Леди-рыцарь. Трилогия - Федорова Екатерина - Страница 31

В конце концов, самым ценным подарком эльфов стали не нудные наставления, а удобный заплечный рюкзачок для переноски младенца, презентованный ими после долгих шушуканий и пересудов.

По лесной тропе обратно к дороге их вел слуга, любезно предоставленный им старичком.

Слуга оказался гномом, довольно молодым, если судить по не слишком морщинистой физиономии. Больше всего он походил на подростка, низкого, коренастого, насмерть умученною алыми прыщами и громадным носом. Гном представился как Слуди, имел собственного пони и общался с новоиспеченным герцогом этих земель в основном жестами. Леди Клотильда тут же велеречиво оповестила Серегу, что для достойного слуги это есть истинная добродетель – не тревожить слух своего господина излишней болтовней. Для самих же господ, судя по леди Клотильде, молчаливость добродетелью не считалась. Леди Клоти, едва выехав на дорогу, пустилась в долгий и напряженный пересказ событий вчерашней ночи. Черный жеребец под ней флегматично бухал в землю копытами, взбивая вверх мягкую дорожную пыль, и время от времени иронично ржал в особо острых местах повествования. Серега даже не прислушивался, что именно там рассказывалось, шла обычная предварительная обкатка великой рыцарской байки о во-о-от таких рыцарских подвигах. Однако, когда речь зашла о некоем драконообразном чудище, которое (ах! о-ох! о-о!) лопалось, как скорлупа перезрелого ореха, причем причиной этого конфуза было то, что доблестный сэр Сериога влил в пасть чудища чудодейственную воду… и под лопнувшей личиной ужасного дракона обнаружилось… Тут, похоже, не выдержал даже сверхтерпеливый малыш Микки и протестующе захныкал за Серегиной спиной. Серега кое-как спешился. Предстоял долгий и неспешный поиск причин хныканья. Подъехавший Слуди брезгливо посмотрел на Серегу, крайне осторожно исследовавшего детские одежки. Обличающе фыркнул. И, звучно вздохнув, слез с пони. Очутившись в его руках, малыш тут же робко заулыбался. Слуди уверенно охлопал детскую попку, попоил малыша водой из фляжной крышечки и сунул ему в рот какой-то подозрительный коричневатый комок. Микки тут же счастливо зачмокал.

– Рикские пряники, – прогнусавил Слуди. – Скусна! – И он полез на пони. С малышом на руках. – Ехать со мной, – буркнул он в сторону Сереги, – мой лучше!

Серега торопливо (лишь бы не передумал) сдернул с плеч посадочную детскую упряжь, сунул ее в руки Слуди, вскарабкался на коня и неумело ткнул его пятками. Надо было догонять леди Клотильду, которая за это время успела уже отъехать далеко вперед и теперь с воодушевлением рассказывала о доблести своей и своего спутника окружающим деревьям и кустарникам.

Слуди оказался ангелом, сошедшим с небес в ответ на самые горячие Серегину молитвы. Микки сладко почивал на его широкой и ровной, наклоненной к конской холке спине, напоминая медвежонка на пне, и счастливо погыкивал во сне.

На привале Серега натаскал сушняка, найти который в этом колоннообразном лесу было не таким уж легким делом, зато редкие лесины имели вполне солидные обхваты и обещали достаточно долгов время горения их привального костра. Баронесса Дю Персиваль, не гнушаясь черной работой, расседлала, обтерла и напоила коней, всех, включая пони Слуди. Леди явно была готова на все, даже заботиться о коне слуги, лишь бы не разлучать Слуди с его радостно пищащей ношей. Со сноровкой, выдававшей немалый опыт, Клоти разожгла костер, повесила над огнем закопченный котелок, извлеченный из недр попоны ее жеребца, и за сравнительно недолгое время сварила вполне съедобную кашу из зерен, незнакомых Сереге. Незамысловатый завтрак-обед-ужин был съеден без остатка.

На ночь они улеглись вокруг костра, закутавшись в одеяла. Серега, у которого весь день ломило тело от ночи, проведенной на неровном холодном каменном полу пещеры, обнаружил, что лесная земля не в пример мягче и уютнее. Время от времени сквозь сон в его уши пробивались какие-то рыки и хрусты, доносящиеся из лесной чащи. В ответ грозно всхрапывал черный жеребец. Мухтар, теплым комком спавший у него на груди, приподнимал пушистую морду и предостерегающе шипел, сонно выпуская когти в Серегину кожу. А потом Слуди бросал во тьму одно-единственное словцо, хриплое и неразличимое на слух, и все заканчивалось, смолкало, затихало… Серега вновь проваливался в сон, глубокий, как три колодца, поставленных друг на друга…

К обеду следующего дня они выехали из леса и очутились на развилке дорог. К колее, по которой они чинно продвигались гуськом, слева подходила другая, не в пример более широкая и глубокая. По сравнению с ней то, по чему они ехали, даже и дорогой нельзя было назвать – так, заброшенная тропа, обозначенная двумя едва заметными ниточками когда-то утрамбованной почвы, прячущимися в сиренево-зеленой траве. Тем не менее, вливаясь, эти две едва заметные колеи подправляли своих хорошо наезженных товарок градусов на двадцать.

– Дебро, – счастливо выдохнула леди Клотильда. – Скоро будем там.

Микки на руках у подъехавшего Слуди радостно пискнул, явно принимая блиставшую доспехами на солнце и звучащую трубным гласом леди Клотильду за подвид погремушки.

– Как скоро? – уныло вопросил Серега.

Он тряпкой болтался в седле. Дело в том, что леди Клотильда, которой уже наскучило рассказывать ему об их совместных подвигах, вернулась к тяжкому, но столь милому ее сердцу труду тренера. Половину пути после этого Серега бежал, а вторую половину провел в седле, пытаясь сжать дрожащими коленями железобетонные конские бока. Сейчас, после всего этого, он был измотан до предела и вконец измучен болью, гулявшей по всему телу ниже пояса.

– Сразу же после заката будем там!

Их, да сколько ж ехать до этого самого закату?..

На обед они остановились в небольшом лесу, попавшемся им по дороге. На опушке, в неглубоком овражке, пробивался родничок. Слуди, негласно освобожденный ото всех обязанностей, кроме ухода за Микки, сразу же слез с пони, равнодушно бросил поводья леди Клотильде и потрусил в сторону родничка. Мухтар азартно рванулся за ним следом. Серега переглянулся с философски пожавшей плечами леди Клотильдой и потащился за дровами.

От родника Слуди вернулся с мокрыми волосами и умытым лицом, на котором, как злорадно отметил про себя Серега, особенно ярко засияли воспаленно-красные прыщи. Микки, тоже, похоже, выкупанный, был весь в пупырышках от холодной воды, но при этом счастливо гыкал, барахтаясь в широченных ладонях гнома. Клоти вытащила из подмышки у гнома охапку какой-то травки, чуть более зеленой, чем окружающая их сине-зеленая поросль, и одобрительно похлопала гнома по плечу. После чего бедолага, порядком подергавшись, все же сумел вытащить из земли ушедшие туда по щиколотку сапоги. Дама-рыцарь небрежно опахнула близлежащий пенечек, шмякнула на его срез охапку, кинжалом вырубила травку в мелкое крошево, затем вывалила пряно пахнущую массу в котелок с водой, добавила шматок копченого мяса из числа старичковых даров и подвесила котелок над костром. Надо полагать, сегодня Сереге предстояло попробовать местный вариант зеленых щей. Что ж, щи да каша – пища наша… Через некоторое время из котелка повалил аромат, весьма близкий к духу русских щей, приправленных дразнящим копченым душком.

Они уже повытаскивали свои ложки и миски и обступили леди Клотильду. Та нацелилась половником в гущу духовитого варева, но тут вдруг Слуди повел своим прыщавым носищем и, прижав к себе Микки, ужом юркнул в сторону завала из сухих валежин. Леди Клотильда крутнула головой, явно пытаясь учуять то, что сумел отловить в окружающем воздухе гном, и в этот самый момент на поляну вывалила темно-коричневая толпа – здоровенные молодцы в грязных и поистрепанных крестьянских одежках, с топорами, топорищами и топориками в руках. Леди Клотильда, имевшая в этот момент в своих руках из оружия только поварешку, с тоской покосилась на груду своих доспехов и вооружения, лежавшую в сторонке, но сама при этом продолжала стоять совершенно неподвижно. Дюжие ребятки тем временем принялись деловито метаться по полянке, осматривая и стаскивая в одну кучу пожитки путешественников. На Серегу и леди Клотильду, нелепо застывших столбами возле костра, никто не обращал ни малейшего внимания.