось оказаться на том, что в этом мире, вероятно, именовалось «землей». Куда ни глянь, вокруг разливалась раскаленная магма. Или лава, я их не шибко различаю… До самого горизонта этот огненно-красный пейзаж. Да и выше тоже — солнце в этом мире занимало четверть небосвода и было багрово-красным, как бычий глаз. Само небо тоже отливало красным.

— Куда это нас занесло?

Было жарковато, но я терпел. Пока я мог держаться в воздухе, я был в относительной безопасности, но даже мой сверхпрочный хитин не спасет от этого моря кипящего камня и металла…

— Откуда ж я знаю, патрон? — пожаловался Рабан. — Тут твое Направление не поможет — оно за пределами одного мира не действует.

— А до Земли далеко?

— Тоже не знаю. Как тут определишь? Надо сориентироваться в Осях, определиться, в какую сторону мы улетели.

— Ну так ориентируйся.

— Прямо здесь? Мне для этого нужно как минимум прыжков тридцать — сорок сделать, иначе я как слепой. Представь, что тебя сбросили на парашюте в совершенно неизвестную точку — нужно сначала узнать, в какой ты части планеты, а уж потом решать, в какую сторону двигаться.

— Угу. В общем, я тебя понял — если надо, прыгай. Я и сам тут не желаю оставаться — неуютный мирок…

— Э, патрон, если здесь так погано, это не значит, что весь мир такой. И вообще, не тебе жаловаться, человек на твоем месте уже давно бы коньки отбросил…

— Читай заклинание и не болтай.

— Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалссаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!

Красный цвет стремительно сменился зеленым, а я почувствовал, что уже не планирую в воздухе, а твердо стою ногами на земле.

— Очень неплохо, — оценил я, обернувшись вокруг своей оси. — Это что, какой-то парк?

Я стоял на изумрудно-зеленой лужайке, а вокруг, насколько хватало глаз, росли деревья разных пород. Все было настолько ухоженным, что это никак не могло вырасти само собой — оставь подобную красоту без присмотра хотя бы на месяц-другой, и она испарится без следа. Если, конечно, это не рай…

— Это не рай, патрон. В рай так просто не попадешь — там полно всяких таможен… Наподобие Врат Святого Петра.

— Эй ты, пришелец, а ну стоять! — неожиданно рявкнули на меня. Я медленно обернулся.

Из-за деревьев выглядывал весьма решительного вида мужик в чем-то напоминающем гусарскую форму. Он грозно хмурил брови и старательно скалил зубы, но куда больший трепет у меня вызвало не его лицо, а то, что он держал в руках. На первый взгляд этот предмет походил на сильно изуродованный автомат Калашникова, но вместо дула у него был довольно необычный раструб, похожий на широкое чайное ситечко. Палец парня угрожающе лежал на курке.

«Что это за оружие, Рабан?»

— Не знаю, патрон, но лучше не рисковать. А вдруг что-нибудь такое, что от тебя и клочков не оставит?

«Ну, полагаю, я сумею увернуться от его выстрела, потом прыгнуть через его голову, и, прежде чем он успеет что-нибудь сообразить, его голова уже будет валяться на траве».

— Может, и сможешь. Только он здесь не один — Направление показывает, что поблизости еще по крайней мере десяток таких же типов. Может, сначала узнаем, что ему нужно?

— А ну-ка подними руки! — приказал мужик с оружием. — Все шесть!

Я неохотно послушался. Он достал из нагрудного кармана нечто вроде миниатюрной рации и сообщил некоему «кэпу» о том, что «задержал нарушителя, несомненного пришельца».

— Ну и что дальше? — поинтересовался я, когда он спрятал переговорное устройство.

— Молчать! Шаг влево, шаг вправо — побег, взмах крыльями — попытка улететь! Только попробуй, и я стреляю!

— Интересный у тебя автомат. Я таких и не видел…

Солдат подозрительно уставился на меня. Я ожидал, что он хоть на миг опустит глаза, но он на это не купился. Солдат даже не попытался приблизиться, чтобы обыскать меня или проделать еще что-нибудь подобное, — в этом случае я бы уже давно проткнул его хвостом. Конечно, можно в него плюнуть, но ладно уж… Подождем немного.

«Кэп» явился минуты через полторы. Прибежал запыхавшийся, в сопровождении еще троих солдат с необычными автоматами.

— Это он? — спросил начальник, указывая на меня.

— Тыкать пальцем некрасиво, — заметил я. — И вообще, глупый вопрос — разве кроме меня здесь еще есть пришельцы?

— Это что еще такое? — искренне удивился «кэп». — Всякое дерьмецо мне тут будет пасть разевать? Лучше бы тебе заткнуться, а то ведь можем и расстрелять… При попытке к бегству.

— Какие будут распоряжения, капитан? — обратился к нему мой «поимщик».

— Глаз с него не спускать, вот какие! — окрысился на него начальник.

Капитан тоже достал рацию, отвернулся и начал с кем-то разговаривать, уважительно называя собеседника «ваше превосходительство». Я изо всех сил напряг слух, но слов этого большого начальника все равно не услышал, а сам капитан всего лишь изложил суть дела, а потом отвечал односложно: «да», «есть», «слушаюсь», «будет исполнено». Потом разговор прервался на пару минут, в течение которых капитан терпеливо смотрел на свою рацию, я терпеливо смотрел на капитана, а солдаты — на меня. Когда беседа возобновилась, капитан с сомнением посмотрел на меня и ответил:

— Не могу сказать точно, ваше превосходительство, но, по-моему, малахан. Глаз три, за спиной крылья…

Он выслушал ответ своего важного собеседника и с еще меньшей уверенностью сказал:

— Нет, кажется, не мутант. Одну минуточку, ваше превосходительство, я сейчас спрошу.

— Не мутант, — не дожидаясь вопроса, ответил я.

— Говорит, что не мутант. Так мне что… слушаюсь. Так точно, ваше превосходительство. Будет сделано, ваше превосходительство. Будет через пять минут, ваше превосходительство.

Капитан выключил рацию и недовольно зыркнул на меня.

— Гордись, дерьмецо, — сам Император изъявил желание стретиться с тобой! — прорычал этот тип. — Учти, не вздумай чего-нибудь выкинуть, а то тебя нашпигуют ванадием по самые уши!

— У меня нет ушей, — скромно ответил я.

Меня довольно долго вели по дорожкам парка. Потом еще дольше — по коридорам огромного шикарного здания, больше всего похожего на Зимний Дворец в Петербурге. Я откуда-то знал, как он выглядит… В конце концов меня втолкнули в просторное помещение, являющееся чем-то средним между тронным залом монарха и его же спальней. Тронный зал — потому что именно здесь он принимал гостей. Спальня — потому что делал он это лежа в постели.