Хроники странного королевства. Возвращение (Дилогия) - Панкеева Оксана Петровна - Страница 24
- Предыдущая
- 24/184
- Следующая
Что окончательно убило Ольгу во всей этой истории – после всего пережитого упрямая Зинь так и не оставила свою бредовую мечту о сцене. Она намеревалась в очередной раз найти работу, расплатиться с долгами и продолжать поиски своего великого шанса. Ольга осталась в полном недоумении, следует ли воспринимать это как тупость или же как проявление редкостной силы духа и целеустремленности. Что сказать по поводу услышанного, она не нашла.
Жак благоразумно отмалчивался, притворяясь умирающим лебедем, и потихоньку допивал Ольгины запасы спиртного. Драматург Юст, приглашенный для втаскивания полуобморочного шута на второй этаж, сочувственно кивал и соревновался с Жаком в его достойном занятии. Причем оба паршивца почему-то старательно делали вид, будто пьют чай.
В отместку Ольга поинтересовалась у Жака, не нужна ли ему служанка. Несчастный лебедь сразу же перестал умирать и популярно разъяснил, что у него в доме необходимая прислуга имеется, а вот самой Ольге не помешало бы…
Ольга окрысилась на страдальца так, что перепуганная Зинь присела, а Юст захлебнулся «чаем».
– Хватит с меня этих барских наворотов! Служанок, причесок, придворных дам, шнуровок на заднице и кавалера Лавриса, ноющего под дверью! Давай что-нибудь другое придумаем! Например, Элмару предложим.
Жак предусмотрительно отодвинулся от Ольги подальше и бесстрашно налил себе еще.
– Нет, вот этого не надо. Во-первых, у Элмара и так полный штат прислуги, а во-вторых, если ему рассказать все в подробностях, он пожелает вспомнить свою геройскую юность, защитить обиженных и восстановить справедливость. Даже если он в этот момент окажется трезв, жертвы все равно будут.
– Так, может, он кому-то порекомендует?
– Ага, самый верный способ приманить кавалера Лавриса.
– Ну тогда давай подумаем, – не сдавалась Ольга.
Жак опять прикинулся умирающим лебедем и посоветовал:
– Вот ты и думай, тебе все равно делать нечего. У тебя будет уйма времени на раздумья, пока Зинь поправится. С таким фингалом и разбитой мордашкой девушку не возьмут даже на панель. А я могу оказать посильную помощь в выколачивании долгов из гнусных эксплуататоров, не привлекая Элмара, то есть без жертв и разрушений. Завтра составите список, где сколько жалованья недоплатили, соберем, и на первое время хватит.
– Ты? – не сдержал смеха Юст, до сих пор пребывавший в неведении касательно места работы Ольгиного впечатлительного приятеля. – Пойдешь выколачивать долги? Из трактирщиков? Сам?
– Понятно, не сам, – усмехнулся Жак и хитро подмигнул Зинь. – У меня есть связи где надо.
– И с такой фигней ты попрешься к… – Ольга запнулась, вспомнив, что Жак не хотел распространяться перед безработными бардами об истинных масштабах своих связей, – к своему лучшему другу, у которого и так дел выше крыши?
– Нет, ну что ты, – утешил ее Жак. – Я с другим господином поговорю.
– С Флавиусом, что ли?
– Ой! – обрадованно взвизгнула Зинь. – Вспомнила! Вот как его звали, того министра, который извинялся!
– Именно его Жак и имел в виду, – злорадно подтвердила Ольга.
Жак не остался в долгу:
– Конечно, будь здесь Кантор, мне не пришлось бы тревожить такими мелочами главу департамента… Мы б его запустили по всем адресам…
– И он бы половину убил, другую половину покалечил, а денег бы так и не принес! – возмутилась Ольга. – Как Элмара привлечь, так ты о жертвах и разрушениях мне толкуешь, а этого… этого… Я сколько раз просила – не вспоминать о нем при мне! Я тебя ушибу когда-нибудь!
– Простите, а Кантор – это кто? – полюбопытствовал Юст.
Зинь не решилась расспрашивать такую грозную даму, но ушки на всякий случай навострила.
– А как вы думаете, – ухмыльнулся нахал, уворачиваясь от карающей ложки, – о ком еще женщина может вспоминать с такой злостью, кроме как о бывшем любовнике?
– Скотина! Пошляк! – продолжала разоряться Ольга.
– А можно подробнее по сюжету? – попросил Юст, осторожно от нее отодвигаясь. – Я вижу здесь потрясающую идею для любовной драмы на три акта…
– Можно, – тут же согласился Жак.
– Попробуй только! – попыталась сопротивляться Ольга, уже понимая, что ее возражения ничего не изменят. Бессовестный земляк запросто договорится встретиться с драматургом в ее отсутствие и загонит сюжет по дешевке… Разве что попробовать… – Я тогда такой сюжет подкину о твоих связях и о том, как ты их приобрел!
– Злая ты, – вздохнул Жак, в который раз прикладываясь к чашке. – Ладно, не буду. Извини, Юст, накрылась твоя драма на три акта. Да и не три их там было, если уж быть совсем точным, а каждую ночь по три…
– В подсвечники записался?
На этот раз ложка достигла цели. Жак с удвоенным вдохновением вернулся к образу умирающего лебедя и жалобно простонал:
– С этой женщиной нельзя даже пошутить!
– На работе можешь так шутить! Со своим работодателем!
– Да я мог бы, но там что-то к слову не приходится. А сказал я чистую правду. Из всех наших общих знакомых одна ты так злишься на бедного Кантора и не желаешь о нем вспоминать, и все это именно по той причине, которую я назвал. Даже совет толковый отвергаешь только из-за того, что тебе дал его Кантор. А между прочим, посмотри, какая чудная у вас компашка подбирается. Непризнанный драматург, несостоявшаяся актриса и ты, не знающая, куда себя деть, но не прочь бы попытать свои силы в постановке. Мне кажется, что спившийся гений как раз впишется в ваш уютный кружок. Вот скажи, Юст, ты хотел бы, чтобы твою пьесу поставил сам маэстро Карлос?
– А он что, еще жив? – изумленно вопросил драматург, проявляя профессиональную осведомленность в вопросе. Ему не потребовалось объяснять, кто такой вышеупомянутый маэстро и чем знаменит.
Даже Зинь в своем Южном Келси, оказывается, слышала о маэстро Карлосе. Ольге прямо неловко стало за собственное невежество, так как сама она знала не более того, что когда-то поведал ей Диего в самых общих чертах.
– Представьте себе! – подтвердил Жак и самым предательским образом выложил заинтересованным слушателям все, что знал про бомжа с базара и портрет который все присутствующие имели честь лицезреть на стене напротив. А также о сложных взаимоотношениях прежних владельцев портрета и о совете, который дал Ольге беглый кабальеро.
Видя, как потихоньку загораются глаза у обоих слушателей, Ольга поспешила напомнить, что обманывать несчастного, обиженного жизнью старика – бесчестно и подло, и она в этом участвовать не будет. А если они посмеют провернуть это низкое мошенничество без ее участия, непременно их разоблачит.
На том идея и заглохла. А Зинь как-то незаметно и ненавязчиво осталась у Ольги жить. Разумнее всего было бы, конечно, спихнуть ее Жаку, в пустующую комнату для переселенцев. Но Жак категорически отказался, мотивируя это возможными недоразумениями с Терезой (видимо, опять где-то проштрафился), и Ольга не стала настаивать. Наверное, желание позаботиться о бедняжке оказалось подсознательной потребностью. Что-то очень родное и знакомое послышалось Ольге в истории скитаний одинокой девушки в чужом городе. То ли вспомнился родной мир и собственные попытки найти оплачиваемую работу без блата и прописки, то ли увидела она в печальной истории Зинь все то, чего благополучно избежала сама благодаря государственной программе адаптации переселенцев. Поистине к пришельцам из чужих миров здесь относились куда радушнее, чем к приезжим из собственных провинций. Ольга даже в чем-то виноватой себя почувствовала. Ей-то хорошо, с первых шагов в новом мире попала под покровительство самых могущественных лиц королевства. Пусть даже пользоваться этим покровительством ей было неловко, в случае серьезных проблем всегда можно было обратиться за помощью. А вот так вот, как Зинь? Одна-одинешенька в чужом городе, где каждый обидеть норовит, и пожаловаться некому, и денег нет, и дома папенька самурайского воспитания… А некоторые избалованные девицы еще изволят страдать о своей душевной неустроенности, сидя среди полного благополучия с книжкой в руках и сигаретой в зубах! Некрасиво как-то получается. Стыдно даже. Зажрались вы, благородная дама, под теплым королевским крылышком. Забыли, как на исторической родине копейки считали…
- Предыдущая
- 24/184
- Следующая
