Как выжить в Пасти Быка. Тайны телешоу «Последний герой» - Любименко Иван - Страница 20

• Предыдущая
• 20/52
• Следующая

Главным результатом вылазки становится открытие на большом дереве неизвестного пока нам плода. Аккуратный зеленый шарик висит высоко, сбить его непросто. Мачете не раз свистит мимо цели, рискуя застрять в ветвях. Веревки также не хватает, чтобы зацепиться за вожделенный шарик. Надо лезть на дерево. Но едва я ударил мачете по дереву, чтобы сделать ступеньки, как тут же был обрызган липким, сладковатым белым соком. Дерево буквально пропитано им. После невероятных прыжков и усилий плод я все же через полчаса сбил. Попробовав, обнаружил его явную съедобность. Бегом в лагерь!

Здесь пришлось испытать те же чувства, что и собирательнице Наталье. Игорь, заметив излишнее внимание племени к моему открытию, сразу бросает свое «секретное» занятие и заявляет: да я этот плод уже дней пять как нашел! Что тут такого? Обычное хлебное дерево.

Почему он не сообщил племени о своей находке? Почему он в свое время скрывал от нас тростниковую чащу? Ответов мы так и не получили.

Вечером, кстати, стало ясно, что именно мастерил Игорь — качели! Задумка действительно великолепная. Первое испытание на прочность конструкции проводим с привлечением Сергея. Функцию испытателя он всегда выполняет с удовольствием. Будь то проверка на прочность плота или дома. Если постройка даже массу Сергея выдержит, то нас и подавно.

К вечеру племя стягивается к дому, где его ждет подарок от «богов». Каждый может приватно выговориться в видеокамеру, установленную неподалеку от нас в лесу. Причем обещано, что в тот же вечер цивилизация увидит и услышит посланное сообщение. Камеру предложено называть «книгой жалоб».

Первым отправляюсь на исповедь и прихожу к мысли, что название этому новшеству придумано не совсем удачное. Нам не хватает не окошка жалоб и предложений, а общения, не хватает взгляда со стороны на происходящее внутри племени. Кажется, мы все запутались. Трудно понять, кто врет, а кто говорит правду; кто лицемерит, а кто искренне восхищается тобой. Не важно, кто и когда посмотрит эту запись. Важно, что, рассказывая о волнующем тебя, осмысливаешь происходящее, замечаешь детали, многое объясняющие. А это очень полезно — разобраться в каше, что у тебя в голове.

Темнеет. Решаем наловить на ужин сиреневых чудищ — гигантских крабов. Я вызываюсь помочь Наде и Наташе, которые обычно занимаются их поимкой. На самом деле мне хочется поговорить с Надей. Ведь я обещал Ане прояснить, насколько велика для нее опасность быть исключенной на следующем совете.

Хочется понять, как намерена играть Надя дальше. Специально не дожидаясь вечно обиженной и капризничающей Наташи, уходим к болоту, где водятся крабы покрупнее. Крабы выползут только в сумерках, поэтому садимся в мангровых зарослях, чтобы спокойно поговорить. Спросить напрямую (голосует ли Наталья по ее указанию) я не решаюсь, разговор идет за жизнь. Наконец мне надоедает ходить вокруг да около, я иду в лобовую атаку: «Как ты относишься к договорам и альянсам?» Надя недоуменно смотрит на меня, пауза затягивается, и я первым не выдерживаю ее. «Для меня это неприемлемо, мне противно, что Боря пытался делать нечто подобное, да и Сергей тоже».

Вообще, наш диалог был больше похож на допрос, но в итоге скорее я недвусмысленно обозначил свою позицию, нежели Надя. Некоторая обоюдная неискренность помешала мне сделать однозначные выводы, но все же я пришел к выводу, что Надя не способна на подковерные игры. Этим выводом я и поспешил порадовать Аню, но она осталась при своем мнении:

— Не могу доверять человеку, который заставляет другого голосовать так, как ему выгодно!

— А почему ты веришь «другому»? А может, врет Наташа, а не Надя?

Аргумент подействовал, но на короткое время.

После ухода Бори мужчинам чаще приходится дежурить у костра, сегодня мой черед. Ночью, как положено, идет дождь, который обещает стать затяжным. В лужах видны всплывающие после капель пузыри, а ветер не очень силен. Подложив в огонь три тяжелых бревна, накрываю очаг коробкой, которую всегда используем для этих целей. Ее как раз хватает, чтобы укрыть костровище от дождя. Хотя нас осталось только шестеро, на плоту мне места все равно не хватает. Чтобы не прерывать священный сон ни в чем не повинных соплеменников, ложусь с краю, но ноги не умещаются. Ни дождь, ни свисающие с плота ноги не мешают уснуть достаточно быстро.

Трудно сказать, когда я проснулся в первый раз. Часов у нас нет. Солнечные часы Игоря в это время суток бесполезны, а лунные он пока не придумал. Дождь льет не переставая, убирать коробку нет смысла. Огонек виднеется; успокоив себя этим фактом, вновь засыпаю.

Когда просыпаюсь во второй раз, решаю проверить огонь. Спина ужасно болит, оттого что долго была в неестественном положении, ноги-то свешивались. Пытаюсь встать, первое ощущение — ног нет. Я их не чувствую абсолютно. Рухнув в воду, словно сорванная ветром тряпка, сижу в озерце, а мысли бегают, как муравьи перед заходом солнца. «Где ноги?!» Племя спит, не хочется будить его столь неприятной новостью. К тому же кому могли понадобиться мои ноги ночью на необитаемом острове? Гоню дурные мысли прочь, пытаюсь встать еще раз. Встаю, делаю шаг, и вновь колени сгибаются. Терминатор, да и только. «Ну, все. Полная аста ла виста, если не хуже». Ноги затекли так, что не могу ходить. Но это полбеды. Прекрасно вижу, что коробка, которая должна защищать угли от непрекращающегося ливня, скоро сама станет небольшим угольком.

На четвереньках, словно ледокол-амфибия, выбираюсь на сушу. Шатаясь на едва служащих мне ногах, передвигаюсь к костру, чтобы спасти такую нужную в хозяйстве вещь, как деревянная коробка. Ан нет, хорошо горит! В ход идут мокрые ноги в не менее мокрых кроссовках. Горящая коробка переворачивается, обнаруживая размер бедствия. Даже усилий дождя не хватает, чтобы погасить нашу обуглившуюся крышу для костра. Хватаю остатки ящика, поднимаю эту свечку над головой и бегу обратно к луже, где только что искал свои ноги. Со стороны, наверное, все это выглядит смешно, я бы и сам с радостью похихикал, но только не сейчас. Руки жжет. Не добежав до цели метров трех, швыряю горящее ядро вперед. Слышно «плюх!» и шипение гаснущих углей. То ли это шум ящика, то ли я опустил руки в воду.

Лишь минут через пять прихожу в себя и нахлобучиваю на костер остатки ящика. Спать не решаюсь долго, обдумывая предстоящую реакцию племени на ночное ЧП. Его итоги безрадостны — руки обожжены, коробка практически погибла, едва не потерян костер. И тут мне стало отчего-то ужасно смешно! Мокрый насквозь, в глупой желтой накидке, я стоял под дождем и хохотал так, как давно уже этого не случалось. Но делал это, вероятно, все же недостаточно громко. Племя не проснулось, оглушенное привычным шумом ночного ливня.

Утром по всему лагерю видны следы ночной трагедии. По расположению углей можно безошибочно определить почти все мои передвижения. С трепетом ожидаю праведного гнева со стороны племени, надеясь, что обойдется все же без мордобоя, хотя потеря драгоценного ящика может подтолкнуть соплеменников к противоправным действиям.

— Ну что, сжег ящик? — почти по-отцовски ласково спрашивает Игорь.

— Да, — почти краснею.

— Ну, теперь ты — наш главный костровой, — почти серьезно говорит Игорь.

Я прощен.

Завтракаем жареными плодами хлебного дерева, которые по вкусу напоминают картошку фри. Пища богов! Чтобы добыть вожделенные продукты, пришлось использовать шестиметровый шест, веревку и топор.

Вскоре на горизонте появляется дорогой гость. Сергей Бодров несет в руках какие-то палки. Выглядит интригующе. Мысль «сейчас будут бить за ящик» отпадает, когда палки оказываются при ближайшем рассмотрении копьем, духовым ружьем и смешной рогаткой. Такую рогатку можно представить в руках у жестокого малолетки из детской сказки. Стрелять из нее — только руки увечить.

• Предыдущая
• 20/52
• Следующая