Выбери любимый жанр

Смерть у бассейна - Кристи Агата - Страница 37


Изменить размер шрифта:

37

— Раз это правда, в ней легко удостовериться. Из-за чего же беспокойство?

Она ответила ему дружелюбной улыбкой.

— Дело в том, что я просто не осмелилась рассказать инспектору, как на самом деле все произошло в субботу. Это столь неправдоподобно, что он бы ни за что не поверил. Но я должна кому-то рассказать, я чувствую. Вот почему я здесь.

— Я польщен, мадам, — спокойно сказал Пуаро, отметив про себя, что это для нее разумелось само собой. «И эта женщина, — подумал он, — очень уверена в производимом ею впечатлении. Настолько, что порой переоценивает свою персону».

— Мы были обручены с Джоном пятнадцать лет назад. Он сильно любил меня, так сильно, что я даже тревожилась временами. Он хотел, чтобы я бросила сцену, то есть отказалась от того, что уже целиком владело моим разумом, моей жизнью. А он такой был властный и самоуверенный. В общем, чувствую — мне не выдержать с ним, ну, я ему и отказала. Боюсь, он перенес это очень тяжело.

Пуаро со сдержанным сочувствием прищелкнул языком.

— И до этой злополучной субботы я не встречала его. Он пошел тогда меня провожать. Я сказала инспектору, что мы вспоминали о прошедшем, и это, в общем, правда. Но это не вся правда.

— Вот как?

— Джон с ума сошел — просто с ума сошел. Он хотел оставить жену и детей, хотел, чтобы я развелась с мужем и вышла за него. Он повторял, что никогда не мог меня забыть, что в тот миг, как он увидел меня, время остановилось.

Прикрыв глаза, она судорожно сглотнула. Ее лицо побледнело даже под косметикой. Но вот она опять открыла глаза и почти робко улыбнулась Пуаро.

— Вы можете поверить, что такие побуждения возможны?

— Да, думаю, возможны, — сказал Пуаро.

— Понимать, ждать, строить воздушные замки, надеяться, сделать ставку всей души и сердца на достижение единственной цели… Есть такие мужчины, господин Пуаро.

— Да. И женщины.

Она наградила его неласковым взглядом.

— Я говорю о мужчине, о Джоне Кристоу. Короче, было вот что. Сначала я возражала, подтрунивала, отказывалась принять его всерьез. Потом сказала, что он безумец. Было совсем поздно, когда я выпроводила его. Мы спорили, спорили. И он успокоился, словно принял решение.

Вероника Крей опять расчувствовалась.

— Вот отчего я и отправила ему наутро записку. Не могла же я все так оставить. Я хотела помочь ему осознать, насколько неосуществимо его желание.

— А оно было неосуществимо?

— Ну разумеется! Он пришел. Я говорю ему — а он и слушать не хочет. Стоит на своем, и все. Тут я стала ему втолковывать, что невозможно вернуть прошлое, что я не люблю его, что я ненавижу его, — она остановилась, тяжело дыша. — Я была намеренно груба. Так мы в гневе и расстались… А теперь — он мертв.

Пуаро обратил внимание, как обвисли ее руки со сплетенными кистями и четко обозначившимися суставами. Крупные и, пожалуй, жестокие руки. Ему передались ее сильные эмоции. Не горе, не скорбь, нет — это была досада. Досада эгоистки, обманутой в своих расчетах.

— Так что же, господин Пуаро? — голосу ее вернулась плавность и уравновешенность. — Как мне поступить? Рассказать все, как было, или умолчать? Так было, но в подобное трудно поверить.

Пуаро смотрел на нее долгим оценивающим взглядом. Вряд ли Вероника Крей говорила правду, и все же тут была некоторая доля искренности. Было-то оно было, — думал он, — да не совсем так. И вдруг он понял. Правда перевернута. Это она не в состоянии была забыть Джона Кристоу. Это она обманулась и была отвергнута. Но смолчать она сейчас не в силах, и неистовая злость тигрицы, лишившейся законной, по ее мнению, добычи, подсказала ей модификацию правды, целительную для ее раненой гордости и слегка утолявшую вожделение к мужчине, уже навек недосягаемому для ее цепких рук. Невозможно представить, чтобы она, Вероника Крей, не могла заполучить желаемого. Вот она все и перевернула.

Пуаро глубоко вздохнул и заговорил:

— Если это имеет какое-то отношение к гибели Кристоу, рассказать следует, а если нет, — я, например, связи не усматриваю, — можете, полагаю, совершенно сознательно оставить все при себе.

Он хотел знать, не разочарует ли это ее, ибо решил, что в своем теперешнем настроении она пуще всего хотела бы бросить такую историю на страницы газет. Зачем она к нему явилась? Испытать свою небылицу? Посмотреть, какова будет реакция? Или использовать его как передатчика этой басни? Если его вялый отклик и разочаровал ее, она этого не показала. Она поднялась и протянула ему длинную изящную руку.

— Благодарю, господин Пуаро. То, что вы сказали, выглядит весьма убедительно. До чего я рада, что обратилась к вам! Я… я чувствовала, как мне необходимо посвятить кого-нибудь в это.

— Буду ценить ваше доверие, мадам.

Когда она вышла, он слегка приоткрыл окно. Пуаро любил духи и знал в них толк. Духи Вероники ему разонравились. Дорогие, но навязчивые. И давящие, как она сама.

Вдыхая свежий воздух, Пуаро вдруг понял, насколько ему сомнительно, чтобы Джона Кристоу убила Вероника Крей. О, она бы рада была убить его! Она бы с радостью спустила курок, с наслаждением наблюдала бы, как он пошатнется и рухнет наземь. Только за этой мстительной злобой прекрасно чувствовался холодок расчета, нечто такое, что всегда оценит шансы, рассудок — спокойный и предусмотрительный. Как бы сильно Веронике Крей ни хотелось убить Кристоу, он был мало склонен верить, что она стала бы подвергать себя риску.

Глава 23

Допрос свидетелей подошел к концу. Для дела он был лишь формальностью, и, хотя все знали это заранее, почти каждый чувствовал унизительный осадок. И вот теперь жюри откладывается еще на две недели по требованию полиции.

Герда приехала из Лондона вместе с миссис Паттерсон в наемном «даймлере». Она была в черном костюме и совершенно неподходящей шляпке. Выглядела Герда очень нелепо. Она уже садилась было в машину, но задержалась, потому что к ней подошла леди Энгкетл.

— Ну как вы, дорогая Герда? Надеюсь, у вас нет бессонницы? До чего жаль, что вы не с нами, в «Пещере». Правда, я-то знаю, как бы это было тяжело.

Миссис Паттерсон сказала своим звучным голосом, укоризненно глядя на сестру, не представившую ее как подобало:

— Это была идея мисс Коллинз — ездить туда и обратно. Дорого, разумеется, но мы думаем, что на такую трату стоило пойти.

— О, я совершенно с вами согласна.

Миссис Паттерсон понизила голос:

— Я беру Герду и детей прямо в Бексхилл. В чем она нуждается, так это в отдыхе и покое. Репортеры! Вы просто не представляете! Так и снуют по всей Харли-стрит.

Какой-то молодой человек щелкнул фотокамерой. Элси Паттерсон втолкнула сестру в машину, и они укатили. В последний раз мелькнуло лицо Герды, полускрытое полями шляпы. Лицо безучастное и потерянное — она казалась сейчас слабоумным ребенком.

Мэдж Хадкасл пробормотала со вздохом:

— Бедняжка.

Эдвард сказал раздраженно:

— Почему все так глазели на нее? У несчастной женщины совершенно убитый вид.

— Ведь она ему посвятила всю себя без остатка.

— Ну и напрасно. Он был явным эгоистом. Хороший собеседник, может быть, но… — Он не договорил. Потом он спросил:

— А ты как его расценивала, Мэдж?

— Я? — Мэдж задумалась. Наконец она сказала, удивившись своим же словам:

— Кажется, я уважала его.

— Уважала? А за что?

— Ну, он знал свое дело.

— Ты говоришь о нем как о враче?

— Да.

Продолжить они не успели. Мэдж надо было уехать с Генриеттой в Лондон в ее машине. Эдвард возвращался в «Пещеру» к ленчу, а затем с Дэвидом вместе отбывал дневным поездом. Он сказал Мэдж рассеянно:

— Непременно как-нибудь вырвись позавтракать со мной.

Мэдж ответила, что это было бы совсем неплохо, только у нее будет не более часа. Эдвард одарил ее своей обычной чарующей улыбкой и сказал:

— О, это же не каждый день случается. Я уверен, они поймут, — и направился к Генриетте. — Я позвоню тебе, Генриетта.

37
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело