Поиск в темноте - Михеев Михаил Петрович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/12
• Следующая

– Счастливая жена, – заключила Лара. – Я бы так не смогла.

– Что не смогли?

– Оставлять мужа одного и не беспокоиться, видимо. Вас-то она хотя бы знает.

– Ах, вы вон о чем… Мой дядя знал Максима еще школьником, он Максиму почти как отец, Максим извечный дядин партнер в шахматы, и я для него значу меньше, чем пешка на шахматной доске.

– Так уж?

– Представьте себе. Я живу у дяди недавно, никого здесь не знаю, никуда не хожу, – я начала играть свою роль. – Сегодня дядя упросил Максима вывести меня в люди. Максиму нужно ехать в командировку, но он согласился показать мне кафе. И вот я здесь, одна. Поэтому так рада нашему застольному знакомству.

Шарапова взглянула на часы.

– Заканчивается наша программа, кафе в одиннадцать закроют.

– Как жаль! – и я забросила еще паутинку. – С удовольствием продолжила бы наш вечер. Но мой дядя рано ложится спать.

Шарапова поколебалась чуть. Лично ее, видимо, не тянуло к продолжению знакомства, но она опять взглянула на черную полоску с золотыми буквами на кармашке моего комбинезона… Вряд ли у меня что-либо получилось бы без забот полковника Приходько.

– Можно пойти ко мне, – нехотя сказала она. – У меня дяди нет.

– Но музыка, надеюсь, есть?

– Вот музыки навалом.

– Ну и чудесно!

– Только соседи, понимаете?

– Мы потихоньку.

– И выпить ничего нет.

– А это мы устроим. – И я забросила еще одну паутинку: – Вот танцор у нас один.

– Танцор? – Шарапова взглянула на меня пытливо, как бы стараясь понять, какой я в эти слова вкладываю смысл. Усмехнулась, – неприятная у нее получилась усмешка, что ж, я сама на нее напрашивалась. – Слушай! – она впервые обратилась ко мне на «ты». – Вон взгляни на тот столик, где Вика. Видишь, он с таким жгучим брюнетом разговаривает. С усами.

– Вижу с усами.

– Пашка Фоминых. Только он себя Полем зовет, как бы по-французски, хотя Францию, пожалуй, на карте не найдет. Экспедитор в гастрономе. Но танцует хорошо, спортсмен все-таки в прошлом. Вот его и пригласим для комплекта.

Я вначале было зацепилась за «спортсмена», но тут же сообразила, что Шарапова – по всему похоже – равнодушна и к нему.

– Так он вроде в той компании на месте, – сказала я.

– Нет, там случайный набор. Пашка погулять не дурак, а своей зарплаты ему на неделю не хватает.

В это время Вика и черноусый Поль оглянулись на наш столик, видимо, разговор шел обо мне – новая дама в их колоде. Лара коротко махнула рукой, и Вика тут же подошел.

– Чего там Поль отирается?

– Известно чего. Девчонки парня привели с деньгами. Ну и Поль тут же, сбоку.

– Так и думала. Иди зови его, ко мне поедем.

– Кого звать – парня?

– Вика, золото мое бестолковое! Поля зови.

– Так не пойдет.

Я достала из сумочки четвертную, положила ее к деньгам, которые оставил Максим, подвинула их Вике.

– Пожалуйста! – попросила я. – Сообразите у нашей официантки, что нам понадобится… Нет, не нужно ее сюда звать, что вы! Идите к ней, пока она возле буфета. Карманы у вас в пиджаке имеются, надеюсь. Попутно за столик рассчитайтесь, – расщедрилась я.

– Да не блести там бутылками-то, – сказала Шарапова. – Подведешь Лильку под монастырь.

– Ее-то? – восхищенно удивился Вика. – Что ты. Да Лильку никаким рентгеном не высветишь.

Он отправился к официантке. На вазе нашего стола осталось последнее яблоко, Лариса разрезала его пополам.

– Тебе половина и мне половина… – припомнила она слова хорошей старой песни, и только я понимала, как такие хорошие слова не подходят нам сейчас.

Вика вернулся с оттопыренным карманом пиджака и бумажным кульком.

– Лилька закуски подбросила.

– Иди зови Поля. Теперь придет.

На самом деле Вике уговаривать Поля не пришлось, там за столом», кроме даровой выпивки, видимо, ему больше ничего «не светило», а тут имелся свежий «кадр» и можно было на что-то рассчитывать.

Когда они подходили к нам, я пригляделась к Полю – стесняться мне было уже нечего, я вошла в роль. Если Вика был не очень, то Поль с его нагловатой улыбочкой, черными вульгарными усиками и плотными ляжками, затянутыми в джинсы, совсем показался мне противным… И вот тут я подумала, что, если бы загодя не подозревала ребят в черном, мерзком преступлении, возможно, мое суждение о них было бы иное, могло случиться, что и Лариса, и все эти ребята ни в чем не виновны и сцена на лестнице – случайное совпадение, которое стало для нас в милиции точкой отсчета, так как ничего другого не оказалось. Настроения такая мысль мне, конечно, не прибавила, но мой режиссер разработал программу, и так или иначе, а мне придется проиграть ее до конца…

Молодой бард на эстраде объявил последним номером «белый танец» – дамы приглашают кавалеров.

– Вы танцуйте, а я с бутылками, – заявил Вика. – Давайте ваши номерки, я одежду получу, а то в очереди стоять придется. Жду в вестибюле…

Лариса равнодушно кивнула мне в сторону Поля, я подала ему руку, и он повел меня в круг. Я полагала, что «белый танец» – это вальс, но здесь каждый танцевал, что хотел. Поль положил мне обе руки на талию, я свои ему на плечи. Ладони у него были горячие, их тепло чувствовалось даже через ткань комбинезона. Я потерпела сколько могла, потом опустила руки, и мы вышли из круга.

Музыкантам на эстраду танцующие бросали смятые рублевки, молодой певец, передвигаясь по эстраде, небрежно подвигал их носками ботинок к барабанщику, тот, пристукивая, палочками по полу, загонял рублевки под барабан.

Лариса поднялась нам навстречу из-за стола.

– Пошли, а то застрянем.

Вика с охапкой наших пальто дожидался в углу вестибюля.

– А мы как? – спросил он. – До утра?

Уверена, что Ларисе он такой вопрос бы не задал, разговор шел, следовательно, обо мне. Она взглянула на меня, видимо, ей было любопытно, как я отнесусь к такому предложению, которое могло обещать мне не только музыку и танцы.

– Что вы? – натурально испугалась я. – Меня дядя потеряет. Я на два часа такси закажу.

– Не закажете, – усомнился Вика.

– Попробую. Я везучая. Говорите адрес.

Лариса опять поколебалась чуть, и я опять не могла понять причины. И это все настораживало меня. Наконец она сказала адрес… Номер дома был мне уже знаком – та самая девятиэтажка. В моем поиске в темноте уже «тепло»…

Телефон-автомат находился в углу вестибюля. Я удачно оттеснила двух мальчиков из очереди, они поворчали, но уступили, набрала номер, который сообщил мне полковник.

– Танечка! – закричала я в трубку. – Закажи мне такси на два часа. Обязательно, милая!

«Я вас понял, – ответил спокойный мужской голос. – Такси будет, говорите адрес… Я стою неподалеку от кафе, если нужно…»

Когда мы вышли на улицу, я увидела в полуквартале от нас зеленый «Москвич». Капот был поднят, водитель копался в моторе. Я показала на него Вике.

– Вон машинка стоит, добегите. Может, довезет.

– Так он распрягся.

– Нет, уже капот закрывает. Поторопитесь, а то кто другой раньше вас сообразит.

На самом деле от кафе к «Москвичу» припустил еще один молодой человек. Они подбежали вдвоем. Шофер, не зная, кто имеет отношение ко мне, отказал обоим. Тогда подошла я и «уговорила» водителя.

Я забралась с ребятами на заднее сиденье, привалилась в угол машины, пригляделась к водителю и убедилась, что раньше с ним не встречалась. Он тоже взглянул на мое отражение в зеркале. Машину вел мастерски, легко и плавно вписывался в повороты и, переключая скорости, не захватывал головку ручки в горсть, а держал ее свободно, как держат теннисный мяч. Рация у него была, вероятно, встроена в приемник, который сейчас голосом Толкуновой мурлыкал: «Поговори со мною, мама!»

Он высадил нас возле той самой телефонной будки. Я подала ему трешку, он взял ее и незаметно пожал мне пальцы.

– Спасибо! – сказала я и выбралась из машины.

Это было то самое место, где когда-то подняли мертвую Зою Конюхову. Я невольно пригляделась к поребрику дороги, как бы ожидая увидеть там какие-либо оставшиеся следы. Это получилось непроизвольно, и я тут же подобралась внутренне – в моем положении нельзя позволить себе проявление незапланированных эмоций.

• Предыдущая
• 9/12
• Следующая