Как выжить в Пасти Быка. Тайны телешоу «Последний герой» - Любименко Иван - Страница 17

• Предыдущая
• 17/52
• Следующая

Итак, Игорь или Боря. Оба нервничают. Перед прошлым голосованием Боре, неожиданно для многих, удалась блестящая игра, но сейчас его положение хуже — пропал элемент неожиданности, люди настороже, поскольку знают, кто первым начал ловить рыбу в мутной воде. В ход идут байки из его богатого опыта путешественника. Истории нравятся всем, кроме Игоря, подвергающего сомнению каждое высказывание Бориса. Они едва не ссорятся. Игорь нагнетает обстановку, чтобы «заказать билет» вылетающему уже сегодня. Апофеозом вечера становится сожжение расчески, которую Боря нашел подле костра. Дождавшись, когда сгорит последний кусочек пластмассы, Игорь в бешенстве бежит проверять, не его ли это была расческа. Я сидел в это время в хижине, укладывая вещи.

— Ну, все! — бросает летящий на крыльях злости Игорь.

— Что такое?

— Этот… Боря меня достал! — Представить Борю, пристающего к Игорю, просто невозможно, скорее наоборот. Мне становится смешно, но только потому, что я еще не осознаю масштабов трагедии.

— Он расческу мою сжег! — рычит Игорь, выбрасывая вещи из своего рюкзака.

Поясняю: своей расческой Игорь очень дорожит и, чтобы не потерять (что случалось с ним уже не раз), привязал ее к ремню на штанах. И вот такая беда. Да за это Игорь любого бы вычеркнул! А уж своего «лучшего друга» Борю… В итоге расческу Игорь все же отыскал и успокоился, но положение Бориса от этого не улучшилось.

Масла в огонь подлило загадочное ночное происшествие. Шел затяжной дождь, к тому же бесчинствовала мошка. Костер явно желал попрощаться с Черепахами, мы — костровой Боря и я — сопротивлялись. Через три часа непрерывной борьбы мы победили. К этому времени так хотелось спать, что мы рухнули на спальники, не выжимая на себе одежды, но заснуть сразу не смогли. У мошки ужин, на который мы, естественно, приглашены, и даже капли холодной воды перестали смывать крылатых кровопийц с наших тел. Темно. Вдруг сквозь дремоту слышу раскатистые звуки. Первая мысль — гром, вторая — храп Игоря. Третья — в кустах страшный, огромный зверь. Эта же мысль посетила и Борю. Мы одновременно вскакиваем, я кричу:

— Так, девушки в доме, никуда не двигаются!

Рука тянется к веслу, Боря хватает головню, и два почти первобытных человека идут в неизвестность на защиту племени. Глаза распахнуты, словно рыцарские забрала, ищем нечто, продолжающее неистово хрюкать неподалеку от лагеря. Боря размахивает головней, я держу весло как копье. Мы углубляемся в лесок, двигаясь на голос неведомого зверя, но вскоре понимаем, что он не настоящий. Похрюкивания иногда прерываются потрескиванием стереофонических колонок. «Боги» преподнесли очередной сюрприз. Страх пропал, но пришел стыд. По возвращении в наш «отель» Игорь, естественно, уверяет, что он сразу понял природу звуков и поэтому не стал строить из себя охотника, как некоторые. А Сережа вообще не проснулся, пожаловавшись утром, что Игорь храпел минувшей ночью особенно громко.

Другим показательным эпизодом схватки динозавров, борющихся за симпатии племени, за право стать его единственным вожаком, стала сцена у костра, разыгравшаяся этим утром.

Игорь, как всегда, весь в делах. Он не успевает одновременно собирать дрова, мастерить солнечные часы, доделывать стол… Костер медленно угасает, а в это время Боря сидит в сторонке и спокойно взирает за перемещениями в лагере и на костер. После некоторого наблюдения за Борей я понял: сделать что-нибудь ему хочется, угасающий на его глазах костер просто взывает к действиям, но… Он не подбрасывает дрова, чтобы показать, как плохо будет без него, его помощи, как плохо Игорь выполняет свои обязанности. Костер, однако, гаснуть все не хочет. Это огорчает наблюдательного Бориса, и он гневно спрашивает, словно не знает ответа:

— Кто сегодня костровой?!

— Ну, я… — удивленно отвечает Игорь.

— А почему костер гаснет? — по-прежнему находясь в трех метрах от костра, коварно вопрошает Боря.

Игорь молча подкладывает дрова и возвращается к работе над столом.

Последовавшие вскоре события окончательно укрепляют меня в принятом решении. Дело в том, что у ситуации перед голосованием есть особенность. Человек, чувствующий тень неприязни племени к себе, имеет право и возможность уйти красиво. Те, кто это право отрицают, пытаются зубами вцепиться в уходящий поезд, что, естественно, вызывает у меня только отрицательные эмоции. Борис, чувствуя раскаты грома над своей головой, подходил к каждому, кроме Игоря, чтобы уговорить его не писать имя «Боря». Он пытался сделать это тайком, но не получилось. Остров-то один, а нас всего семеро. Мне он тоже обещал златые горы. «Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем!» Услышал от него и много гадостей в адрес Игоря и Нади, что мне понравилось еще меньше. А ведь ни Надя, ни Игорь со мной агитационно-пропагандистской работы против Бори не проводили. А когда мы по традиции обменялись мнениями с Анькой и наши оценки ситуации полностью совпали, ушли последние сомнения.

Итак, в схватке двух динозавров за право управлять племенем, как они по крайней мере считали, победил Игорь. Боря ушел, Наташа осталась одна. Вскоре всплыла некрасивая история с ее участием, приключившаяся перед первым советом. Оказывается, желая подольше задержаться на острове, она попросила Надю проголосовать против Ольги, чтобы самой остаться на острове. Взамен Наташа обещала голосовать так, как она ей прикажет. Мерзкая история дошла до моих ушей от Аньки, которой, в свою очередь, плакалась Наташа, настраивавшая всех против…. Игоря и Нади по указке Бори.

Все эти коварные интриги, возня под ковром удручали. Люди все больше настраивались на съедение соплеменников и все меньше думали, как выжить всему племени в нашей экстремальной ситуации. Что касается Наташи, она объявила всем, кроме меня и Аньки, бойкот. Нас, посчитала она, Игорь и Надя просто обманули, как обманули наивного Буратино лиса Алиса и кот Базилио. Наши аргументы, что это не так, она не воспринимает. Наташа окончательно решила создать себе имидж бескомпромиссного борца за правду с ранимой душой, честного и искреннего. А как же торг с Надей? А как же интриги против Нади и Игоря по указке Бориса? Показушность и неискренность Натальи для нас с Анькой совершенно очевидны.

Пожалуй, именно в этот день мне пришлось расстаться с некоторыми иллюзиями. Ценности, представлявшиеся мне важнейшими, — командный дух, взаимовыручка — начали растворяться во внутриплеменной борьбе. Мои наивные надежды на то, что на нашем острове, как в Городе Солнца, будет царить дух взаимной поддержки и уважения друг к другу, оказались несостоятельными. Но что происходит с любым социумом, когда интересы личные начинают преобладать над общественными? Начинаются интриги. Люди образуют мини-сообщества и конкурируют друг с другом, не считаясь при этом с моральными категориями.

Так все произошло и у нас. Надя стабильно с Игорем, однако они неизменно подчеркивают хорошее отношение ко мне и Ане. Мы с ней также держимся вместе, питая определенные симпатии к Наде и Игорю. Анька, пожалуй, еще хорошо относится к Сереге, но у меня с ним несколько иной опыт общения и, соответственно, иные отношения. Наташа существует обособленно. Спать она уходит на берег, с которого ее регулярно выгоняет ночной дождь, кушать предпочитает не со всеми, а чуть позже, из-за чего нередко происходят конфликты на ровном месте.

Дабы не ввязываться в атмосферу выяснения вопросов «кто подлый?» или «кто самый обиженный?», мы с Анькой стараемся не принимать ни одну из представленных точек зрения на происходящее и по возможности чаще удаляемся из лагеря. Вечерами я помогаю Аньке посылать сигналы ее возлюбленному, находящемуся на другом острове. Сакин каждый вечер яростно размахивает огромной пылающей головней. Как только замечаем в ночи мелькающий огонек, Анька бежит на берег, чтобы ответить тем же. Так минут по двадцать. Любимые скучают, однако, друг по другу. Однажды Серега не выдержал и решил вплавь преодолеть несколько сотен метров, разделяющих наши острова. И хотя плавает он скверно и только по-собачьи, отважного пловца это не смутило. К счастью, сильное течение между островами быстро убедило его вернуться на берег, с которого он и отчалил, а то неизвестно, чем бы все закончилось. В тот же вечер Серега реализовал безумно красивую и очень трогательную идею. Он соорудил четыре огромные буквы — «ANNA», в сумерках зажег их, и берег озарился светом пламенеющего имени. Эффект был сногсшибательным. С Тортугас все было видно великолепно.

• Предыдущая
• 17/52
• Следующая