Удача любит рыжих. (Трилогия) - Быкова Мария Алексеевна - Страница 62

• Предыдущая
• 62/193
• Следующая

Постояв у стенки еще минуты три, я решительно отправилась к фуршетному столу. Не потому, что была голодна: есть мне отчего-то совсем не хотелось, несмотря на доносившиеся оттуда умопомрачительные запахи. В честь праздника наша столовая напряглась и выдала нечто не только съедобное, но и, похоже, очень вкусное. Просто там тоже было много народу — а я хотела бы сейчас с кем-нибудь поговорить.

Мне было… да, пожалуй, мне было одиноко. Я была одна, совсем одна; но ведь праздники — на то они и праздники, что во время них положено веселиться. И я веселилась, всеми силами отгоняя скуку, — в самом деле, как же можно скучать, ведь в зале играет музыка, горят свечи, и вообще…

Я вспомнила про желание сделать пакость, и настроение мигом скакнуло вверх. У стола, кстати, я заметила и близнецов: обрадованные снятием заклятия, братья трещали как сороки, рассказывая анекдоты, отпуская комплименты и емко характеризуя прошедшую сессию. Делать все это одновременно могли только настоящие эльфы.

Возле близнецов конденсировалась Полин, сияющая, как новехонький золотой. Она что-то щебетала специальным «бальным» голоском; я сразу же вспомнила, что в книжках, столь ценимых моей соседкой, непременным условием воспитанности дамы ставилось умение вздыхать на пять ладов и щебетать в семи различных вариациях.

Левый близнец, похоже, решил действовать выборочно. Оставив на второго всех своих собеседников (впрочем, второй не жаловался, он прямо-таки истосковался по живому общению), он стал окучивать конкретно Полин. Алхимичка млела; пару раз, когда эльф упоминал в беседе какие-то не особенно бальные вещи, она хихикала, розовея, но попытку положить руку ей на талию пресекла в корне.

Кажется, ни Эллинг, ни Яллинг меня даже не заметили. Я решила отнестись к этому по-философски; в конце концов, принципа «развлеки себя сам» никто еще не отменял. Прошлась у стола, подцепила специальной вилочкой оливку и пару минут поболтала с подвернувшейся некроманткой. Некромантку я знала: кажется, ее звали Лореной и она училась курсом старше. Потом ко мне подошел какой-то вампир; Полин, заприметившая это издалека, многозначительно хихикнула, подмигивая мне обоими глазами. Я оставила эти знаки без внимания, вампир тоже, — вежливо поздоровавшись, он уточнил у меня подробности использования заклинания Щита, выслушал подробное описание, объяснил, что понял ошибку, за которую ему снизили оценку, и, так же вежливо попрощавшись, удалился.

Полин возвела очи горе.

Я усмехнулась, подмигивая ей левым глазом. Признаться, меня не слишком-то тянуло подмигивать: настроение быстро падало, я с трудом удерживала его на относительно приличном уровне. Мр-рыс, что, разве Хельги не друг мне? И разве близнецы не друзья? Если я о них вспомнила, разве они обо мне забыли?

Видно, так, заключила я через пять минут. Тот, близнец Полин, увел ее танцевать; второй, случайно обернувшись, увидел меня, стоявшую у стола, улыбнулся, махнул рукой и отвернулся. Я в принципе его понимала. Там было интересно.

По-прежнему улыбаясь — марку надо держать всегда, — я отошла подальше. Музыка звучала везде одинаково громко, и я не смогла найти себе тихого уголка. Хотя, признаться, старалась. Очень старалась.

Неужели я ошиблась, вдруг подумалось мне. И все это, чем я так гордилась, что, по сути, и было сбывшейся мечтой — Академия, талант, друзья, — все было не более чем иллюзией? Они всегда получались у меня мастерски, это так, — но я не думала, что когда-нибудь поверю в обман собственного же производства.

Я была не нужна. Никому. Я не была другом — я была приятелем, отличной игрушкой, умеющей организовывать шикарные развлечения. С моим приходом в Академию жизнь забила здесь ключом — она обрела тот самый размах, о котором мечтают все адепты, поступающие на первый курс. Я вывела банальные студенческие гулянки на качественно новый виток — про мгымбра будут рассказывать легенды еще добрых полтора столетия. И про взлом двери в лабораторию Эгмонта… Но что мне сейчас до всего этого?

Те, кто был со мной тогда, — они были не со мной. И рисковали они тоже не со мной. Это просто было весело, интересно и захватывающе, этого хотелось им самим, — тот же Хельги, с которым мы создали мгымбра, он ведь тоже наверняка хотел войти в историю! И он в нее вошел… но разве пошел бы он со мной, если бы это было нужно мне, а не ему?

Нет. Даже сейчас, когда мне не нужно помощи — мне нужна всего лишь поддержка, — он даже не подумал об этом. В самом деле, зачем? Яльга — она сильная, умная, хитрая, она вывернется из любой ситуации, она обведет вокруг пальца хоть Эльвиру, хоть Эгмонта, хоть саму Шэнди Дэнн. Зачем ей помощь? Зачем вообще о ней думать — каждый развлекает себя сам, это закон праздника. Каждый за себя, если переложить в более привычные лозунги. Каждый за себя.

А дружба… да что вы, о чем вы вообще говорите?

Мне, наверное, не было бы так паршиво, если бы я чувствовала себя особенной. Если бы знала, что я невероятный магический талант; ведь таланты, как ни крути, по жизни обречены на одиночество, а на вершине горы всегда хватает места только одному. Но это было не так. Не так! Я чуть не взвыла. Никакая я не талантливая… то, что мне проигрывает Генри Ривендейл, означает всего лишь, что он слабее меня. Но ведь этого мало, слишком мало!..

Я спохватилась, поняв, что улыбка сползает с моего лица. Для того чтобы вернуть ее на место, мне пришлось приложить некоторые усилия; мимо меня прошел Хельги, ведущий за руку ту свою девицу, я выпрямилась, с довольным (надеюсь) видом обмахиваясь ладонью.

Здесь было жарко и душно. От громкой музыки у меня начинала болеть голова; я никогда не любила, когда музыка играет так громко, и еще — когда в одном месте собирается так много людей.

Здесь был бал. Праздник. Я так долго ждала его — еще с тех пор как в «Нашей газете» мой мгымбрик показал мне ту крохотную заметку. Но сейчас меньше всего мне хотелось находиться здесь, в этом зале, рядом с этими людьми.

И не-людьми. Да что же это такое, боги, — я чужая эльфам, потому что не эльфийка, чужая гномам, потому что не гномка, чужая вампирам… мрыс дерр гаст, кому же я буду своя, если я даже не человек? Я серединка на половинку, невозможная, но случившаяся данность…

Я огляделась кругом. Напротив висело высокое зеркало; пару секунд я смотрела в него, рассматривая синяк, растрепанные волосы и стоптанные сапоги. Потом поднялась на ноги, из последних сил сохраняя на лице радостную улыбку.

А дверь оказалась совсем близко.

Я в последний раз посмотрела на бальный зал. Гремела музыка, пары по-прежнему кружились в танце. Хельги обнимал прежнюю шатенку, Генри — какую-то блондинку, оба вампира старательно не замечали друг друга. Девицы, напротив, перемигивались всякий раз, как только оказывались рядом. У дальней стены мелькало розовое платье Полин, намертво вцепившейся в эльфа. Все были счастливы, все радовались Новому году… и никому, мрыс эт веллер, никому! — из них не было до меня никакого дела. Никому, включая Хельги, — держу пари, он давно уже забыл о том, что только из-за меня не завалил сегодняшний экзамен. Что же… не для того я оказываю услуги, чтобы после их поминать…

Я выскользнула из зала, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ноги сами понесли меня прочь от музыки и света — в темные, пустые коридоры, как можно дальше, до тех пор пока звуки бала не остались далеко позади.

Остановилась я только тогда, когда сообразила, что ни разу не заходила в эту часть школы так далеко. Где-то поблизости находилась лаборатория Эльвиры — в спертом воздухе висел специфический запах настойки тирлич-травы. Впрочем, был вариант, что лаборатория алхимички находилась вообще в другом крыле, а тирлич разлила одна из адепток, торопящихся на бал. Если учесть, что настойка этого корня входит в состав большей части всей декоративной косметики, то последняя версия выглядела более убедительно.

Рядом, буквально в двух шагах от меня, темнел прямоугольник окна. Я села на широкий подоконник, подтянув колени к подбородку и прижавшись спиной к холодной каменной стене. Настроение окончательно рухнуло куда-то под плинтус. Все адептки, кроме меня, пользовались гламурией и косметикой. Все адептки, кроме меня, умели танцевать. У всех адепток, кроме меня, были красивые платья и прически. Одна только я… рыжая, растрепанная девчонка в потертых штанах…

• Предыдущая
• 62/193
• Следующая