Король и Шут (СИ) - Туровников Юрий Юрьевич - Страница 54

— Конечно…

Сказав это, Августейший скрылся за массивными дверями, сплюнул под ноги, вспомнив, что сам не менее ветвист, и продолжил свой поход. Вновь под украшенными бриллиантами туфлями замелькали мраморные ступени лестничных маршей. Король тяжело дышал и периодически останавливался, чтобы передохнуть, оперевшись на резные дубовые перила или прислонившись к холодным серым каменным стенам. Поизучав трещины в кладке, и поговаривая:

— Немыслимая архитектура, — Генрих спешил дальше.

В кухню, освещенную десятком масляных лампам, он ворвался похудевшим килограммов на десять, не меньше. Его появление сопровождалось грохотом посуды, которую пороняли повара и поварята, одетые в белые фартуки и колпаки, узрев неожиданное появление Короля. Какой-то несчастный ошпарил кипятком ноги от пупа и до колена, кто-то влетел рукой в бурлящий котел, а кто оттяпал палец, нарезая морковь. Невозмутимым остался лишь толстяк Гарри. Он низко поклонился, и едва Король махнул рукой, мол, продолжайте, разразился бранью.

— Какого лешего вы замерли?! Шустрее двигайтесь, черепахи! Чего рты раззявили, Государя ни разу не видели?! За работу, мать вашу за ногу!

Сюзерен подернул бровями. Впервые он оказался на кухне и имел удовольствие наблюдать за работой челяди. Оказывается, это довольно любопытно. Генрих даже Главного повара увидел впервые. Вокруг возобновилась суета: кастрюли с крышками заняли свое место на полках, разлитый кипяток разогнали тряпками по углам, ошпарившегося бедолагу унесли к лекарю. Вновь по разделочным доскам застучали ножи, нарезая овощи и мясо.

— Я чего, собственно, зашел, — начал Генрих. — С минуты на минуту из дальнего и опасного похода явится мои шут, в честь этого я хочу, чтобы вы приготовили нечто особенное.

Гарри вытер тряпкой кровь с ножа и спросил.

— Есть конкретные блюда, или Вы оставляете выбор на мой вкус?

— Меня всегда устраивало то, что готовилось… тут. Не буду вас задерживать.

Вновь раздался грохот. Работники кухни опять побросали инвентарь и склонились, метя колпаками пол. Король вновь покачал головой и вышел. Едва двери за ним закрылись, с той стороны опять раздалась отборная брань.

— Е… о… а…! Слышали, что Государь сказал? Начинаем готовить свинину на ребрышках в кисло-сладком соусе, утку, запеченную в кролике, фаршированную овощами, форель, фаршированную мясом семги и черной икрой, ананасы, запеченные с яблоком и манго, ну и трех ярусный торт о взбитых сливках, украшенный вишней и посыпанный кокосовой стружкой. И не забудьте пропитать бисквит коньяком! Кто-нибудь, принесите из погреба вино двухсотлетней выдержки!

Государь усмехнулся и направился к парадному входу во дворец, где намеривался лично встретить шута, что возвращался победителем. В этом Генрих был абсолютно уверен, иначе и быть не может.

Воздушный шар летел над полями, что с высоты птичьего полета больше походили на море, которое осталось далеко позади. Ветер колыхал колосья и гнал по поверхности огромные волны. Солнце нещадно палило и пряталось за пузырем, который постепенно терял высоту. Даниэль погасил огонь в печи, и поэтому воздух внутри шара остывал. Дул попутный ветер, благодаря которому механизм вращения пропеллера сейчас мирно спал. Трое пассажиров стояли на краю корзины и смотрели вперед, глядя, как приближается родной город. Порывы ветра трепали белые стяги на шпилях башен и раскручивали флюгеры. Гвардейцы, несшие службу на крепостной стене, представляли собой всего лишь маленькие фигурки, размахивающие руками в знак приветствия. И где-то среди них хмурился временно разжалованный Министр, которому шут был, как кость в горле.

Все ближе и ближе подлетали путешественники к Броумену, и с ударом часов на Главной башне, возвестившими о том, что наступил полдень, проплыли они над аркой городских ворот. Солдаты радостно засвистели и затрясли алебардами. Не каждый день удается увидеть летающий пузырь с людьми в корзине. Да и жители задрали головы, прикрывая глаза от яркого солнечного света, и всматривались в это чудо. Ребятня помчалась вслед за летучим пузырем, срезая путь через переулки и подворотни, громко улюлюкая, и заставляя бродячих псов отпрыгивать в сторону и заходиться лаем. Одна несчастная горожанка даже стала жертвой этой шумной ватаги. Женщина развешивала белье, стоя на табурете, и была сбита с ног этим нескончаемым потоком бутузов, что пронеслись, словно ураган. Бедная прачка растянулась на булыжной мостовой, сверху на нее упал кол, что поддерживал веревку, которая оборвалась, ибо женщина схватилась за нее. Теперь придется не только белье стирать заново, так как оно аккуратной кучкой приземлилось рядом с ругающейся отборной бранью хозяйкой, но и чинить развалившийся табурет, а это не предвиденные расходы. Хорошо хоть ничего себе не сломала, только ушиблась. Вся.

Пролетая над Главной городской площадью, путешественники слышали крик глашатая, который возвестил об их прибытии и озвучил королевский указ о том, что нынче вечером во дворце дадут бал-маскарад, а завтра на площади в полдень состоится торжественное чествование героя, после чего будет объявлен выходной день. Трое друзей радостно махали руками, приветствуя жителей, что задирали головы, глядя на них.

Спустя пять минут, шут засекал по часам, летающий шар опустился во дворе дома мастера, и воздухоплаватели сошли на землю. Фрэд, чтобы показать свою тоску по родине, театрально упал на колени и принялся целовать траву.

— Ты особо не увлекайся, — кашлянул в кулак Даниэль. — У меня тут собаки по нужде ходят.

Писарь замер, а потом вскочил и принялся утираться рукавом.

— Ладно, — Прохор протянул руку изобретателю, — увидимся вечером на балу. Надеюсь, ты всех удивишь своим костюмом.

Тот ответил рукопожатием.

— Если я приду голый, прикрыв срам капустным листом, все удивятся?

— Я думаю, многие, — весельчак засмеялся. — Кроме шуток, приходи. Там скука смертная. Одни лицемеры и лизоблюды будут, не считая некоторых.

Мастер почесал затылок, сдвинув шляпу на лоб.

— Ага, ты хочешь, чтобы я тоже от скуки умер? Может, в таверну сразу?

Прохор приобнял друзей.

— Нет. Сначала на маскарад, мы ведь королевские слуги, как никак. Может, ты там себе кралю подыщешь, а уже после в трактир.

— Не надо мне ваших девиц, — нахмурился Даниэль, — они все распутные. Я лучше селянку в жены возьму, они все работящие.

Тут в разговор вступил писарь.

— Так они все в теле, а ты… Придешь как-нибудь домой поддатый, прикрикнешь на нее, а она тебе приложит разок, и переломишься в двух местах.

— Слушай ты, рукоблуд! — вспылил изобретатель, и рыжий балагур поспешил предотвратить ссору.

— Фу! Фрэд пошли во дворец, тебе еще надо музыкантам наши подвиги пересказать, а им песни сложить для завтрашнего мероприятия. Даниэль, я тебя жду!

И шут поспешно вывел писаря со двора.

Прохожие, что попадались им навстречу, кланялись и растягивали лыбы, приветствуя Прохора.

— Наше почтение! — и балагур коротко кивал, приложив ладонь к груди.

Ребятня, собравшаяся возле дома мастера, разделилась на две группы: первая осталась у ворот, в надежде, что произойдет еще что-нибудь интересное, а вторая часть ватаги побежала за шутом и писарем. Они верезжали, толкались и наступали друг другу на пятки. Их босые ступни звонко шлепали по булыжнику, заставляя Прохора улыбаться. А ведь когда-то и он сам был этаким охламоном и бегал в точно таких же лохмотьях по деревне.

— Дядь, а дядь, — кричали они на разные голоса, — а правда, что вы дракона победили?

Писарь улыбался и гордо вытягивал подбородок, а шут трепал бутузов по сальным, взлохмаченным вихрам.

— Истинная правда!

— Здорово! — восторгались одни.

— Не брешешь? Побожись! — сомневались другие, и Прохор с серьезным видом клялся.

— Чтоб у меня бубенцы отвалились!

Сопровождение не отставало до самой Дворцовой площади, и лишь завидев у входа в замок самого короля, ватага остановилась. Малыши стали переглядываться, потом поклонились Генриху и, пятясь как раки, испарились, шепча друг другу.