Голова античной богини - Дворкин Илья Львович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая

Но отец уже не слушал. Он стремительно вышел из дома, за ним поспешила Елена Алексеевна, позади семенила Витя и с ужасом думала, что Олегу и Сергею сейчас предстоят очень неприятные минуты. Она едва успела вскочить в ялик. Отец грёб яростно и молча. Лицо его было непроницаемое, застывшее какое-то.

И лица такого Витя ещё никогда не видела у него. Всякому было понятно, что от человека с таким лицом ничего хорошего ждать нечего.

Когда отец, молчаливый и слишком, как-то неестественно спокойный, выпрыгнул на плот, привязал ялик, помог выйти Елене Алексеевне, Вите показалось, что большому, весёлому Олегу хочется стать маленьким-маленьким, не больше муравья и спрятаться, забиться в какую-нибудь щёлочку.

С ней тоже случалось такое. Обычно в школе, когда палец учителя скользит по списку в журнале, а у тебя не выучен урок, и всё в тебе кричит: «Только бы не меня, только бы не меня!» — и хочется стать маленькой и незаметной. Витя ненавидела это унизительное состояние. И сейчас, глядя на Олега, на которого ещё совсем недавно злилась, почувствовала себя его союзником и готова была взбунтоваться против собственного отца. Она даже испугалась этого неожиданного чувства, но оно не проходило.

Сергей как-то слишком поспешно, суетливо стал показывать голову богини. Но отец взглянул на неё мельком, словно она и вовсе не интересовала его, не стоила его внимания, и застыл, молча уставясь в настил плота.

И все тревожно притихли. Казалось, вот-вот произойдёт что-то грозное, как взрыв.

От отца словно исходили гневные волны, и это чувствовали даже те, кто ни в чём не был виноват. Даже Семёныч, яростно протиравший промасленной тряпкой насос. Но Витя заметила, что трёт он одно и то же место, будто дырку протереть хочет, и ворчит, ворчит себе под нос.

Вот-вот должен был грянуть гром. Но он не грянул. И виной тому был Андрюхин отец, Станислав Сергеевич. Кто-то вдруг звонко закричал на берегу, замахал руками.

— Эй, на крейсере! — послышалось с берега. — Подать адмиральский катер! — Голос был весёлый и настолько не подходил к настроению на плоту, что сперва на шутника никто и внимания не обратил. А потом радостно завопил Андрюха:

— Это же батя! Он же сегодня в гости к нам собирался!

Отец поднял голову, вгляделся, и сперва слабая, потом всё более широкая улыбка появилась на его лице.

— Стас притопал, — пробормотал он. И все облегчённо вздохнули, потому что стало ясно — пронесло, грозы не будет.

Олег бросился к ялику, стал поспешно отвязывать цепь, но отец остановил его.

— Нет уж. Ты, первооткрыватель, подожди. Адмиральский катер подадут Андрей и Витя. Хорошо бы отправить с ними Елену Алексеевну. Ну да ладно, теперь её никакой силой от головы не оторвёшь, да и потонет наш катер на обратном пути. Четверых он не выдерживает, грузоподъёмность не та. Ну-ка, матросы, за дело!

Витя и Андрей прыгнули в утлую посудину. Андрей сел на корму с веслом, Витя — на среднюю банку[2].

— Здравствуйте, Витя! — В глазах у Станислава Сергеевича затаились смешливые чертенята. — Не ссоритесь с Андрюхой?

— Нет, — серьёзно ответила Витя, — мы дружим.

Она всё ещё была под впечатлением сцены на плоту. Станислав Сергеевич мгновенно оглядел обоих, что-то прикинул для себя.

— Это хорошо, я очень рад. Но что-то больно вы сегодня серьёзные какие-то. Слишком что-то, сверх меры…

— Наоборот, мы очень рады. У нас прекрасная находка, — ответила Витя таким специальным голосом, которым полагается разговаривать с гостями.

— Нет уж, не обманете. Что-то случилось, — сказал Станислав Сергеевич. — Помимо находки. Ну да ладно, разберёмся. А знаешь, кого я сегодня встретил? — обратился он к Вите. Витя пожала плечами. — Ну-ка, дай, сын, поюлить. Я уж, наверное, разучился. — Станислав Сергеевич сел на место Андрея, взял весло — и лодка пошла, словно под мотором. Андрюха искоса взглянул на Витю. В глазах его была гордость. — А встретил я нашего попутчика. Покровителя искусств. Приглашал с собою, но он почему-то не пошёл, — сказал Станислав Сергеевич. — И вёл он себя как-то странно. Но, — Андрюхин папа сделал многозначительное лицо, — человек искусства, ему положено быть странным. Он стал ещё лохматее и, наверное, подумал, что его насильно будут угощать жевательной резинкой.

Витя и Станислав Сергеевич вспомнили эпизод в поезде и расхохотались. Вот такими хохочущими и пристали к плоту.

Витя сразу увидела, что отец всё-таки успел сказать кое-что Олегу, потому что лицо того по цвету напоминало первомайский флажок.

А Станислав Сергеевич мгновенно увидел мраморную голову своим всевидящим цепким взглядом капитана и умолк. Он поздоровался со всеми и тут же опустился на колени над головой богини.

Он долго разглядывал её, пристально, будто хотел запомнить на всю жизнь. Попытался дотронуться, но Елена Алексеевна, которая с того момента, как увидела Олегову находку, находилась в каком-то странном состоянии — потрясённая до того, что, казалось, ничего и никого не замечала вокруг, и в то же время настороженная до предела, — тихо вскрикнула:

— Не надо, Станислав Сергеич! Эти добры молодцы, — она показала рукой на Олега и Сергея, — и так уж натворили дел. А это чудо! Понимаете, чудо!

Станислав Сергеевич понимающе взглянул на неё, улыбнулся и медленно поднялся на ноги.

Витя расслышала, как он прошептал:

— Какая красота!.. Какая поразительная красота! Действительно чудо!..

— Правда? Я чуть не разревелась, когда увидела, — тихо сказала Витя.

— Ну, это тебе простительно. Девчонки любят поплакать, — не упустил случая подковырнуть Станислав Сергеевич.

Витя пристально поглядела ему в глаза. Они были добрые, и слова не показались ей обидными. То, чего она не спустила бы никому, Витя мгновенно простила Станиславу Сергеевичу, Стасу, любимому другу детства отца.

— Я не потому, что девчонка. Просто красиво. Я закрыла глаза и увидела её живой. Она смеялась и бежала по зелёной траве к такому синему морю, какого, наверное, и не бывает…

Станислав Сергеевич сделался серьёзным.

— Странно! Я тоже, глядя на это лицо, видел живую девушку. Талантливый человек высекал её из мрамора…

— Я и его видела… Такой могучий, добрый старик…

— Это Лисипп. Наверняка Лисипп. Теперь я в этом почти уверена, — сказала Елена Алексеевна.

— Ты погляди повнимательней, батя. Ведь она похожа на Витю, — вмешался в разговор Андрюха и смутился.

Витя хотела рассердиться, но ничего у неё не вышло. Ей было приятно и как-то по-особому радостно.

Станислав Сергеевич внимательно оглядел сына, Витю, едва заметно улыбнулся. Он обнял их за плечи, крепко притиснул к себе.

— Всё может быть, сын, всё может быть. Раз тебе так кажется, значит, так и есть.

Пока они разговаривали, отец Вити облачился в водолазные доспехи. Олег обстоятельно рассказывал ему, где лежала находка.

— Без моей команды насос не включать. Надеюсь, муть малость осела. А ты, горе-археолог, — обратился он к Олегу, — надевай-ка маску с трубкой, покажешь мне это место в натуре.

Отец проверил, как работает водонепроницаемый фонарь. Даже при свете яркого дня резко выделялся конус света.

— А я? Мне тоже хочется! Можно, и я с вами? — попросила Витя.

— Нет, дочка, там слишком илистое дно, — ответил отец, — любое неосторожное движение — и весь этот ил взлетит кверху. Ты не унывай, наныряешься ещё.

Витя опустила голову, но тут же вскинула взгляд на отца.

— Хорошо, папа, — сказала она.

Это была работа, настоящая работа. И ещё — это была её первая экспедиция, и она понимала, что тут не до капризов.

Первым ушёл под воду Олег, сразу же за ним — отец.

Олег вынырнул довольно быстро, взобрался на плот, лицо его было обиженным.

— Прогнал, — буркнул он. — А сейчас там посветлее, и фонарь мощный, можно разглядеть дно.

Витя внимательно всматривалась в пузырьки отцова акваланга.

Они перемещались очень медленно — видно, отец тщательно оглядывал каждую пядь дна.

• Предыдущая
• 19/32
• Следующая